***
— Я знаю, какой совет ты мне дашь, Боромир, — сказал Фродо. — Он, наверное, был бы мудрым, но мое сердце предупреждает меня… Боромир подошел и сел рядом с ним. — И каков же, по-твоему, будет мой совет? — Идти вместе с тобой в Минас Тирит, разве нет? — Нет. Фродо уставился на Боромира в немом удивлении. Неужели он советует ему идти в Мордор?! — Давай ты все же выслушаешь меня, — сказал Боромир. — Я советую тебе на время отложить принятие решения, — он помолчал и, не обращая, кажется, внимания на окончательно сбитого с толку Фродо, продолжил: — Нет никакого смысла делать это сейчас. Какое бы решение ты ни принял, сейчас ты все равно не сможешь его осуществить. — Почему? — Ты ведь смотрел на карты этих краев? — Я… — пролепетал Фродо, — я плохо их помню. — Я расскажу тебе. Предположим, ты выберешь идти в Мордор. Но на другом берегу, — Боромир показал рукой в сторону реки, — Эмин Муил. Это сплошные скалы и обрывы. Ты можешь лазить по ним неделями и так и не найти путей, которыми ты мог бы спуститься. Но даже если бы тебе это удалось, дальше на восток лежат болота. Дороги через них не знает никто. Эти же болота тянутся на десятки лиг к югу. Чтобы идти в Мордор, тебе надо было свернуть на восток еще три дня назад, еще до того, как мы подплыли к Сарн Гебиру. Тогда ты мог бы обогнуть эти скалы и болота с севера. А здесь просто нет дороги. Предположим, ты выберешь идти в Минас Тирит, — услышав это, Фродо насторожился, но Боромир, кажется, опять не обратил на это внимания. — Но почти сразу ниже водопада и правый берег становится топким. Энтова Купель, когда впадает в Андуин, разделяется на множество рукавов и протоков, и эти плавни продолжаются к югу на те же десятки лиг, что и болота на восточном берегу. И снова нет никакой дороги по суше. Теперь ты видишь, что здесь самое неподходящее место для выбора пути? Помедлив, Фродо кивнул. — Какой бы ты ни выбрал, ты не сможешь им воспользоваться. — И что же делать? — спросил Фродо. — Продолжить путь по Реке. Фродо перебил его: — Но как?! Бесконечный рев Рауроса был слышен даже здесь. — Водопад можно обойти по берегу так же, как Сарн Гебир. Подумай сам, Фродо, если есть путь в обход порогов, он должен быть и в обход Рауроса. Это звучало разумно. Фродо озадаченно нахмурился. Кажется, и Арагорн позавчера говорил что-то такое… Или еще накануне этого? Фродо немного запутался со счетом дней. — Нам нужно отыскать Северную Лестницу и перетащить наши лодки к подножию водопада. А дальше вновь плыть по Реке, пока топи не останутся позади. Там уже можно сворачивать в любую сторону. Тогда ты и решишь, куда тебе идти. К тому же у тебя будет еще дня три на раздумья. Целых три дня… На целых три дня можно было отложить мучительные сомнения, и сама Страна Мрака снова отодвигалась — но не из-за промедления Фродо, нет. Фродо продолжал бы свой путь по-прежнему, просто неумолимые обстоятельства вынуждали бы его к другому маршруту. — Почему ты не сказал этого при всех? — Зачем? — чуть пожал плечами Боромир. — Опять начались бы бесконечные споры. Если решение оставлено за тобой, мне достаточно говорить с тобой. Разве не так? Фродо кивнул снова. Но подозрение не отпускало его. Боромир не нуждался в выборе. Он с самого начала шел в Минас Тирит и только туда. Какое ему было дело до того, что и когда решит Фродо? Еще немножко подумав, Фродо так и спросил об этом напрямик. — Мне есть до этого дело, — ответил Боромир. — Где-то рядом бродят орки. — Арагорн сказал, что он никогда не слышал, чтобы они появлялись на Амон Хене, — с беспокойством произнес Фродо. — Вряд ли его слова помешают им это сделать. Мы выбрали очень неудачное место для сегодняшней стоянки. Оно очень приметное. Мы здесь как на ладони, и найти нас ничего не стоит. И если орки нас обнаружат, нам конец. Нас слишком мало, нам негде