За что я ненавижу Стива Харрингтона

Я Билли Харгроув. Я не краснею. Он без устали повторял это у себя в голове, но всё равно неумолимо краснел. Это происходило всякий раз, стоило Стиву Харрингтону сказать ему что-нибудь приятное, и, по каким-то непонятным причинам, случалось такое достаточно часто. Даже если они были не больше, чем просто знакомые, сокомандники, учащиеся одной школы, заклятые враги. И не то чтобы Билли никогда не делали комплиментов. Ну, конечно, не дома. Его отец лишь изредка одаривал его жалкими подобиями похвалы, словно какой-то жмот, когда дело касается денег, и Билли всегда принимал их, а после чувствовал себя отвратительно из-за того, как сильно, оказывается, хотел получить его признание. Девчонки и подлизы. Вот где он отрывался. Их слова не особо много значили, но на минуту это ощущалось чертовски великолепно. «Ты такой горячий» — выдает очередная девушка, на которую Билли плевать хотел, или же какой-нибудь подхалим. Билли, можно сказать, живет этим, и не похоже, чтобы у него была какая-то альтернатива. Иногда он удостаивается хорошего словечка от учителей или тренера, если хорошо себя ведет. — Отлично сыграл, — сказал Стив совершенно обыденно, переводя дыхание. Он даже улыбался, и это действительно была хорошая игра, и Билли под конец её спас. Они оба играли вполне неплохо. Билли смотрел, как он хватается за свою футболку и пытается остыть. Отлично сыграл. Билли моргнул, и буквально за секунду его щеки потеплели. Он усмехнулся и выдавил: — О боже, спасибо, Харрингтон, — Харгроув даже и не знал, как себя вести. Но Стив, кажется, не заметил. Харрингтон понравился ему с самого первого дня. Харрингтон настолько понравился Билли, что ему пришлось жестко избить этого самого Харрингтона, чтобы доказать себе, что тот ему не нравится, чтобы защитить себя от этого ужаса. У него не получилось. Харрингтон никогда не говорил ему ничего приятного до этого. А с чего бы? Вот Билли делал ему комплименты. Технически. Возможно, они не звучали как таковые из-за того, с какой интонацией он говорил. Отлично сыграл. Билли думал об «отлично сыграл» целых несколько дней. Он лежал в кровати и, пока в его ушах орала музыка, думал о мокрых от пота волосах Стива, его глуповатой улыбке и о том, что тот сказал «отлично сыграл» так, будто они старые друзья. Второй комплимент, который сделал ему Стив, случился, пока Билли ждал, когда Макс перестанет играть в автоматы. Он приехал забрать её пораньше не для того, чтобы поторопить, а просто чтобы убраться из дома, поэтому тогда он стоял довольный, облокотившись на машину, и курил. Вскоре приехал Стив, чтобы забрать одного из других задротов. Он попросил у Билли сигарету и тоже прислонился к тачке. Они не говорили, и Стив не выглядел так, будто его это напрягает, в отличие от Харгроува. Он вытащил свою зажигалку, открыл и закрыл её пару раз, а потом сделал старый добрый трюк, который выучил (у него в рукаве есть ещё несколько): перевернул её между пальцами, пока она горела, крутанул и захлопнул. Стив смотрел на него. — Вау, это было так круто! — радостно сказал он. Билли чуть зажигалку не уронил. — Ага, знаю, — ответил он, не глядя на Стива. — Знаешь ещё какие-нибудь трюки? К третьему такому фокусу, дети уже вышли из здания, столпились вокруг него, и Билли на минуту почувствовал, каково это — быть «одним из банды», даже если эта банда состояла из кучки тринадцатилеток и их… няни (разве они не достаточно взрослые, чтобы с ними нянчиться?), быть просто крутым парнем, который умеет делать всякие трюки с зажигалкой, а не психопатом, которого они боялись. Ощущалось неплохо. Вау, это было так круто! Это похоже на золото. Билли хотел больше. Его волосы слегка отросли, и его отец, будучи мудаком, сказал ему их отстричь. Билли вздохнул и пошел