О массаже и его последствиях

— ...Прочь, прочь! Кыш! Не приближайтесь!.. — Алан размахивал натой, почему-то резиновой и гнувшейся под дикими углами, но дыроколы не отставали. Они окружали их с Эриком, зловеще пощелкивая и поклацывая, явно загоняя в угол, где щерились красными чернилами плохо написанные отчеты. Уже дважды Алан пытался пробиться к выходу, но проклятая дверь оказывалась то нарисованной, то замурованной кирпичом намертво. А за плотными рядами дыроколов, в сумраке у зашторенного окна, неподвижно сидел хозяин кабинета, и отблески от пилы сражавшегося из последних сил Эрика рождали зловещие блики в строгих прямоугольниках его очков... — Я сказал, прочь!.. — Алан обнаружил, что бормочет это вслух, и осекся. Подушка лежала на полу, сам он почти сполз вслед за ней, балансируя на краю кровати. Подтянулся, сел, осмотрелся, растирая щеки. Еще длилась ночь. Невидимая отсюда луна лила мягкий свет на засыпанный снегом подоконник, и темно в комнате не было — было таинственно и уютно. Да и кошмар, если честно, оставался таковым лишь до момента пробуждения; слегка придя в себя, Алан вспомнил подробности сна и хихикнул. Да уж, как бы ни был строг мистер Спирс, канцелярские принадлежности он на подчиненных пока не натравливал. Спать почему-то расхотелось. Устроившись поудобнее в гнездышке из одеяла и двух подушек, Алан стал ждать прихода дремоты. В памяти всплыла обстановка того самого кабинета, а заодно и событий, что произошли в нем чуть больше трех месяцев назад. ...В ту странную, роковую, невероятную ночь их с Эриком отконвоировали в Департамент и посадили на стулья в кабинете начальника, оставив одних почти до полудня. Сначала они просто молча сидели в шоке, прижавшись друг к другу. Потом Алан нервничал, а Эрик успокаивал. Потом разнервничался уже Эрик, и обнаружилось, что успокоить этот тропический тайфун куда сложнее, особенно — убедить оставаться там, где велено, а не идти сражаться в одиночку со всеми жнецами разом. Потом Алан снова нервничал, а Эрик откровенно клевал носом — сказывался недосып последних недель. Наконец, дверь открылась, и вошел серый от усталости Уильям. Кивнул, увидев их, сел за стол, помолчал немного... ...И разразилась буря. Алан, признаться, даже не хотел подробно вспоминать эти моменты. Буря была холодной, равнодушной и истеричной одновременно. Она была яростной и зловещей. Начальник почти не повышал тона, однако атмосфера сгустилась до того, что, казалось, волоски на шее встают дыбом. Алану было страшно, по-настоящему страшно — ровно до того момента, когда через ватные комья шока, еще не полностью растаявшие в голове, он не сообразил, что именно говорит мистер Спирс. А мистер Спирс, то и дело обзывая Эрика маньяком, извращенцем, садистом, ренегатом и попросту дебилом, а самого Алана — тупицей, мелким вредителем и нервоедом, разъяснил следующее. Обвинения сняты. Вернее, их никто и не выдвигал. Двое жнецов, оказавшихся в эпицентре событий вокруг массового несанкционированного сбора невинных душ, чудом не погибли в сражении с демонами. Ну, или с одним демоном, разница невелика; Михаэлис — создание древнее и опасное. К счастью, сам Уильям Т. Спирс заподозрил неладное и провел собственное параллельное расследование по своей инициативе. Поэтому и подоспел вовремя, предотвратив трагический финал. А задержался он, исследуя остаточные эманации похищенных душ в окрестностях Хрустального дворца, благодаря чему вышел на след преступника, коим оказался... Разумеется, демон, именующий себя Себастьяном Михаэлисом! ...