прятаться и особо некуда бежать. Фродо содрогнулся. — Но если мы обойдем водопад и поплывем дальше, мы будем в безопасности. Орки не смогут преследовать нас. Болота не позволят им этого. Будь их хоть целое войско, они потеряют наш след и ни за что больше не догонят. Если потом ты выберешь путь в Мордор, ты пойдешь туда без орков по пятам. — Наверное, ты прав, — неуверенно сказал Фродо. — Но все это так непривычно. Я и не думал, что так можно. Я даже не знаю… Боромир смотрел на него выжидающе. — И Арагорн сказал, что я должен выбирать именно сегодня. — Ты и выберешь. Это такой же выбор, как два других. Фродо вдруг вспомнил о Голлуме. Он не сможет преодолеть водопад. Может, им удастся отвязаться от него? А сейчас Голлум где-то поблизости. Почему Фродо не подумал об этом, когда ушел бродить по лесу? Фродо нервно огляделся. Вокруг не было ничего, кроме голых деревьев. В полосах солнечного света золотилась слежавшаяся прошлогодняя листва. Тут и там сквозь нее пробивались резные листья хохлаток, такие же, как в весенних ширских лесах… Остальные сидели сейчас в кружок на зеленой траве Парт Галена. Разговор в который уж раз вертелся вокруг одного и того же. Все, все уже было сказано не единожды и не дважды, все доводы и резоны давно были известны всем и каждому. Недоставало только решимости. Ждали Фродо. — Да сколько же можно?! — воскликнул наконец Пиппин. — Час, наверное, давно прошел. Арагорн посмотрел на солнце: — Прошел гораздо больше, чем час. Время к полудню. — Так что же мы сидим?! Надо же его искать! — Может, с ним что-нибудь случилось! — подхватил Мерри. Сэм с тревогой начал озираться вокруг. — А Боромира нет, — сказал он. Все обернулись на его слова. Действительно, Боромир, с самого начала почти не принимавший участия в общем разговоре и сидевший поодаль, теперь исчез. — Ну, мало ли, — подал голос Гимли. — Может, понадобилось отойти. Леголас покачал головой: — Я давно заметил, что его нет. — Почему ты не сказал об этом? — спросил Арагорн, тоже очевидно обеспокоенный. Леголас не ответил. Судя по выражению его лица, отсутствие Боромира нисколько не задевало и не волновало его. Сэм пробормотал: — Мне это совсем не нравится. Боромир какой-то странный в последние дни. Зачем я хозяина одного отпустил?! — Фродо сам хотел подумать в одиночестве. — Пусть бы думал, мастер Мерри. А я бы в сторонке тихонько стоял, не мешался бы. А теперь вот не знаю, что и думать, и где искать. — Кто-нибудь запомнил, в какую сторону ушел Фродо? — спросил Арагорн. Сэм уже открыл рот, чтобы ответить, и в этот момент из-за деревьев вышел Боромир. Арагорн впился в него взглядом: — Ты не видел Фродо? — Видел, — ответил Боромир самым обычным тоном, — и говорил с ним. — Где он?! — Сэм вскочил, полный подозрений, кинулся навстречу. — Я здесь, Сэм. Боромир чуть посторонился, и все увидели стоящего позади него Фродо. Сэм взглянул все еще недоверчиво, как будто ожидая подвоха. Но это действительно был его хозяин, целый и невредимый. — Я… — начал Фродо, запинаясь под взглядами семи пар глаз, — я решил. Нам нужно продолжить плыть по Реке. Я, конечно, должен идти в Мордор, но… Я сверну туда позже, когда берег сделается подходящий. Здесь нельзя оставаться, потому что это опасное место, и тут нас могут найти орки. По мере того, как он говорил, облегчение проступало на лицах слушателей. Всех, кроме одного. Арагорн резко спросил: — Ты посоветовал ему это? — Да, — ответил Боромир. — Потому что это самое разумное. Теперь у нас наконец есть решение, которого ты так добивался. Пора действовать. Лестница сама не отыщется.***
