Muse avec yeux bruns

      Пальцы устало покрутили карандаш и тут же отбросили его. — Снова… снова ничего… — Тэхён схватил себя за волосы и уложил тяжелую голову на холодный столик, слегка стукнувшись лбом, — из раза в раз… ничего… Карандаш покатился по тому самому столу и остановился на самом краю. Ненадолго. Соприкосновение лба и дерева окончательно столкнули его на пол. Глухой звук и все та же тишина. Лишь шёпот и тихие всхлипы давали понять, что в комнате кто-то был. Кто-то, кто уже вторую неделю не мог найти вдохновения. Где же она, эта чертова муза? Каждый раз, берясь за кисть, Тэхён понимал, что и штриха не может сделать. Он-то мог… но картины… они получались пустыми, серыми и однообразными. В них не было той живости, той игры цветов и мазков, из которых в итоге складывалось творение. Нет… это были «пустышки». Тэхён поднял заплаканное лицо, схватил белый листок, на котором не было желанного шедевра и скомкал его, кинув за спину. Делай он это каждый такой раз, то сзади образовалось бы новое дерево. — Какое же я ничтожество. Быть настолько бездарным, что не уметь найти хоть что-то цепляющее. «Неужели… это все? Это был лимит, а я его истратил на… на что? На пустоту! На такие же пустышки. Даже разумно использовать не смог свои способности… а теперь? Теперь, я снова стану официантом в каком-нибудь баре…» — последние дни только такие мысли могли посещать «творца». Порозовевшие от слез глаза выделялись на фоне светлых волос, в которых запутались длинные пальцы, оттягивающие пряди. Губы подрагивали, а соленые капли продолжали оставлять мокрые дорожки на щеках. Тэхён решил наесться мороженным с горя. Не то чтобы он этим увлекался, но за последние пару дней парень прибавил в весе. Оно и ясно почему, ведь если Тэхёну грустно — он ел. Но еда кончилась, а грустно ещё было. Удивительно, но Тэ даже решился пойти в магазин. То ли желание развеяться, то ли просто поесть двигало парнем в этот момент. Но одно было ясно — Тэхён хотел уйти из этой квартиры и хоть на секунду забыть о своей никчёмности.       Скомкав очередной лист бумаги, он поднялся с кресла и поплёлся в комнату. Выбор одежды был не слишком хитер и работал по принципу «что упало из шкафа, пока открывал, то и надевай». Своеобразная лотерея. И в этот раз художнику попались спортивные штаны и какая-то футболка. Он быстро натянул на себя одежду, нашёл под тумбой носки — разные, причём, но ладно — и стал искать свой кошелёк. Ни на тумбе, ни в карманах куртки, ни под кроватью — нигде… Уже отчаявшись, Тэхён увидел брошенный под стол рюкзак. Помимо различных карандашей, ручек, блокнотов, лайнеров и даже маркеров, там был его телефон, жестяная банка из-под кофе, лежавшая тут ещё с прошлой недели, и кошелёк. — Алилуя, — прошипел парень и радостно — насколько это было возможно — поплёлся к входной двери. Лифт устало скрипнул, оповещая о готовности служить, и Тэхён медленно поехал на первый этаж. Удивительно, что доехал, а не застрял где-то между третьим и четвёртым этажами.       