На этом месте Алану пришлось привстать и дернуть за рукав уже открывшего было рот Эрика. Уильям перевел дух, коротко кивнул в знак признательности и продолжил. Итак, упомянутый демон, связанный контрактом и временно находящийся в мире смертных в человеческой форме, многократно декларировал свою абсолютную незаинтересованность в душах, исключая душу своего контрактера. Этим он изрядно усыпил бдительность сотрудников Департамента... а, собственно, почему? Михаэлис не перестал быть демоном, значит ему требовалось время от времени восстанавливать силы сообразно своей природе. То, что его не ловили на подобном ранее, еще ничего не значит. Тем более, "проголодавшись", демон-дворецкий мог пойти вразнос, охотясь сначала выборочно, а потом — добравшись до огромного количества невинных душ разом. Роковая встреча с расследовавшим дело Хамфризом и помогавшим ему Слингби подсказала Михаэлису, как убить двух зайцев: подставить жнецов, обелив себя, и одновременно выполнить задание, порученное ему хозяином. Адская ловушка почти захлопнулась; осознав, что Алан погиб от его руки, Эрик вряд ли прожил бы долго, дело раскрыто и закрыто, дворецкий, как всегда, безупречен... К счастью, дьявольский план пошел прахом, все закончилось куда лучше, чем могло бы. Прискорбно, что проклятый демон останется безнаказанным. Во всяком случае, пока существует "поводок" контракта, трогать его не будут. Уилл выдохнул, помолчал, ссутулился и завершил монолог: — У нас в Департаменте никто не станет слушать показания демона. А пленки тех, у кого сожрали душу, исчезают бесследно, хотя эту информацию вам знать и не полагается... Ладно. Спирс с трудом разогнулся, вышел из-за стола, угрожающе — как показалось Алану — навис над ними с Эриком: — Кроме присутствующих здесь, правду знают только двое. Нокс будет молчать из соображений безопасности. Сатклифф... — он осекся, сделал пару шагов назад, отвел глаза и откашлялся, — ну, у меня свои рычаги воздействия. Если бы у Алана были силы, он бы удивился. А так просто смотрел, как Уильям идет к шкафу, где хранились всякие канцелярские мелочи, отпирает нижний ящик-сейф и достает... белый носовой платок, в который было что-то бережно завернуто. Рядом шумно вздохнул Эрик. — Это же... — Алан не заметил, что говорит вслух. — Да, — Спирс развернул платок и просто, без церемоний, протянул жнецам две пары очков, — держите. Работать будете как проклятые. На все сверхурочные вы — первые претенденты. Вы оба! Учтите, Хамфриз, ответственность делится на двоих. И, Слингби... Эрик, который так же запросто, как когда-то снял, взял и надел очки, вздрогнул и уставился на шефа. Алан, все еще вертевший свои в дрожащих руках, сжался: "Вот оно, сейчас он скажет что-то страшное..." Но Спирс всего лишь сделал странный жест рукой: двумя пальцами к глазам и одним — на Эрика: — Я. За вами. Слежу. Всё, свободны. Совершенно огорошенные, они поднялись, и, пока Алан подбирал слова благодарности, а пережатое горло, как назло, не могло выдавить ни словечка, Эрик полуобернулся и тихо спросил: — Уильям... Душ же было девятьсот девяносто девять. Пацана я убить не успел, Алана... тоже. Откуда взялась последняя? Но хозяин кабинета, успевший отойти к окну, даже не обернулся. Только — или Алану показалось? — напряглись плечи да сжались кулаки. — Вы обсчитались, Слингби. Везде наделали ошибок, даже в арифметике. И что непонятного в слове "свободны"? Идите отсюда... Проспитесь. Эрик послушно заткнулся и потянул Алана за собой из кабинета, а тот спохватился, что так и не поблагодарил, но внутренний голос сказал: "Не нужно, еще успеешь"... Эта сцена, всплывшая в голове ночью, продолжала крутиться и утром, уже в Департаменте. С тех пор Алан успел несколько раз поблагодарить мистера Спирса вслух и даже письменно, однако какая-то заноза внутри сидела: то ли недосказанность, то ли чувство вины... Видимо, из-за этих мыслей Алан выглядел еще более тихим и пришибленным, чем обычно, что и дало толчок дальнейшим событиям. Жнец по имени Кори Эдвардс, недавний стажер, сразу после приветствия взял и поинтересовался: правда ли, что они со Слингби... ну... того? Алан растерялся. Эдвардс слыл болтуном, конечно, но вроде не имел привычки работать "ходячей желтой прессой", собирая и распространяя заведомо нелепые слухи, вроде того же Грелля. Так-то болтунами в Департаменте