делать многослойную стрижку, которая была плотнее его предыдущей и едва доставала плеч. Он немного побесился из-за этого, но опять-таки, отец его не спрашивал, да и в любом случае выглядело не так уж и плохо, особенно, когда он делал укладку. Он напомнил Нилу, что недавно получил отличные оценки, и дело оказалось закрыто. В конце концов, эта прическа короче. Когда Билли пришел в школу с новой стрижкой, пара человек на него обернулись, а когда Стив его заметил, то остановился в коридоре и моргнул. — Тебе идет, — пробормотал он. Билли почти улыбнулся, но вместо этого сглотнул. По его меркам это равносильно мультяшным сердечкам и птичкам над головой. — Спасибо, Харрингтон, — ответил Билли и подмигнул. Стив слегка порозовел. Тебе идет. Ну и в какой-то момент Билли совсем позабыл, как делать комплименты Стиву Харрингтону, потому что, когда он собирался это делать, то вся раздражительность, которой он раньше прикрывался, куда-то девалась, и он просто едва ли не… делал комплименты Стиву. По какой-то причине, этого он допустить не мог. И Стив Харрингтон понимал его, знал, продолжал их игру. Язык Билли в присутствии Стива будто бы отнимался, и это становилось проблемой. Однажды он поймал себя на том, что откровенно пялится на спину Стива Харрингтона на одном из уроков, и тот наверняка чувствовал этот взгляд. Билли оторвал от него свои глаза и, фыркнув, открыл тетрадь. Билли Харгроув не краснел, вот только сейчас было исключение. Сейчас всё было испорчено. Билли хотел рассказать Стиву Харрингтону, что именно в нем такого великолепного, но в то же время он хотел, чтобы Стив помучился. Билли начал писать, вывернув руку под неудобным углом, потому что в этой тупой школе не было ни одного стола для левшей, и теперь вся его рука всегда была в чернилах. ЗА ЧТО Я НЕНАВИЖУ СТИВА ХАРРИНГТОНА Билли написал список. Он начал писать и не останавливался ни на секунду, исписав целый листок, и хорошо, что прозвенел звонок, иначе он так бы и продолжил. Он вырвал лист из тетради, встал и собирался уже выбросить его, как заметил, что Стив Харрингтон смотрел прямо на него через весь класс своими этими огромными мягкими карими глазами. Билли чуть не споткнулся. Он, ругаясь, завозился с тетрадью, скомкал листок и выбросил его. Вот только это оказалась не та бумажка. Его мозги в данный момент были в отключке. То был конспект с химии, вот только он об этом сразу же позабыл, так как понял, что дальше у них физра, а значит, душ со Стивом Харрингтоном, и это всегда было для него и тяжелейшим испытанием, и благословением с небес.

***

Билли не вспоминал о листке вплоть до следующего утра. Утром Билли зашел в школу, и лист… был везде. Сначала он не понял, что происходит. Билли видел лишь то, что стены покрыты копией чего-то (при виде этого он вспомнил сумасшедший дом Байерсов в ночь драки). Бумага была приклеена к шкафу с наградами, на стенде с объявлениями, на дверях в классы и на каждом шкафчике. Все читали эту бумажку. Все болтали и смеялись, и школа больше походила на жужжащий улей. На какую-то секунду Билли позабыл о том, что Хокинс — это чертовски странное место, и подумал, что сможет хоть повеселиться от разведенной драмы, его уши навострились, а потом он дошел до своего шкафчика и увидел бумагу. ЗА ЧТО Я НЕНАВИЖУ СТИВА ХАРРИНГТОНА У Билли было чувство, что его желудок, сердце, легкие, мозги, да даже член бухнули на пол. Его кожа покрылась холодным потом, но не как тогда, когда он слышал шаги своего отца на лестнице. Секунда ушла у него только на то, чтобы понять, что его имя не написано на листке. Если её читать, то становилось очевидно, что писал текст мальчик. И это имело огромное значение, ведь заголовок носил достаточно обманчивый характер. Кто-то нашел это и решил, что все остальные тоже должны