Подгоняемые каким-то странным нетерпением, они немедля свернули лагерь и поплыли вдоль берега, стремясь как можно дальше убраться от Парт Галена. Отряд рассчитывал причалить сколько-нибудь ниже, где начинался еще один небольшой лесок, спрятать лодки и начать поиски Северной Лестницы. Но все оказалось немного проще — через милю с небольшим они увидели на мелководье остатки древнего причала. День по-прежнему был безоблачным, солнце сияло, и сколько ни всматривался Фродо в лезвие Жала, он не мог разглядеть, какого оно цвета. Торопливая разведка не обнаружила ничего подозрительного, но чувство тревоги не рассеивалось. Орки были где-то поблизости. Хорошо, что на воде не остается следов. Лестница оказалась легче, чем волок у Сарн Гебира. Она была намного короче, мили четыре или чуть больше. И переносить груз по ней было не в пример проще — лес рос только с одной стороны и на некотором отдалении. Не лежали поперек пути упавшие стволы, ползучие корни не взламывали каменных плит. Несмотря на название, Северная Лестница не имела ступеней. Она понемногу понижалась, плавно изгибаясь вдоль склона. Серый песчаник кое-где потрескался от времени, щели между плитами густо поросли травой, под которой угадывались древние, столетиями выбитые колеи. Местами путь почти скрывался под нанесенным за годы прахом, но идти было нетрудно. Солнце все больше клонилось к западу. Нельзя было терять времени, но из-за хоббитов приходилось останавливаться и отдыхать. В одну из таких остановок, в очередной раз опустив наземь лодку и распрямившись, Фродо обернулся. В следующий миг у него захолонуло дыхание. За последние полгода он побывал в стольких удивительных и чудесных местах, что смело мог уже считать себя повидавшим мир хоббитом. Однако все прежнее, вместе взятое, не могло сравниться с картиной, открывшейся теперь его глазам. Высоко над головой, на границе с небом, Великая Река медленно срывалась с каменной кромки и с грохотом падала в неизмеримую темную бездну. На смену каждой капле немедленно приходила другая, и белая стена одновременно летела вниз и оставалась неподвижной. Далеко внизу, в седой пене, вода клокотала, словно в гигантском котле. Это была самая обычная, простая вода, такая же, как в любом ручье и колодце. Но никакой, даже самый искусно устроенный и отделанный фонтан не мог состязаться с ее красотой и величием, и завораживающей мощью. Водяная пыль поднималась как облако, окутывала выветрившиеся, покрытые мхом уступы скал, в самом деле напоминавшие лестницу, и в воздухе реяла радуга. — Чтоб этого гада туда и затянуло, — пробурчал рядом Сэм, имея в виду, конечно, Голлума. Они продолжили спускаться, провожаемые грохотом реки. Теперь была очередь Пиппина и Мерри тащить лодку. Наконец мощеная дорога привела на берег. Каменные плиты уходили в темную воду, но насколько далеко — этого уже нельзя было рассмотреть. Когда-то тут, наверное, находилась большая пристань. В стороне от реки виднелись остатки каких-то строений, но Отряд не тратил времени на осматривания. Андуин здесь делался спокойным, словно отдыхая от недавнего буйства. Течение не предвещало неожиданностей. Они спустили лодки на воду, быстро погрузили вещи и отплыли прочь, несмотря на усталость и сгущающиеся сумерки. Молодой месяц убрался с небосвода вскоре после заката. Уже сидя в лодке, Фродо вытащил Жало из ножен — по краям клинка отчетливо проступало синеватое сияние. Они успели вовремя.***
Прошло два дня. Течение сделалось совсем неспешным и сонным, но браться за весла никому не хотелось. Река разлилась так широко, что, сидя в лодке, Фродо не видел восточного берега. Слева не было ничего, кроме холодной, стального цвета воды Андуина. Справа окаймленные сухим прошлогодним тростником островки сменялись протоками, а те снова островами, большими и поменьше, а потом снова была протока, а потом снова низкий, поросший тростником берег… Кое-где над жухлой тростниковой щетиной торчали ветви кустарников. Устье Энтовой Купели было обширным краем, где граница между водой и сушей становилась очень