Прощай, Александрия!

Перепуганная Порция смешивала в горшке снадобья. Руки рабыни подрагивали, губы шептали слова молитвы. Девушка просила Сераписа* защитить дом господина Ореста и всех его людей. Дурочка! Словно бы забыла, что храм Серапиум разрушен, и бог, если он и обитал в нем когда-то, изгнан из Александрии навсегда. Гипатия откинулась на подушки и устало прикрыла глаза. Запах распаренных трав успокаивал тело. Хотя что тело? Оно лишь темница души. Главное, что душа тоже спокойна... Почти спокойна. Смоченная теплым отваром тряпица легла на лоб. Гипатия улыбнулась, сместила ее на глаза и приподняла руки, чтобы Порция могла очистить раны на костяшках и локтях. Спасаясь от преследования, женщина-философ изодрала руки и ноги в кровь, словно какая-нибудь девчонка с Агоры. Сейчас Гипатию это забавляло. Кто бы мог подумать, что в тридцать пять лет она вновь почувствует себя молодой резвушкой, да еще при таких странных обстоятельствах? Но всего полдня назад ей было не до улыбок. Сердце ее готово было разорваться от неподдельного ужаса. Боялась Гипатия не столько за себя, сколько за своего верного защитника, префекта Ореста. Хотя когда «банщики»-христиане попытались выволочь ее из носилок, а Орест пригрозил им оружием, было страшно скорее за нападавших. Одному префект незамедлительно отрубил кисть, другого поверг на землю ударом в висок. Но известные своим диким нравом парабаланы* и не подумали отступить. Они жаждали крови женщины-мага, «ведьмы и шлюхи». Завязалась драка. Солдаты римского префекта владели оружием лучше, но их было меньше. Орест схватил Гипатию за локоть и прошептал, чтобы она укрылась в претории и ни на шаг не отходила от его человека, Гнея. Далее он вложил ее руку в руку легионера, одетого горожанином, и они побежали. Двое или трое бросились за ними вдогонку, остальных удалось сдержать. Дальнейшие события память Гипатии сохранила лишь частично, и возвращаться к ним не хотелось. До самого рассвета она тряслась мелкой дрожью и не желала отпускать от себя обагренного христианской кровью Гнея. За стенами претория бродили темные невежественные силы, как кислое вино бродит в тесной бочке, и ей казалось, что она слышит звук приближающейся катастрофы. Но все обошлось. С восходом солнца на пороге появился Орест и... — Оставь нас. Голос префекта прозвучал тихо и мягко, но Порция вздрогнула от его звука, как от удара, и уронила миску с отваром. Гипатия не сняла с глаз тряпицы, не произнесла ни слова. Душа ее была спокойна, тело тоже, лишь глупое сердце трепетало пойманной птицей. — Там на пороге... — произнесла она. — Там на пороге я совершил недозволенное, но.. Гипатия видела, как смущенно и лукаво улыбается Орест, говоря эти слова. Видела глазами души, а не тела. — «Но»?.. — Ты скажи, госпожа. Мог ли я поступить иначе? — Если бы мог, поступил бы, — без тени сомнения ответила Гипатия и улыбнулась. Сердце больше не билось испуганной птицей. Как никогда в жизни, оно готово было запеть. — Ты сделаешь это снова? Ответом ей был поцелуй — еще искреннее, нежнее и чище, чем тот, что подарил ей Орест по возвращении из ада. Туда им больше не было дороги. И слава Единому.* ____________________ * Серапис — эллинистический бог изобилия, плодородия, подземного царства. Особо почитался в Александрии. * парабаланы («банщики») — христианская община, члены которой в эпоху раннего христианства добровольно ухаживали за больными и хоронили умерших от болезней, в надежде таким образом принять смерть во имя Христа. * Единое — термин философии неоплатонизма, обозначающий первичное божество, источник всего сущего, являющийся одновременно Благом.