прочитать, и Билли понимает, почему. Из этого будут слагать легенды, особенно в таком скучном месте как Хокинс. ЗА ЧТО Я НЕНАВИЖУ СТИВА ХАРРИНГТОНА: — его рот — его тупые оленьи глаза — его сраное лицо — его тупые волосы — его большой член — его длинные пальцы — его глупая улыбка — его горячая задница — его руки — его плечи — его спина — его родинки — то, как он пахнет после душа — то, как он пахнет до душа — то, как он прикусывает губу, когда нервничает — его тупые волосы, которые падают ему на лицо, он их убирает, а они падают обратно — его эта тупая улыбка, когда он танцует — то, что он снимает свои гребанные очки, как мудак — то, как на нем сидят его джинсы (см. пункт: большой член) — то, что он осознанно вступает в драку, которую наверняка проиграет, как идиот — когда он жестко играет — гладит заднюю часть шеи — сует карандаш между губ, когда думает — слегка высовывает язык, когда сосредоточен — когда говорит что-то тупое (он выглядит мило) — когда он говорит что-то приятное, и я чувствую себя человеком — АРГХ ПРЕКРАСЕН — то, как он бегает — он отдает почти всю свою еду на обеде другим (глупышка не ест?) — то, как он поет себе под нос, думая, что никто не слышит (я слышу) — когда он смотрит на тебя, и на секунду кажется, что на Земле никого не существует, кроме вас двоих — скорее всего он умрет за своих друзей. почти так и случилось. — заставляет меня чувствовать себя жалким виноватым куском дерьма за то, что я причинял ему боль. скорее всего, понятия об этом не имеет. — его смех(и) (их 5 видов, 3 из них настоящие) — мне было насрать, а теперь как-то нет, и пошел он нахуй за то, что заставляет меня всё это чувствовать — держит мое сердце за яйца. в этом даже смысла нет никакого. но в жопу всё, если это неправда. Вот. Вот это список. Он даже представить не мог, чтобы кому-то признаться хоть в одном пункте, а тут теперь вся школа в курсе. Билли держал копию в руках и слышал, как все вокруг разговаривали об этом, с шумом в ушах. Ему страшно было даже взглянуть на Стива. Но Стив не знает, что это он. Никто не знает. Никто, кроме учителей, которые знают его почерк, или Макс, если кто-то не поленился сбегать в среднюю школу. Она бы узнала немедленно. Но прямо сейчас Стив мог думать, что это написал тот же Томми. Или Байерс. Кто угодно. — Стив, ты должен знать, кто это! — послышался голос принцессы Уилер. Билли лишь слегка повернул голову, запихивая книги в рюкзак. Байерс, Уилер и ещё парочка её друзей зажали Стива у шкафчиков. Он был похож на оленя в свете фар с сжатым в кулаке листком. — Э… — Стив пожал плечами. — Это чья-то тупая шутка. — Не думаю, — с тихим смешком сказал Байерс. — Похоже на любовное письмо. Довольно неплохое. — Ммм. — Стив выглядел так, будто согласен с ним. Он даже улыбался, глядя на листок, а потом он повернулся и посмотрел Билли прямо в глаза. Билли отвернулся слишком быстро. Ему надо было усмехнуться. Посмеяться Стиву в лицо. Он уже проебался. Он должен был пошутить, отмахнуться. Блять. Его уши горели. Билли закинул сумку на плечо и чуть ли не бегом помчался в класс. По пути туда он смачно врезал кулаком по шкафчику, напугав мелких первокурсников. Он на них рыкнул, и они быстренько умчались, а Билли почувствовал себя лучше, даже если у него и кровоточила рука. — Хей! — это был Томми, который наклонился к парте Билли, неимоверно раздражая. — Есть идеи, кто это написал? — Откуда мне, черт возьми, знать? — Ну, хоть в чем-то этот человек оказался прав, — усмехнулся Томми. — Стив реально тупой. — Заткнись-ка нахуй, Томми! — рыкнул Билли и откинулся на спинку стула, зажав пальцами перегородку носа. Разговоры о списке достигли пика к обеду, и Билли вовсе не помогал тот факт, что ему приходилось сидеть на уроках со Стивом, где даже учителя вставляли свои пять