неопределенной. Птицам здесь было раздолье — в зарослях возились, крякали, временами слышался плеск и шумное хлопанье крыльев, а иногда показывалась и сама утка. Леголас провожал ее тоскующим взором. Порой в небе с громким «киийю» кружила большая хищная птица. «Лунь», — сказал Арагорн, едва увидев ее. Хоббичий страх перед лодкой и большой рекой давно притупился, и Фродо чувствовал себя в безопасности. За прошедшие двое суток они не видели ни одного дымка, который мог бы означать чье-то присутствие. На лиги вокруг царило совершенное безлюдье. Боромир был прав: по суше здесь не мог подобраться никто. Сам Боромир уже второй день выглядел до крайности сонным. Настолько, что ужасно удивленный этим Пиппин даже предложил ему поспать, пока Пиппин и Мерри последят за лодкой — на этой спокойной воде два хоббита справились бы без труда. Боромир поблагодарил и в самом деле украдкой дремал дальше всю дорогу. Так же, как и накануне, под вечер они высмотрели остров с купами погуще, обещавшими более-менее твердую почву; потом, свернув наугад в протоку, довольно долго искали прореху в прибрежных зарослях, где можно было бы причалить. Остров был совершенно плоским и напоминал огромное гнездо — окружающая его стена тростника вблизи оказалась больше трех ярдов высотой и могла скрыть из виду даже Арагорна. Низкая сочная трава пружинила под ногами. Виденные с реки деревья были молодыми ивами. На ветвях покачивались желто-зеленые сережки в окружении крохотных разворачивающихся листочков. Здесь наступила уже настоящая весна. Оставшуюся у Отряда еду не надо было готовить, но костер все равно пришлось развести: запасы родниковой воды, которые пополнили на Парт Галене, уже иссякли, а пить просто так из реки не следовало. Сухой тростник горел жарко, только успевай подкладывать. Пламя постреливало, и Сэм опасливо поглядывал по сторонам — занесет одну случайную искру куда не надо, и полыхнет так, что и небу жарко сделается. Но вечер был безветренный, а костер далеко от сушняка. Заодно Сэм о чем-то напряженно размышлял.***
Путешествие в лодках не утомляло, и никто из Отряда не испытывал желания улечься спать сразу после ужина. Вот и теперь все сидели вокруг погасшего уже костерка и слушали Гимли. В хорошем настроении гном бывал недурным рассказчиком, а настроение у него сегодня было хорошее. Сэм, однако, слушал вполуха. У него были свои заботы. Улучив, когда Мерри поднялся и отошел в сторонку, Сэм чуть подождал, чтобы не заставать его в неудобный момент, а потом пошел следом. — Мне кое-что не дает покоя, мастер Мерри, — начал он. — Хозяина тревожить не хочу, да и Бродяжника, не знаю, стоит ли, — с тех пор, как пропал мистер Гэндальф, ему и без того не сладко. Но посоветоваться с кем-то надо, у кого ума побольше моего… — О чем ты хочешь советоваться? — спросил Мерри, слегка польщенный этой незатейливой похвалой. Сэм еще раз огляделся вокруг, словно лишний раз проверяя, что их никто не слышит, а потом прошептал в самое ухо: — Боромир, мастер Мерри. Он что-то замышляет. — Что? — Не знаю, мастер Мерри. Это-то меня и беспокоит. — Но с чего ты взял? — Он днем в лодке дремлет, а знаете, почему? Потому что по ночам не спит. Лежит и притворяется. А зачем ему это? — Тебе не показалось, Сэм? — Нет, мастер Мерри. — Может, у него бессонница? — предположил тот. — Скажете тоже! — немедленно отозвался Сэм. — Она только у стариков бывает, а Боромир всю дорогу досюда спал так, что любо-дорого. А вчера, мастер Мерри, он у меня соль попросил. И не вернул. Зачем ему соль, мастер Мерри? Нам и солить-то сейчас нечего, мы хлебцами этими эльфийскими уже пятый день питаемся. — Ну, Сэм, по-моему, тут ты из мухи олифанта делаешь. Я тоже не знаю, зачем Боромиру соль, но никакого злодейства здесь быть не может. Соль — это же не яд, ею никого отравить нельзя. — Знаю, мастер