Взаперти

Чуя раздраженно шипел, оставляя все больше синяков на дазаевском теле. Тот в ответ порыкивал зобно, дергался, и пинался, гадина длинноногая. － Все из-за тебя, скумбрия, – раздражено сказал Накахара, тщетно пытаясь открыть дверь очень маленького помещения. Кроме них самих тут ничего больше не было, а места все равно не хватало. Осаму про себя сравнил это место с школьным шкафчиком. Воздуха поступало мало, дышать приходилось через раз. Жарко. Душно. Если бы не давящие стены, было бы трогательно смотреть, как Чуя упирается щекой в грудь бывшего напарника. Руки обоих упирались в стены: Накахара устроил спрятанные в перчатки ладони по сторонам от Дазая, тот поступил так же, робко скользнув длинной ладонью по чужому боку. — Какой придурок осмелился нас запереть?! — ругался мафиози, тяжело дыша. Первая капля пота потекла по виску и спряталась под рубашку. — Кроме Мори — некому, — проскулил Осаму. Голос получился жалким, потому как Накахара слишком активно изображал червяка, попадая по самым чувствительным к боли местам. — Напарник — предатель. Босс — бежалостный сумасброд-педофил. Мне что, ждать подвоха и от Акутагавы?! — почти испугался рыжий, впрочем, тут же забыв обо всем. Гнев обратился в сторону Дазая. — Какого хера ты, весь такой из себя умный, позволил себя похитить, оглушить и запереть?! — А ты, алкоголик несчастный? –возмутился тот сверху. — Вот уж не поверю, что тебя, такого сильного и непобедимого, запросто притащили сюда. — Ты кого это алкоголиком назвал, суицидник неверный?! — Да что ты заладил? Предатель, неверный? Пластинку заело? Так, давай тебе морду поправим, глядишь и поможет! В ответ накахаровский локоть мстительно прошелся по ребрам. — Да потому и заело, что ты ушел. А раз ушел, то не возвращайся в мою жизнь, — тихо, но уверенно ответил Чуя. В душе шляпника все еще жив тот день, когда он узнал об уходе напарника из мафии. Зато последующий месяц погружен в белый, густой туман бесконечного дыма сигарет и распития вина. Боль и одиночество грызут дыру в сердце по сей день, отравляя жизнь. Конечно, гордый член портовой мафии ни за что в этом не признается. — Мы все равно еще не раз встретимся. — Все. Заебал. Не прикасайся ко мне! — приказал Накахара. В такой стрессовой ситуации Дазай плохо контролировал способность, а потому нужно избежать контакта чтобы разблокировать способность контроля над гравитацией и вынести проклятую дверь наружу. Однако оба осознали двусмысленность приказа. — Стой, может, нам стоит поговорить? Не зря же Огай нас запер, — тут же встряхнулся Осаму. На самом деле эсперу просто не хотелось снова расставаться с Чуей надолго. Да, он ушел сам в поисках хоть какого-то смысла жизни, и, конечно, по просьбе покойного друга. Но это не отменяет того, как сильно он скучал по низкорослому рыжику и его непрекращающемуся бурчанию. — Не о чем тут разговаривать. Ты сделал достаточно для того, чтобы я больше тебя не слушал. Разочарование пропитало голос так же, как запах дорогих сигар впитался в тело Накахары. Дазай, выслушав, не нашел ничего лучше, чем замолчать и поступить по-другому. Не зря же его все суицидником называют. Он сьехал по стене вниз, оказываясь лицом на одном уровне с Чуей. Теперь рыжий не мог даже шевельнутся: иначе будет плохо и неловко и жутко… неприятно. Он облизнул губы, скользнув по ним языком, привлекая внимание Осаму. — Убьешь меня после, — решил Дазай и нашел чужие губы своими. Страсть вспыхнула как спичка: быстро, яростно, выбивая сознание напрочь. Воздуха и так мало, но теперь, когда напарники преднамеренно прижались друг к другу крепче, комкая плащи на спинах, его вообще нет. Осаму чувствует привкус дорогого вина и будто пьянеет. За такой поцелуй и жизнь отдать не жалко. Особенно когда Накахара позволяет пойти дальше. И вот рука с длинными тонкими пальцами сжимает бедро шляпника, по-хозяйски сминая ягодицу. — Сволочь… Еще и изнасиловать меня решил? － прошипел Чуя, прижимаясь теснее, и это лучше всего показывает его довольство ситуацией. — С Вашего разрешения, — подмигнул Осаму и спустился еще ниже. Щелкнул ремень, звякнула молния и перед облизнувшимся Дазаем предстал член напарника во всей своей красе. На пробу лизнув солоноватую головку, бинтованный заглотнул его полностью. Идеально. Будто для него и создан. Стон Накахары оказался еще более приятным. Рука, жесткая из-за перчатки, вцепилась в каштановые волосы, заставляя двигать головой активнее. Очень быстро колени подвели шляпника и он практически сел на плечи Осаму, прижимаясь спиной к прохладной, но не отрезвляющей стене. — С-су-у-ука, — выдохнул, дрожа, рыжий, но кончить ему не дали. — Неа, не так рано, — Дазай отстранился и кое-как повернул мужчину к себе спиной. Одно движение — свои штаны перестают сжимать возбуждённый орган, другое: ровная, идеальная задница предстанет перед Осаму во всей красоте. Смазки нет, потому как никто из заговорщиков не предусмотрел такого развития событий. «Наверняка стоят там, красные оба, и не знают, как теперь поступить» — подумал Дазай, отлично зная, кто именно запер их в этой кабинке. И он был безмерно благодарен находчивым Ацуши и Акутагаве. Так благодарен, что потом тоже закроет их в узком пространстве и лишит способностей. Смазку он точно не забудет. Но Чуя — это Чуя. Ему похрен на боль, главное побыстрее поучить удовольствие. Можно и потерпеть чуток. Осаму не стал затягивать: несколько движений пальцами, вырывая стон из чужих уст и он внутри, где тепло, даже жарко и ужасно туго. Накахара заскулил, выгибаясь как кот, царапая ногтями стену. «Были бы мы на кровати, любимый Чуя, я бы заласкал тебя до потери сознания. Оставил бы пятен и засосов на твоих узких бедрах, покусал бы преплечья и ключицы. Вылизал бы, мать твою, каждый миллиметр! Растягивал бы тебя так, чтобы ты метался в лихорадке. Тягуче доводил бы до потери сознания от количества удовольствия и невозможности получить сногсшибательный оргазм. Да, жаль, что наш первый раз происходит не пойми где, но это не мешает мне наведаться в твою квартиру когда все закончиться, задрать твой зад кверху, прижимая лицом в подушку» Наслаждение пришло неожиданно. Накахара хрипло выдохнул чужое имя и затих, дыша с открытым ртом. Осаму тоже молчал, при это не торопясь покидать горячее нутро. — Эм… Все хорошо? — полышался робкий голос снаружи. — На счет три открываем дверь и бежим как можно дальше, — приказал хрипящий голос. — Выясним, кто из нас сильнее завтра. Если выживем, конечно. — Согласен. Хриплый смешок был ему ответом.