были так или иначе почти все: сплетни отлично помогали справляться с бесконечной скукой. Однако Хамфриз старался повода не давать, давно поддерживая репутацию тихони и педанта. Он моргал на Кори, а тот, немного смущаясь, пояснил: — Вы же вместе ходите везде: и в мире смертных, и по утрам из одного дома идете, — и, перейдя на шепот, добавил: — Говорят даже, шипы смерти лечатся поцелуем истинной любви... — Глупости, — рассердился Алан, — ничего такого ничем таким не лечится! Мы с Эриком друзья. Близкие, то есть лучшие. Да и это, Эдвардс, не ваше дело. Он развернулся и врезался в Эрика. Этим утром они, как обычно, шли до работы вдвоем, но Слингби приотстал на входе — поболтать с кучкой знакомых. Алан замер, лихорадочно соображая, сколько из сказанного напарник услышал и насколько долгой и громкой обещает быть драка. Сопение и тихий горловой рык в районе алановой макушки дали понять: достаточно. За спиной сухо откашлялись. Сопение тут же пошло на убыль. "Кажется, пронесло", — выдохнул Алан, боковым зрением заметив вошедшего в общий зал мистера Спирса. Кори Эдвардса как ветром сдуло, Эрик ограничился тем, что шарахнул кулаком по ближайшему столу — так, что бумаги и ручки подпрыгнули. Уильям выразительно посмотрел на них, нахмурился и, не поднимая руки, сделал едва заметный жест: два пальца на себя, палец на жнецов. — Уилленька-а-а-а! — почти мирную, рабочую тишину разорвал ультразвук, а за ним и мельтешение в красном диапазоне: — Уилли, ты подаешь любовные знаки? Кому? Слингби?! Ты с ума сошел, этот грубиян не ценит холодных и утонченных мужчин, он вообще не гурман, фу! Вокруг Спирса взметнулся вихрь из Сатклиффа: его рук, волос, каблуков и веера листочков отчета. — Ну всё... — обреченно вздохнул Эрик, садясь за свой стол, — сейчас нас с Уиллом поженят... Алан сочувственно кивнул, втайне радуясь, что драки не случилось, а щекотливый эпизод с Эдвардсом замялся сам собой. — Ну как же, Уилли, я же видел, ты шевелил пальцами вот так, а потом вот та-ак... — напирал меж тем Грелль на растерянного начальника. Проходившие по коридору жнецы начали подтягиваться на шоу. По лицу побледневшего Спирса стало ясно, что он готов на крайние меры. Но вошедший в раж Грелль — ночь, что ли, неудачная выдалась? — пропустил признаки надвигавшейся грозы. И очень удивился, когда его поймали в стальной захват и прижали к углу стола в неудобной позе. — С-сатклифф... — прошипел Уилл, — если вы сейчас же не заткнетесь, я сниму с вас чертов красный парик и все узнают, что вы блондинка! Эффект этих слов превзошел все ожидания. Грелль умолк и обмяк, бессмысленно моргая знаменитыми ресницами, а будучи отпущен, сел на пол, глядя на Уилла снизу вверх и вхолостую шевеля губами, как свежепойманная краснопёрка. — Так-то. Спирс привел в порядок пиджак, отряхнул манжеты, поправил очки и, развернувшись, удалился с поля выигранной битвы в направлении своей двери. Побежденный проводил его глазами, шевельнулся... Вскочил, на ходу расстегивая жилет, и с низкого старта кинулся за Уиллом. — Не-е-ет! Я не блондинка, я вся... я весь такой! Докажу, всем докажу! Нет, сначала тебе докажу, что я везде одинаковый, а ты потом всем расскажешь, Уилли! Стой! Спина начальника вздрогнула, он ускорил шаги, пытаясь скрыться в кабинете, но тщетно. Красная ракета влетела туда сразу следом за ним, дверь захлопнулась... И все стихло. Некоторое время в зале молчали, ожидая продолжения спектакля или хотя бы предсмертных криков. Потом, разочаровавшись, начали расходиться. — Странно, — покачал головой Эрик. Успевший углубиться в лежавший на его столе отчет Алан исправил пару помарок и вопросительно поднял глаза. — Странно, — повторил напарник, кивнув в сторону кабинета, — я думал, Уилл Греллю после такого руки отрежет... по колено. И заставит, пока не регенерирует, исправлять чужие отчеты. Зубами. А он его и пальцем не тронул... — Да нет, — мотнул вихром подошедший Рональд, успевший увидеть почти