Мерри. Но это тоже подозрительно, а слишком много подозрительного вокруг. И этот путь выбрать хозяина ведь Боромир подучил, без него хозяин в жизни бы не додумался. — Тут и подавно ничего подозрительного нет. Ты же сам видел, как светилось Жало. Мы едва ускользнули от орков. Сэм сказал упрямо: — Я помню. Но Бродяжнику это решение очень было не по душе. Что-то тут происходит, мастер Мерри, и мне это не нравится. И я так думаю… — Сэм замолчал. — Что же ты думаешь? — нетерпеливо спросил Мерри. — Что у тебя за привычка вечно ходить вокруг да около?! — Прошу прощения, мастер Мерри, но не знаю я, как и сказать. Я от самого Ривенделла к Боромиру присматриваюсь — очень уж он себе на уме. Больно много он всем перечил, и на Совете, и после с мистером Гэндальфом знай себе спорил. А после Лориэна и вовсе странным сделался. И сдается мне, мастер Мерри, что дело тут в Кольце. Кольцо он забрать хочет, вот что, — выпалил Сэм, по-прежнему шепотом. — И чем дальше, тем сильнее. Мерри встревожился. В отличие от Пиппина, восхищавшегося Боромиром, он относился к гондорцу не в пример ровнее. Но все же гордый человек из Минас Тирита как-то не вязался с образом второго Голлума, исподтишка в ночи строящего коварные планы отнять свою Прелесть. Но и Сэм был так убедителен… — Послушай, — сказал наконец Мерри, — если Боромир, как ты думаешь, хочет забрать Кольцо, то почему же он не отобрал его три дня назад, когда разговаривал с Фродо в лесу? Поблизости никого не было, никто бы ему не помешал. Однако он даже не попытался. — Может, не решался, — неуступчиво проговорил Сэм. Прозвучало это неубедительно, он и сам это понял и добавил: — Но если дело не в Кольце, то в чем же еще?! Не в чем больше. — Не знаю, — в свою очередь произнес Мерри. — Даже не знаю, что тут можно посоветовать. Сегодня ночью и моя очередь караулить, давай я тоже послежу. Может, объяснение найдется. — Последите, мастер Мерри, очень вас прошу. Черед Мерри быть часовым наступил, когда месяц, доросший уже до половинки луны, исчез за горизонтом; то есть примерно сразу после полуночи. Закутавшись в одеяло, Мерри сидел на ворохе тростника — тростник надежно предохранял от сырости на этом топком островке, и все понаделали из него себе постелей. Ночь была безветренной и тихой. От воды не доносилось ни единого всплеска. Порой что-то шуршало в зарослях, но Мерри уже был видавшим виды путешественником и ночных шорохов бояться перестал. Теперь даже смешно было вспоминать, как он трясся в своем первом карауле. Остальной Отряд спал. Иногда всхрапывал Сэм, лежащий на спине. Гимли время от времени принимался храпеть уже всерьез, но после первого же раската спящий ближе всех Леголас несильно пинал приятеля. Он делал так уже не в первый раз, и даже не просыпаясь. Храп тут же прекращался, а через четверть часа все повторялось. Гимли прекрасно обо всем знал и не обижался на такое обращение — в конце концов, это был единственный способ дать выспаться остальным. Безлунная тьма не была совсем уж непроглядной. На ясном небе блестели звезды. Ковш Мерри отыскал без труда, Охотник, должно быть, уже покинул небосвод. Других созвездий Мерри не знал и опять подосадовал на себя — сколько раз собирался поспрашивать у Бродяжника или Леголаса. Время шло. Вечерний разговор не выходил из головы. Мерри выпутался из одеяла. Стараясь не очень шуметь, слез с тростникового вороха. Тростник все равно хрустел, казалось, на весь островок, и Мерри застыл неподвижно, насторожив уши. Все оставалось по-прежнему, никто даже не заворочался. Мерри подождал еще, пока не начал мерзнуть, а потом осторожно и бесшумно, как умеют только хоббиты, принялся красться к Боромиру. Он не знал, зачем и чего хочет этим добиться. Его вело безотчетное любопытство. Он подобрался уже вплотную и наклонился прислушаться к дыханию… — Что тебе нужно? В голосе не было ничего сонного. — Я… — Мерри запнулся. — Ничего… Я только… Ему показалось или в руке Боромира блеснул металл? — Ты часовой. Твоя обязанность — стоять на посту, а не шастать по лагерю. Вернись на место! После такой отповеди ничего не оставалось, как только сделать, что сказано. Когда Ковш повернулся ручкой на юг, и положенные Мерри обязанности, должно быть, закончились, он разбудил Арагорна и улегся, не переставая размышлять, что же все это означает.***