Погодка на улице была хоть куда: солнце светило слишком ярко, вокруг то и дело виднелись небольшие растения. Весна как-то слишком резво вступала в свои права, учитывая, что в Сеуле с растительностью всё не так хорошо, как хотелось бы. Дети бегали радостные по площадкам, а старшие улыбались чему-то своему. Один только Тэхён шёл с таким лицом, будто над ним нависла огромная грозовая туча. Эту тучу видели, наверное, все, даже люди без всякого воображения. Он шёл и злобно поглядывал на всяких «встречных-поперечных», пугая их одним своим видом. Будто он и не человек, а чудовище, сбежавшее из своего замка на двенадцатом этаже. В магазине он тоже не слишком любезничал. Взял кимпаб, пару пачек рамена быстрого приготовления, немного наггетсов, вяленых кальмаров и несколько пачек чего-то, что не требует приготовления. Что это было? Да то ли пюре, то ли салат… Сам парень, кажется, не понял. А вот отдел со сладким Тэ был не в силах пропустить. Он набил корзинку доверху всевозможными ChocoPie, шоколадными батончиками, фруктовыми чипсами, рисовыми пирожками, палочками Pepero, готовыми кусочками тортика. Не взять с собой ведро мороженого и литр бананового молока было бы грехом. Дальше дело за малым, по пути на кассу он прихватил три бутылки энергетика, бутылку соджу и пачку растворимого кофе, которое, как верил Тэ, помогает. Можно было подумать, что у парня вечеринка, но это было его питание до следующей зарплаты. А, судя по застою, она будет нескоро. Эти мысли настигли Тэхёна. Он был готов заплакать. Надо успокоиться, выпить что-то вкусное и привести мысли в порядок. Рядом с супермаркетом была отличная кофейня. Там всегда было тепло и уютно. Даже в выходной день людей было немного, поэтому художник залетел в заведение, преодолевая рвущиеся наружу слёзы, заказал карамельный латте с двойной порцией зефира и упал на ближайший диванчик у окна. Машины шныряли туда-сюда, люди куда-то спешили… Тэхён смотрел и чувствовал, что всё вокруг пронизано какой-то суетой, а в этой кофейне… всё было так умиротворенно… как будто отдельный мир. Спокойная музыка тихо лилась из динамиков, бариста жужжал кофемашиной, помешивал тягучую карамель, тонкой струёй лил молоко и всё делал заученными движениями. Тэхён отвёл взгляд от барной стойки, невольно перемещаясь на соседний столик, и, о Боже… Каштановые волосы переливались ярко-коричневым, даже рыжим на солнце, длинные пальцы перебирали их и создавали ещё больший беспорядок. Кудряшки мягко падали на лоб, образуя чёлку. Должно быть, они были мягкие и пахли полевыми цветами. Цвет кожи… Тэхён готов был поклясться, что ни одна кисть не сможет в точности передать этот карамельный, будто сияющий, цвет. Глаза смотрели то в окно, то в листок на столе, но какие же прекрасные это были глаза… Мягкий цвет самого горького чёрного шоколада… или кофе… американо… нет. Это было не передать так просто. Тёмные, обволакивающие… в них хотелось утонуть, потеряться, сгореть и вновь возродиться. Солнце добивало, играясь с цветом так, будто в кофе то добавляют молоко, то снова смешивают с чем-то приторно-пряным и горьким одновременно. А шея… крепкая, явно не детская, с острым Адамовым яблоком и невероятными венками, прячущимися, если парень успокаивался. Он покусывал карандаш и усердно над чем-то думал… губы, вроде и небольшие, но выглядели очень мягкими и нежными. Весь парень так выглядел. — Ваш заказ, — От неожиданности Тэ пискнул, привлекая внимание окружающих. Ощущение, что его застукали за чем-то очень непристойным. Он растерянно закивал, слегка краснея и начал пить свой кофе, смотря на плавающие зефирки. В мыслях только «Боже, боже, боже». Он вновь поднял затуманенный взгляд на лицо напротив и… мужчина смотрел. Прямо на Тэхёна. Последний моментально отвёл взгляд, заливаясь краской ещё больше. В мыслях было всё то же, но уже написанное большим и красным шрифтом. Спереди послышалось шевеление, но даже под прицелом Тэхён не посмотрит в сторону того парня. — Привет. Тэхён повернул голову на звук и закашлял, прикрывая рот и нос