все представление, — Сатклиффа вон как скрутили — и головой об стол. Не хотел бы я быть на его месте. Эрик, отлично подмечавший такие вещи, только усмехнулся: — Учебный захват, в треть силы. Таким ребенка не удержишь, разве что совсем ползунка. Рон недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал, махнул им рукой и ускакал из отдела — наверное, обсуждать происшествие с кем-нибудь еще. Алан удивился: зачем бы мистеру Спирсу поддерживать такую клоунаду. А заодно уцепил за хвостик одну из мыслей, что не давали ему покоя. — Эрик... Как ты думаешь, что за "рычаги давления" имел в виду Уильям, когда говорил про Грелля? — Тшшш! — Слингби бдительно оглянулся по сторонам, сжав Алана за запястье, и ответил вполголоса: — ты потише об этом. Понятия не имею. У него свои методы, наверное. — Хм. Я-то думал, речь идет о нехватке диспетчеров и перераспределении на Сатклиффа наших обязанностей... — послушно понизив голос, протянул Алан. — Ну, тоже вариант, — согласно кивнул Эрик, глянул в сторону кабинета начальства... и почему-то, нахмурившись, слегка покраснел. Усилием воли Хамфриз отогнал от себя размышления о странном поведении начальника. В конце концов, не его дело. А вот наглый вопрос Кори Эдвардса из головы так и не шел. Они с Эриком всегда вместе?.. Да, они же напарники. Учитывая, какие события пришлось не так давно пережить, совсем неудивительно, что они так цепляются друг за друга. Слингби до сих пор контролировал его на каждом задании, как первогодка, громогласно распекая за любые признаки поведения, которые можно было трактовать как сочувствие. Это было немного утомительно и порой очень обидно, но Алан не протестовал — понимал, что Эрик так проявляет заботу, а заодно борется со страхом. Идут утром на работу? Многие жнецы ходили не в одиночку, а парами либо компаниями. Это еще не повод подозревать Хамфриза и Слингби в чем-то таком. Близким друзьям позволено немного больше, чем просто коллегам. Да знай этот Эдвардс, что они уже раза по три ночевали друг у друга... Алан представил, что эта информация просачивается к департаментским сплетникам, и нервно сглотнул. Ведь ничего не докажешь. Но оставаться у Эрика было очень интересно: они засиживались по полночи на кухне, пили чай или некрепкий эль; расслабившись, Алан хохотал до упаду над свежими анекдотами и просто смешными случаями из жнецовой практики. Случались и страшилки — Слингби был хорошим рассказчиком, и неважно, что половину привирал для эффекта. А еще Эрик умел печь вкусные, хоть и черствые, морковные кексы. И немного играл на гитаре. По ночам он частенько храпел, но Алан, засыпая на заботливо разложенном стареньком диване, к этому моменту так уставал, наговорившись и насмеявшись, что храп казался чуть ли не ласковой колыбельной. Когда же Эрик оставался на ночь у Хамфриза, в квартире становилось совсем хорошо — спокойно, уютно и как-то особенно безопасно. Эти вечера проходили иначе — как выражался Эрик, камерно. Они говорили о книгах, слушали музыку из большой алановой подборки пластинок, рассматривали альбомы с иллюстрациями. Даже просто молчали: каждый занят чем-то своим, но четко чувствует присутствие другого, как стрелка компаса чует магнитный полюс. В целом, вели себя как два старшеклассника, придраться не к чему. Да, Эрик иногда перегибал палку: то невесть зачем приревнует к Сатклиффу, то притащит очередные цветы, в горшке или так, охапкой. Один раз заметил в прихожей чужой зонт — Алан прихватил его по ошибке и намеревался утром вернуть владельцу. Слингби тогда набычился, потемнел лицом и долго выяснял у напарника, кто это еще был в гостях и почему ему, Эрику, об этом ничего не известно. В "случайность" зонта он верить не желал. В конце концов, вежливый Алан потерял терпение и рявкнул что-то вроде "Ты мне не мамка и не кавалер, чтобы каждый шаг контролировать!". Эрик тогда взвился, но сразу сник, с час ходил кислый и растерянный. А потом попросил прощения.