— А не задержаться ли нам тут на денек? — сказал Леголас во время завтрака, дожевывая отмеренную четвертушку лембас. У хоббитов назвать это завтраком и вовсе не повернулся бы язык. — Утки вокруг так и кишат. За несколько часов пищи можно настрелять на неделю. — Мы уже достаточно задерживались в пути, — возразил Боромир. Арагорн по привычке взглянул на Фродо. — Наверное, Леголас прав, — нерешительно произнес тот. Эта задержка давала ему еще один день покоя и еще на день отодвигала и необходимость выбора, и Страну Мрака. — Лембас очень удобная вещь, и лучше поберечь их на черный день. Сэм, ты ведь умеешь готовить уток? — Да еще как, мистер Фродо! — тут же воскликнул Сэм. — Вы мне только уток дайте! Я их так сготовлю, что все только пальчики облизывать будут и добавки просить. За две недели он ужасно стосковался по настоящей горячей еде. К тому же, если Боромир, судя по всему, был против этой идеи, Сэму следовало быть за. — Значит, решено, — сказал Арагорн. — Сегодня остаемся здесь. Боромир слегка пожал плечами. — Вот и прекрасно, — сказал Леголас, вставая. — Но с помощником дело пойдет быстрее. — Можно мы? — вызвался за себя и друга Пиппин. — Нет уж, — засмеялся эльф. — Ваша болтовня распугает всю дичь на пять лиг. Мне нужен кто-нибудь поспокойнее. Гимли, как насчет тебя? — Конечно, быть охотничьей собакой неохота, — степенно ответил тот, — но утятины хочется больше. Пошли! Они отправились разгружать одну из лодок и вскоре уплыли. Уже через час они вернулись. — Я же говорил, охота тут на зависть, — рассказывал Леголас, неся трех крякв. — Вот вам, готовьте пока это. А мы дальше промышлять. На солнце было совсем тепло, а когда наползали облака, делалось свежо, и Сэм без плаща поеживался. Он старательно ощипывал уток, приглядывал за хозяином, благо тот сидел рядом, рассматривая пестрые перья, и попутно прикидывал, чего бы еще положить в котел для сытости. Хоббичья душа просила картошки, но картошки не было. И вообще ничего подходящего не было. В чаще сухих тростников торчали головки рогоза. Зима превратила их в косматые бесформенные комки, но и растрепанные свои головы рогоз держал прямо, как копья. Сэм посматривал на них с сомнением. Дома, в Шире, корни рогоза за еду не считались. Ими кормили свиней, и только самые нищие хоббиты копали эти корни для себя. Сэм тоже пробовал их по малолетству, не с голодухи, — небо упаси, у семейства Гэмджи картошка не переводилась даже в самые скверные времена! — а из любопытства, вместе с другими мальчишками: очень даже ничего. Ну, на своем месте, известно. С картошкой, известно, не сравнить. Но на безрыбье… Отчего бы и не нарыть горку? Оно, понятно, весна, и корни уже не те, что осенью, но рогоз в рост еще не тронулся, так что и такие сгодятся. Это не с голодухи, тут же про себя оправдался Сэм, а совсем даже наоборот, только потому, что одно мясо есть скучно. Он закончил разделывать уток, уложил их в котелок, приволок из кустов старую ивовую корягу, чтобы дров хватило на то время, пока он будет копаться в иле, обустроил очаг уже всерьез, утвердил котелок на огне и достал из поклажи лопатку. Потом он подозрительно покосился на Боромира — тот, прислонившись спиной к копне тростника, опять дремал. Или, может, опять притворялся, поди разбери. Не похож был Боромир на спящего. — Хозяин, — сказал