Высшая школа искусств.
Япония — страна контрастов. Страна прогресса и вечного движения вверх. — вещал преподаватель культурологии стран. Не знаю зачем нам ввели этот предмет, но слушать было довольно интересно. Жаль не многие разделяли моё мнение на этот счёт. «Чимин-аааа…» — раздается вопль на всю аудиторию моего друга детства, и по совместительству моей головной боли, Ким мать его Тэхена. Краем глаза вижу как вытянулось лицо преподавателя и мысленно ставлю свечку этому дорку за упокой его безбашенной и в край отбитой души. Свалился же он на мою голову. Причём буквально свалился. 15 лет назад, город Пусан. Я родился в простой семье, где мама всю свою сознательную жизнь проводила дома в роли домохозяйки, а отец был капитаном убойного отдела полиции, или как его звали его друзья — «гризли». Отец всю жизнь мечтал, что я или мой младший брат Чисок, пойдем по его стопам в местный отдел полиции нравов. Будем бороться за справедливость, ловить местных наркоманов и спасать молодых красавиц от насильников. Но вот незадача. Я пошел ростом в маму и совершенно не тянул до тех громил, что часто выпивали с нашим отцом у нас дома. Да и спасать скорее нужно было меня, я хоть и занимался восточными единоборствами и отдельно современными танцами, драться так и не научился. Брат же, как только ему стукнуло семнадцать, довел наших родителей до сердечного приступа. А именно, Чисок привел в дом бритого парнишку, что пирсингом был обтыкан с ног до головы и сказал, что они уезжают в США, чтобы сыграть свадьбу. До сих пор помню, как кричал отец, и как рыдала мама. Но не будем о грустном, и вернемся к моему знакомству с моим другом. В тот день в Пусане стояла безумная жара, и я как все мальчишки семи лет, побежал на пляж, поплавать в море и остудить сгоревшее до красных пятен тело. Путь мой пролегал через неблагополучный район моего города, с старыми домами годов семидесятых, а может и еще больше. Крыши сделаны в таких домах были из мелких черепков, на манер мазайки, если хоть кусочек отколупывался, считай в дождь вас зальет по самое не горюй. Так вот, проходя мимо одного из таких домов, я увидел на крыше висящего вниз ногами мальчишку, что хватался из последних сил за ее край, а на самой крыше я разглядел кучку местной ребятни, что явно забавлялись потугами малого. Главарь шайки, явно решив излишне блеснуть на публику своим авторитетом, наступил на правую руку мальчика своим ботинком. Мальчишка с душераздирающим криком отдернул руку под дружный смех той компашки, и видимо не удержавшись начал падать вниз, ударяясь об острые углы старых окон и мелких балкончиков. Я честно до сих пор не знаю, что мной двигало в тот момент, но я бросив надувной матрас брату, со всех ног побежал к тому дому и буквально поймал мальчишку своим животом. Благо в детстве я был пухленьким ребенком, и отделался я только сильным ушибом спины и содранными до крови коленями. Мальчишке же повезло меньше, переломы обеих рук и вывих плечевого сустава, но главное он остался жив. Его мучители, испугавшись наказания, сбежали в тот же миг. Брат и его друзья прибежали мне на помощь, и помогли мне с моей «ношей» добраться до нашего дома, а там и мама вызвала пареньку скорую помощь. Позднее меня и, как его окрестила моя мама, моего сиамского брата — близнеца, увезли в местную детскую областную больницу и положили в одну палату в отделении травматологии. А всё потому, что я в никакую не хотел оставлять его одного. Помню, как вечером даже переполз на его кровать и уснул рядом с ним, держа его за руку. На тот момент, мне не важно было знать его имя и кто он, я просто хотел знать, что с ним будет всё хорошо. Пробуждение было не особо приятным. Меня отправили по врачам на анализы, а мой названный брат, так и не пришел в себя. Страх от того, что придется покинуть его на время, хоть и не такое большое, накрыл с головой и я вцепился в его руку, не желая отпускать. В итоге врачам пришлось приходить ко мне прямо в палату. Ближе к вечеру его веки дрогнули, и он пошевелился. Я, отшвырнув журнал, со всех ног подбежал к его кровати. Взгляд мальчишки был сначала затуманен, словно он еще не до конца отошел ото сна, а потом, он резко дернулся и открыл так широко глаза, что я даже немного засомневался, что он тоже кореец. «Как тебя зовут?»… — спрашиваю его, стараясь не напугать еще сильнее. «К.и…м…ох больно так…» — он поморщился от сильной боли, и я уже хотел стартануть за медсестрой, но он сильнее сжал мою руку, удерживая тем самым меня на месте — «Меня зовут Ким Техен, а как зовут тебя, мой спаситель и верный защитник? Слабая, но очень необычная, квадратная, улыбка и почему — то сразу хочется подарить этому парнишке весь мир. И тут меня накрыло осознанием, что этот гаденыш все слышал, но прикидывался спящим. «Пак Чимин и ваш верный рыцарь без коня.» — выдержав паузу мы дружно рассмеялись. Так и началась наша дружба.Наши дни.