ладошкой. Теперь Тэхён знал, что такое «пошло носом». Жаль, что на своём примере. Спереди послышался тихий смешок. — Держи, — сказочный парень протянул салфетку. И Тэхён даже ущипнул себя свободной рукой, прежде чем взять салфетку, дабы убедиться в правдивости ситуации, — меня Чонгук зовут, переехал недавно и никого не знаю. Тэхён смотрел на него с восхищением и интересом. — Откуда ты? — знал бы этот Чонгук, скольких усилий стоили эти два слова. — А ты и говорить умеешь, — парень улыбнулся так, что Тэ уже усомнился в этих умениях. Так ярко, так искренне. Его улыбка, пожалуй, была чем-то средним между детской и чертовски дерзкой, — я из Пусана. Не слишком далеко отсюда. Очень давно хотел побывать здесь. Вот, прилетел вчера. Постепенно светская беседа стала затягиваться, Тэхён стал узнавать всё больше фактов об этом красавце. Например, он на два года младше, пишет тексты песен и исполняет их. Заметил, что и у Тэ красивый голос. Тот, правда, чуть снова не поперхнулся, но ничего страшного. За все время в кафе Чонгук дважды заказал капучино. — Ого, уже так поздно, — когда людей осталось всего ничего, а бариста стал протирать столики, Чонгук посмотрел в свой телефон, — тебя провести домой? — О, нет, не стоит… — Тэхён запустил руку в волосы, — я тут недалеко живу. — Ладно, — Чонгук встал и только сейчас образ милого и хрупкого парня разбился с таким треском, с которым могла разбиться любимая мамина ваза или дорогой папин виски. Даже через одежду был виден идеально сложенный мужской торс. Накачанное, поджарое тело юношы… нет, мужчины… Аполлона! Нет-нет-нет, пора идти, иначе тонкая натура художника не выдержит такого напора… — тогда, до встречи. С этими словами Тэ встал из-за стола, оставил деньги в счете и, помахав на прощанье, выскочил из кофейни. Домой он нёсся словно чокнутый или укушенный, крутя в голове навязчивый образ парнишки. На свой этаж он поднялся без лифта. До седьмого этажа честно и молниеносно добежал, а дальше уже медленно шёл… хотя, это больше похоже на «полз». И вот он в прихожей. Куртка летит на пол, обувь в разные стороны, сам Тэхён чуть не ломает стул, когда громко приземляется на него. Тэ достаёт карандаш и альбом, закрывает глаза… глубокий вдох. Перед глазами всплывает образ улыбающегося кучерявого парня со стаканом в руках… такой невесомый… Тэхён быстро делает штрихи. Легко, стараясь не утяжелить детский образ. Штрихи получались плавными, аккуратными, нежными и утонченными — таким остался Чонгук в голове Тэ… Портрет был готов всего через пятнадцать минут. Каждая родинка была на месте, каждая деталь. Казалось, что это был завершённый, серьёзный портрет, когда на самом деле все было иначе. Тэхён хотел ещё. Ему было мало этого. Ему хотелось Чонгука ещё, хотя бы на секунду… ему надо было видеть эти острые черты, добавляющие только больше харизмы и уникальности. Черт! Художник снова взялся за карандаш. Штрих. Штрих. Дерзко. Резко. Штрих. Слишком резво, но почему-то всё ещё по-детски невинно. Внутри Тэхёна боролись ангелы и демоны, решая, будет это нежно и девственно или же громко, сильно. На протяжении всего процесса две стороны отстаивали своё и перетягивали Тэ, словно канат. Туда. Сюда. Тэ посмотрел на работу. Это был Чонгук. Никакая сторона не главенствовала. Это был он. Хотелось рисовать и рисовать, пока грифель не истончиться, вся бумага в мире не закончится, а память просто не забудет эти черты. Хотя забудет ли? Парень был каким-то своеобразным наркотиком… точнее, сладким. Как торт или шоколад. Ты зависим, но не критично. При желании, всегда можно отказаться. Но хочешь ли ты этого? Тэ так и уснул на столе. И это была самая спокойная ночь за последний месяц. Будто ему удалось высказаться о чём-то настолько волнующем, что настал покой…