копеек. — Доброе утро, класс, — сказала миссис Саймонс. — И доброго утра вам, мистер Харрингтон. Какой интересный у вас, должно быть, день! Класс рассмеялся. Стив застенчиво улыбнулся. Билли сглотнул. Каким-то образом, над Стивом не так уж и сильно смеялись за то, что… им так заинтересовался, скорее всего, какой-то парень. Стив мог хорошенько получить кулаком по лицу, добровольно сдать свой трон, упустить девчонку мечты, которая предпочла странного братца мальчика-зомби, но всё равно он так и оставался пределом мечтаний многих, даже со своими сгорбленными плечами, прикушенной губой, большими глазами и иногда пустующим взглядом. Билли не мог с ними не согласиться. И это отстой. Во время обеда Билли не захотел идти в столовую и только уже собрался есть в машине, как его схватил за локоть тот самый Стив Харрингтон и пихнул в какую-то дверь. — Я хочу поговорить с тобой, — сказал он. — Убери от меня свои грабли, Харрингтон! — вскрикнул Билли и ткнул его в ребра. Впервые за день он почувствовал себя прежним, и это радовало. — Ой, остынь, — ответил Стив, не выглядя таким уж запуганным. — Я тебе опять задницу надеру! — Я рискну. Давай, придурок. Стив протолкнул его в кладовку и щелкнул выключателем. Стив в кладовке — это не последнее место в топ-десять сценариев для дрочки Билли, но он сразу откинул такие мысли, хоть это и было сложно, учитывая, что они практически прижимались друг к другу. Стив был едва ли на дюйм выше. Билли всегда завидовал этому факту, но обычно ему удавалось его компенсировать, надев ботинки с толстой подошвой, однако именно сегодня он был в кедах, а потому у него было чувство, что Стив возвышается над ним с этим своим ростом и огромной прической. — Ты написал это? — спросил Харрингтон, скрестив руки на груди. — Ты с ума сошел! — сказал Билли, сморщившись. — Это не отрицание. — Харрингтон, — он задействовал свой самый угрожающий голос и злобно глянул на него. — Выпусти меня сейчас же или богом клянусь… — Мне понравилось, кстати говоря, — перебил Стив и вытащил из кармана смятую бумажку. — Я, конечно, и раньше получал любовные записки… Ух ты, какой сюрприз-то! — подумал Билли. — Но это лучшее, что я читал, — он расплывчато махнул рукой. — Она такая… настоящая. Ему понравилось, сердце Билли сделало кульбит. — Её, наверное, написал парень, — ответил Харгроув, слегка прощупывая почву. — Ты всё равно примешь записку, даже если она от мужика? — Она определенно написана парнем, и да, — он посмотрел прямо на Билли. Они стояли так близко друг к другу. Стив перекрывал выход, — приму. Особенно часть с «мне было насрать, а теперь как-то нет…» — Харрингтон улыбнулся. — Мне нравится. — Ну, естественно, — закатил глаза Билли. — Конечно, «держит мое сердце за яйца»… это прямо поэзия. Билли ярко покраснел и еле сдержал улыбку. — Наверняка. — Это похоже на тебя. — Господи боже. Стив долго смотрел, а потом прижал его к полке. — Харгроув. Скажи мне, что это был ты, — он вдруг зазвучал как-то дико. — Просто скажи, что это ты. — Почему… — Потому что я хочу, чтобы это был ты. Билли на момент не мог вдохнуть, не мог вспомнить, как говорить, смотря Стиву в глаза, слишком большие. Вдруг он понял, что начал говорить слегка высоким голосом: — Никто не должен был увидеть эту хрень… Стив поцеловал его, затыкая мгновенно, и взял рукой за подбородок. Билли слегка пошатнулся, и вторая рука Стива тут же обернулась вокруг него, пока язык мягко проводил по чужим губам, а потом их языки встретились, и Харрингтон яростно углубил поцелуй настолько, что ему действительно пришлось придерживать Билли до тех пор, пока они не разъединились, и Билли подумал, что сейчас нахер в обморок свалится. — Эм… ладно, — пробормотал он, переведя дыхание. — Ладно… Подловил. Стив хихикнул ему в шею и сказал: — Отлично сыграл.