Хвост

      Хвост… Роскошный белоснежный в черное пятно хвост… Он приходил к Гэбриэлу Рейесу в эротических снах, после которых приходилось менять постель и вполголоса чертыхаться, поминая по матери ученых, которые не встроили ему в этой самой Программе улучшения солдат способность не терять контроля над гормонами.       Самым паршивым было то, что хвост был повсюду, словно преследовал Гэбриэла. На самом деле, на базе Overwatch изображений Джека было предостаточно, а именно Джек Моррисон был на другом конце этого пушистого великолепия. Для особо забывчивых прямо перед окнами базы красовалась еще и статуя страйк-коммандера, хвост на которой был выполнен со всем нереализованным гормональным потенциалом молодых скульпторов. Проще говоря, дрочибельный был хвост.       — Блядь, — грустно сказал Гэбриэл, открывая глаза и осознавая, что забыл с утра закрыть окно.       К жилому блоку статуя страйк-коммандера была повернута той самой частью, без которой капитану Рейесу свет был не мил и казенная жратва в горло не лезла.       — Доброе утро, агенты, офицеры и командир Рейес, — жизнерадостно гаркнули динамики голосом Джека.       — И тебе не облысеть, — пожелал Гэбриэл вполголоса.       Джек в последнее время на него злился. Вернее, обижался и злился. Не понимал, отчего друг так от него отдаляется. А у Гэбриэла сил не было сообщить, что у него стоит на бывшего подчиненного, вернее, на его роскошный хвост. За подобное Джек мог со всей своей скромностью и застенчивостью в челюсть врезать. А удар у этого вскормленного кукурузой без пестицидов сельского мальчика был поставлен хорошо — как лошадь лягнула.       У самого Гэба хвост был куда как скромнее, тоже не особенно тощий, конечно, черный в черное же пятно, переливающийся на свету, искрящийся. Но короткошерстный, так что ни в какое сравнение не шел с тем, во что хотелось вцепиться обеими руками и заорать: «Мне! Мое!».       — Доброе утро, — слегка зловеще сказали уже персонально Гэбриэлу, когда он принял входящий вызов.       — Привет.       — А чего грустный такой? — Джек, судя по голосу, все еще был обижен и разозлен.       — Секса бы… — тоскливо протянул он.       — Приходи, взъебу ото всей души, — предложил коммуникатор.       — Приду, — безо всякого энтузиазма сказал Гэбриэл.       Снова смотреть на этот роскошный хвост и на этого роскошного Джека. Что уж греха таить, вполне под стать своему хвосту был страйк-коммандер Моррисон, рекламные плакаты ему не так уж и льстили. Надежда и опора мира, синеглазая тварь с таким на вид мягким и пушистым хвостом, снежный барс с ласковым голосом. Даже Гэб купился, хотя прекрасно знал, какие когти скрываются в обманчиво бархатных лапах этого кота.       Самым обидным было то, что на Гэбриэла Джек смотрел максимум с той теплотой, с которой смотрят друг на друга ветераны войны, не раз спасавшие жизнь друг другу. Что на Ану, что на Райна, что на Торба, что на Гэбриэла — один и тот же взгляд, одна и та же улыбка. А хотелось большего, хотелось напрыгнуть, прижать собой к полу, чтобы не дернулся, облизать уши. Рейес отдавал себе отчет в том, что это может быть лишь потому, что они оба кошачьи, что феромоны Джека забивают нюх только ему. Ну не Ане-орлице же водиться с барсом. И не немецкому медведю.       — Ага, явился, — встретил его Джек.       В спортзале проветривали, хорошо проветривали, просто отлично. Но Гэбриэл сразу дернулся, в горле само собой родилось урчание, стоило унюхать молодого самца в самом расцвете сил, хвост дернулся пару раз.       — Ты чего? — удивился Джек.       И оказался распластанным по стене, пока прижавшийся сзади Гэбриэл жадно обнюхивал его шею.       — Потом ты, конечно же, меня можешь пристрелить, — хрипло сказал он. — А пока…       Клыки сомкнулись на загривке Джека, заставив того болезненно взвизгнуть и наугад лягнуться.       — Терпи, — проурчал Гэбриэл, пытаясь решить дилемму: как бы так и Джека не выпустить и штаны с обоих снять.       Наконец, он все-таки решился, одну руку выпустил, вслепую зашарил по штанам Джека, пытаясь понять, где там что расстегивается. В ладонь уперлось нечто твердое и горячее. На рукоять пистолета не походило, если, конечно, у Джека кобура не была прямо в трусах.       — О? — озадачился Гэбриэл и снова погладил, убеждаясь, что да, стояк нащупал.       — Ого, — злобно буркнул Джек. — Руку отпусти, герой-любовник, неукротимый мартовский псих.       Пришлось выпустить, понадеявшись, что секса Джеку хочется больше, чем свершения мести за поруганную добродетель и нанесения справедливости в виде тяжких телесных. Штаны тот приспустил быстро, оглянулся через плечо, фыркнул при виде замершего Гэбриэла. И отвел хвост вбок, ненавязиво приглашая уже что-нибудь сделать. Полюбоваться там, воспеть в балладах, подрочить. Трахнуть.       — Охуеть, — восторженно сообщил Гэбриэл.       — Да ты уже, — не удержался Джек.       Тратить время на препирания Гэбриэл не стал, пристроился, понадеявшись, что естественной смазки хватит, толкнулся. Джек снова возмущенно взвыл и оставил на стене вмятину от пальцев.       — Терпи…       Вопросов было два: что свалилось Гэбу на голову, что его накрыло такой сексуальной галлюцинацией; и как бы не спустить сразу, оказавшись в Джеке. Со второй проблемой разобраться удалось путем самовнушения и напоминания, что неплохо бы произвести хорошее впечатление, удовлетворить нежданно свалившееся долгожданное счастье качественно, чтобы потом еще повторить предложил. Первый вопрос он решать вовсе не стал, глюки так глюки, зато с хвостом.       Джек тихо и довольно поскуливал, не препятствовал слиянию тел и сплетению хвостов, отчего хотелось продолжать двигаться, придерживая его за пояс, покусывать загривок и урчать что-то нежное. Потом он еще и руку Гэбриэла пристроил на свой член в игривом легком намеке, который был понят сразу и незамедлительно.       — У тебя еще есть время в панике заорать: «Не в меня», — сообщил Гэб в пушистое пятнистое ухо.       Ухо поджалось, Джек сжался, стену спортзала украсили пятна его спермы… Так что Гэбриэл вытащить не успел.       — Мне уже удирать? — спросил он у того же самого уха, слегка отдышавшись.       Джек что-то проурчал недовольное и стал высвобождать хвост из хватки.       — Дай хоть штаны обратно натянуть, — вслух озвучил он свои намерения.       Одежду на место вернуть ему дали, Гэбриэл и сам все на себе застегнул. Не хотелось драпать по базе, путаясь в спущенных штанах.       — Прежде, чем ты меня убьешь, хочу сделать еще кое-что…       — Это что, Гэб? А ладно, делай.       В хвост Гэбриэл вцепился сразу же, принялся о него тереться, как ненормальный, облизывать роскошный ухоженный мех, перебирать, расчесывая пальцами — ни в чем себе не отказал, воплощая мечту, так долго лелеемую в сердце и яйцах. Слюна кончилась, язык отказывался шевелиться, шерстью хотелось заблевать всю базу. Хвост не кончался.       — Великолепно, — постанывал Гэбриэл, прижимая хвост к сердцу. — Красота какая!       — А тебя не смущает, что я тоже тут?       — Ничуть, что поделать, ты же неотъемлемая часть моей любви. О, божественный мех!       Джек тяжело вздохнул, прислонился к чистому участку стены и скрестил руки на груди.       — Я подарю тебе искусственный, — пообещал он. — Вставишь его под своим и будешь дрочить, глядя в зеркало. Идет?       — Нет, мне нужен этот. Только этот, самый лучший на свете хвост, самый теплый. Самый пушистый. И ты тоже.       — Самый пушистый?       — Тоже нужен.