Как и следовало ожидать, этого голосистого придурка оставили мыть полы, цитирую: «За нарушение спокойствия и душевного равновесия всей группы.» В итоге мне пришлось идти домой одному, и волочить папки с зарисовками свои и этого халтурщика. Зла не хватает, но все же люблю этого идиота, и даже жалею, что не остался помочь ему с уборкой. Когда мне стукнуло девятнадцать, а Техену восемнадцать, мы сбежали с родного Пусана в Сеул и поступили учиться в эту школу. Пришлось конечно и дополнительно устроиться на подработку в местную кофейню, так как родители решили, что мы и без их помощи справимся и почти год, не помогали нам никак. Я даже не удивился, когда мой отец мне в след прокричал, что я больше ему не сын. Он был в ярости, когда я показал ему письмо с уведомлением о том, что меня приняли по количеству баллов в Высшую школу искусств. Я едва успел спрятать письмо, иначе он просто бы порвал его. Сейчас же мы перебрались в двухкомнатную квартиру рядом с школой, и платили за нее пополам. Техен, хоть с виду и неряха, но в нашей квартире поддерживал порядок. Правда в готовке он полный профан, так что эта обязанность свято перешла ко мне. И сейчас вспоминая на ходу, что у нас есть в холодильнике на ужин, я понял, что нужно посетить местный круглосуточный магазин. Схватив тележку и бросив в нее папки и рюкзак, я быстро рулил между стеллажей с продуктами. Когда телега наполнилась нужным провиантом, я поспешил к кассе, и вовсе не потому что опаздывал, а потому что за неё сейчас должен был сесть старший брат моего друга. Ким Сокджин, местная достопримечательность и самый любвеобильный хён из всех, что я знаю. Высокий, порой даже мне кажется, что он выше Тэ, широкоплечий мужчина, всегда встречает меня едва ли не распростертыми объятьями. И вот сейчас, стоило мне возникнуть возле его кассы с телегой, улыбка расцвела на его прекрасном лице и глаза заискрились озорством. «Чимини, малыш ты снова за едой? Неужели мой брат бессовестно объедает тебя, что ты никак не наешь обратно свои прекрасные щёчки? Где мои сладкие щечки? — мужчина тыкает пальцем в мои скулы, а заливисто смеюсь и пытаюсь не краснеть. «Ну хён, перестань…ахахах»*- вижу как Джин улыбается еще шире и кивнув, быстро пробивает мне мои покупки, не забыв в тихую мне самую большую скидку. «Я всё еще жду тот день, когда увижу рядом с тобой девушку малой. Насчёт братца переживать не стоит, он всегда в куче юбок вокруг, а вот твоё одиночество уже начинает пугать…» — вздохнув, Джин смотрит мне прямо в глаза. Я же отвожу взгляд и горестно вздыхаю, ибо сказать любимому хёну, что я почти такой же гей как мой младший брат, равно расстрелу на месте. Просто Джин ярый гомофоб, а я не хочу лишиться такого хорошего друга. Да и так же знаю какой бабник Техен, он едва ли не каждый день меняет девушек. И самое забавное, ни одна не жаловалась еще и не назвала его козлом. Магия ей Богу. Хотя я немного ему завидовал. Не смотря на то, что я сильно похудел и обрел благодаря танцам неплохую фигуру, я так и не смог перешагнуть через свой страх быть отвергнутым. Ким же был душой компании, яркий и нестандартно одевающийся, он мог очаровать буквально любого. Я же, слишком скромен. Тэ часто шутил, что мне нужно было родиться девочкой. За это само собой огребал, и неделями был в игноре. Вздохнув от таких мыслей, я нагруженный пятью пакетами еды, вышел из магазина и медленно побрел в сторону пешеходного перехода. Грустно быть одиноким, но и спать с кем попало мне не хотелось. Пальмовую ветвь первенства в изобилии свиданий — однодневок, я пожалуй оставлю своему лучшему другу. Сумки неприятно тянули руки вниз, приходилось иногда останавливаться, чтоб отдышаться. И вот именно на переходе, моему идиоту другу вдруг приспичило мне позвонить. Сам не знаю, чем я думал в тот момент когда на красный свет светофора полез в карман за сотовым, но последнее что я помню это яркую вспышку фар и глухой удар.