***

      Как только лучи солнца добрались до окна на двенадцатом этаже, Тэхён громко простонал. Его пробуждение было не так прозаично, как многие читают в книгах. Не было этих колышущихся волос, а была спутанная копна чего-то светлого. Не было нежных потягиваний, был стон от боли в спине, и в целом всё это было больше похоже на очередную борьбу. Одна часть стремилась к бодрствованию, а вторая кидала в неё подушку и, бормоча различные маты себе под нос, завертывалась в одеяло.        Наконец, Тэхён с грохотом упал со стула. Очередной болезненный стон и парень соизволил поднять себя на ноги. Воскресный день, а за окном он уже слышал сигналы машин, звуки тормозов и очередную суету. Был вообще момент, когда этот город не сходил с ума? Оглядев свою обитель, Тэхён увидел рисунки… и, кажется, нашёл новый смысл подниматься по утрам и со скоростью света бежать в душ, а потом тщательно выбирать одежду, стараясь найти что-то приличное и не мятое. Тэ понял, что эти понятия — антонимы. В этот раз он даже попытался уложить красиво свои волосы, но, судя по всему, «гнездо» являлось уже их привычной укладкой. Состав рюкзака почти не изменился, за исключением нового, чистого блокнота с белоснежными листами. Куртка, кроссовки и Тэхён готов был покорять мир! Снова скрип лифта. Только бы не застрял… Казалось бы, какие-то пару минут превратились в долгие и мучительные часы ожидания. Вот! Вот он — первый этаж! Наконец-то! Тэхён, буквально, выскочил из подъезда и побежал в кофейню. Как же трудно не попадать под машину и бежать одновременно! Колокольчики на двери оповестили о приходе нового посетителя. Посетитель был запыхавшийся, раскрасневшийся и какой-то растерянный. Волосы все так же хаотично лежали, рюкзак был на одном плече, куртка не до конца застегнута. Он быстро прошёлся взглядом по всем занятым столикам. Сегодня их было ещё меньше. Это и неудивительно — кофейня только открылась. Ни за одним он не нашёл макушку, которую ожидал увидеть. — Здравствуйте, можно карамельный латте с двойной порцией зефира, — Тэхён посмотрел на баристу, который внимательно изучал новоприбывшего. Художник уселся на диванчики возле того же окна и достал телефон. Он часто делал зарисовки, арты персонажей или комиксы. А что? Они неплохо продавались и нравились многим пользователям. Поэтому сейчас он включил незамысловатую программу для рисования и стал водить пальцем по экрану. Выходило пока смутно и неясно, но так было всегда. Чтобы добиться желаемого результата, надо пройти уровни «что это?», «что-то выходит», «черт, показалось», затем «а нет, что-то выходит», потом где-то ещё шесть уровней отрицания-принятия, и только потом начать закрашивать набросок. Вот и сейчас он рисовал какие-то несуразные линии и черточки, но уже заранее знал, что из этого выйдет. Во всяком случае, он ожидал двух парней на рисунке. Стоит приметить, что Тэхён редко рисовал что-либо на тему ЛГБТ. Сегодняшний день был исключением. Только вот вместо каких-то вымышленных персонажей тут были вполне реальные. Одного из них звали Ким Тэхён. А второй был… — Ого, а ты ранняя пташка, — сзади послышался знакомый голос, — что делаешь? Тэхён каждой клеточкой тела почувствовал напряжение от этого вопроса. Он мгновенно прижал телефон к груди и вспоминал все существующие