Сэм, — давайте мы вон туда прогуляемся, — и он показал на дальний западный конец острова. — Но для чего, Сэм? — Ну… — Сэм замялся, — мне там нужно кое-что сделать, а вас одного, без пригляда, оставлять тоже не след. — Что со мной здесь может случиться? — удивился Фродо. Сэм не знал, что и ответить, чтобы не обеспокоить хозяина истинными причинами своей просьбы. Но на выручку неожиданно подоспел Пиппин. — О чем это вы тут спорите? — сказал он, подходя. — На тот конец острова прогуляться? Да пойдем же, Фродо. И мы с Мерри за компанию, нам все равно делать нечего. Хоббиты ушли. В лагере стало тихо. Арагорн, который после завтрака отсыпался впрок за ночной караул, а потом, казалось, не знал, чем себя занять, теперь, стараясь не шуметь, бродил по ближайшей части островка. Его перемещения выглядели как будто бесцельными, но мало-помалу, словно невзначай, он приближался к тому месту, где дремал Боромир. Наконец Арагорн остановился. Боромир даже не стремился особенно притворяться. Его веки подрагивали, рука крепко сжимала рукоять меча. Арагорн замер, готовый к неожиданностям. Боромир открыл глаза так резко, что Следопыт отпрянул. — Самый подходящий момент, но решимости опять не хватает? — Ты говоришь странные вещи, — произнес Арагорн. Боромир поднялся. — Как ни называй, истина от этого не изменится. Сколько-то времени оба молчали, глядя в упор друг на друга. — Гэндальф покинул тебя очень не вовремя, — наконец сказал Боромир. — Гэндальф не вовремя покинул всех нас, — так же медленно ответил Арагорн. — Не говори за всех. — Без Гэндальфа ты вздохнул свободнее. — Не сразу. Странный это был разговор. В коротких фразах будто содержался другой, скрытый смысл; и собеседники настороженно пытались угадать каждое слово раньше, чем оно будет произнесено. В этом было что-то от колдовства. — Он мешал твоим замыслам. — Это я мешал его. — Ты не мог их знать. — Гэндальф во всеуслышание поведал их в Имладрисе. Они перебрасывались словами все быстрее. — Он не говорил подробностей. — Не доверял? — Был скрытным. — Поэтому ты не знал, что делать после Лориэна. — Гэндальф упоминал только Парт Гален. — В Лориэне было еще слишком рано. — Впереди еще была долгая дорога. — Так! — воскликнул Боромир. Магия распалась. На сыром лужке посередине необъятных топей были два неприятеля, готовых к последней, решающей схватке. — Теперь я скажу тебе остальное. Я должен был идти с Отрядом почти всю дорогу, до самых границ Гондора, но не дальше. Будь Гэндальф по-прежнему с нами, я остался бы на Парт Галене. Ведь так? Вместо ответа Арагорн нехотя, через силу кивнул. — Но Гэндальфа нет, и теперь ты не знаешь, что делать. Убить меня в открытом единоборстве у тебя не хватит сил. Да и как бы ты объяснил мою смерть, придя в Минас Тирит? Извести как-то по-другому не можешь тоже. А время идет. Держишь ли ты слово, наследник Исилдура? — Сам вопрос уже оскорбителен, — гневно бросил Арагорн. Собственный титул из уст гондорца звучал обидной кличкой. — Так держишь или нет? — Да! Они продолжали следить за каждым движением друг друга. — Наследник Исилдура, я предлагаю тебе договор. Ты дашь мне слово, что отказываешься от своих замыслов, отправишься со мной в Город и честно расскажешь обо всем, что там захотят знать. Взамен я дам тебе слово, слово наследника Наместника Гондора, что ты будешь избавлен от позора, и тебе сохранят жизнь и свободу. Арагорн не ответил. Его ладонь легла на рукоять Андурила. Боромир чуть качнул головой: — Иначе — так же, как я нужен тебе мертвым, ты нужен мне живым. Мы уже пересекли границы Гондора. Самое большее через два дня эти топи останутся позади, и на берегу уже можно будет встретить один из порубежных дозорных отрядов. И для тебя все будет кончено. Тебе даже не удастся сбежать. Первый же встреченный нами отряд по моему приказу схватит тебя и доставит в Город. А там — ты знаешь, что делают с теми, кто умышляет на смену власти. Королем тебе не бывать. Даже если я не вернусь, мои отец и брат не позволят тебе этого. — Если ты так уверен в том, что говоришь, зачем ты даешь мне выбор? — Я ничего не имею против тебя самого, Арагорн, сын Араторна. Ты замышлял злодеяние, но пока не причинил вреда. Мы странствовали бок о бок по диким местам и в иных обстоятельствах могли бы стать товарищами. Вдобавок, — тут Боромир усмехнулся углом рта, — я уже прожил приговоренным четыре месяца. Это не слишком приятно. Арагорн напряженно размышлял. Взгляд его бегал по сторонам, на лице была неуверенность. Вдруг, словно заметив что-то, он поднял голову. Высоко над Андуином снова парил орел. Он описывал широкие круги, смещаясь с севера на юг и постепенно приближаясь. Арагорн следил за его полетом и, будто увидев некий знак, переменялся. Сомнения оставались позади. Он пришел к решению. — Мой выбор сделан! Я не дам тебе такого слова. Никто не может помешать воле судьбы. Ты сам видел сон, предвещающий возвращение короля. Андурил сверкнул в небе длинной белой молнией… — Эй! Смотри, куда гребешь! Ты же нас утопишь! — Я знаю, что делаю, — отвечал бас Гимли. Разговаривали совсем рядом, за стеной тростника. Плеснула под веслом вода. Время было упущено. Все опять вернулось к тому, с чего началось. Арагорн вложил меч в ножны. То же сделал и Боромир. — Ты ошибся, — сказал он. — В моем сне не было ничего о короле. Лодка, осторожно ведомая Гимли, ткнулась в ил рядом с двумя другими. — Эгей! — зычно возвестил гном. — А вот и мы с полем. Леголас ловко прыгнул на берег, и они вдвоем подтянули лодку ближе. На шум с западного края островка спешили хоббиты. Сэм тащил мешок с добычей. Пиппин заглянул в лодку и присвистнул: — Ну и ну сколько! Я-то думал, про охоту — это все сказки. — Ничего особенного, — небрежно заметил Леголас. — Хороший лук и меткая стрельба, вот и все. Мы добывали, вы разгружайте. Немедленно подскочил Сэм. — И вы не стойте, помогайте! — прикрикнул Гимли на остальных хоббитов. Хочешь не хочешь Мерри и Пиппину пришлось заняться делом. Фродо тоже принял из рук Гимли пернатую тушку. Леголас потянул носом. — Да-да, — заторопился Сэм. — С позволения сказать, почти все готово. Совсем чуть-чуть осталось. Он принялся спешно скрести и резать длинные охристые корни. На островке вдруг сделалось оживленно и шумно. Сэм хлопотал у костра; остальные хоббиты ахали, глядя на уток, и восхищались охотничьим искусством эльфа; Леголас, блестя глазами, принимал похвалы; Гимли бурчал в бороду, мол, без него и половины бы не было; Арагорн, осмотрев тушки, начал потрошить их. — После обеда работы всем хватит, — сказал он. — Смотрите!! Все обернулись на истошный вопль Пиппина. Берег был пуст. Лодки исчезли. Три вмятины в иле медленно наполнялись водой. Вещи Отряда, кроме весел, остались на суше. На мешке Сэма лежала коробочка с солью. Приминая тростник и ступая осторожно, чтобы не порезать босые ноги об острые края листьев, Пиппин пробрался к воде. Протока тоже была пуста, но в конце ее еще расходилась рябь. На ходу соображая, что к чему, Арагорн кинулся к восточному краю островка, остальные поспешили за ним. Ноги проваливались сквозь предательские сплетения корней, в сапоги заливалась вода, но Арагорн вряд ли обращал на это внимание. Он продрался через прибрежные заросли, раздвинул перед собой последние жидкие стебли, застящие обзор. Вереница из трех лодок тянулась по спокойной полуденной реке. В передней лодке сидел Боромир, размеренно работая веслами и все более удаляясь от берега. Он был уже вне досягаемости даже мощного лориэнского лука. Боромир взглянул на островок, заметил Арагорна, поднес руку ко рту. — …скоро вернусь… — донеслось сквозь шорох тростников. — …с дозорным отрядом…