молитвы, чтобы Чон не увидел этого позора. — Д-да так, рисовал. — Не против, если я сяду? — Тэхён кивнул, все ещё заливаясь краской. — Ты умеешь рисовать? Что рисовал? А портреты сможешь? — Я…я да, рисую. Умею. Рисовал… да просто так, чушь всякую, — Тэ как будто чувствовал пот, стекающий от такого напряжения. Сердце бешено стучало, отзываясь эхом в ушах. Лишь бы он ничего не увидел, — может, хочешь портрет? — Ваш заказ, — эти официанты появлялись чертовки неожиданно и не вовремя! Тэхён кивнул и снова стал сверлить взглядом парня напротив. — О, давай! — Если Чонгук обещает так улыбаться каждый раз, то Тэхён готов рисовать только портреты… только его… — Но сначала закажу что-то. Пока младший отошёл, Тэ успел подготовить чистый блокнот, карандаши разных мягкостей, несколько гелиевых ручек, ручек-фломастеров разных оттенков коричневого и привести сердцебиение в порядок. Ну нет, Ким Тэхён, не говори, что ты влюбился. За один день? Ты шутишь, что ли? А что, если у него есть девушка? — Я вернулся, хён! И Тэхён расплавился. Чонгук по-детски улыбался, ерзал, ища удобную и красивую позу, строил глазки, отчего «хён», кажется, поседел. Когда ему принесли капучино, Чонгук просто начал потягивать свой напиток через трубочку. И… это было оно. Тэхён весь загорелся и стал зарисовывать Чонгука. Сколько они знали друг друга? День? Меньше… Но Тэ ощущал, будто всегда знал этого человека. Он всегда являлся к нему невидимой музой, ласкал ушко бархатистым голосом, а потом звонко-звонко смеялся… заливисто, колокольчиком, что висит на двери. Всегда был где-то рядом… где-то в сердце… И на наброске уже были видны милые черты паренька. Он улыбался так, что улыбаться хотели все. Такой мягкий и домашний… видно было, что Чон проснулся от силы полчаса назад. Его волосы тоже были в лёгком беспорядке, который очень долго пытался изобразить художник. Все ещё немного волнистые и такие же блестящие. Тэхён вдруг ощутил, как скользит взгляд напротив по его телу, лицу, волосам. От последнего Чонгук лишь ярче заулыбался и потянулся рукой к голове Тэ. — Это твой стиль такой, хён-потеряшка? — Чонгук невесомо касался волос, стараясь поправить их. И, самое удивительное, что волосы ложились уже ровнее. Чудо — не иначе. А хозяина не слушались!       Но Тэхён замолк. Сидел, смотря на вытянутую руку, и не понимал от слова «совсем», что именно сейчас происходит. Машинально он толкнулся головой ближе к руке, но тут же одернул сам себя, заливаясь румянцем и отводя взгляд куда подальше. Молодец, мужик — ничего не скажешь. Послышался смешок Чонгука, а на Тэхёна, судя по всему, ополчилась стая купидонов. Надо же, их ряды усовершенствовались и теперь эти маленькие ангелочки стреляли в него из пулемета. Оперативно, однако. Минуты шли, а рука младшего все ещё была в волосах хёна, и пальцы перебирали прядки. Это было похоже на рекламную паузу. Наконец-то, они встретились глазами и мгновенно отодвинулись на места. Теперь уже и на щеках напротив горели розовые пятна, а Тэхён судорожно стал прорисовывать оставшиеся детали. Ощущение руки в волосах все ещё оставалось и приятно успокаивало, распространяясь теплом повсеместно. — Готово! — Тэхён радостно ухмыльнулся, посмотрел ещё раз на свою работу и торжественно, с улыбочкой во все тридцать два, отдал Чонгуку. — Вау… И это было все. Чонгук просто изучал портрет, смотря расширившимися глазами. Тэхён умирал в ожидании похвалы и наконец-то… — Хён, ты будто сделал фото! Мне так нравится! Можно забрать? Я тут такой красивый! Будто зеркало! Тэхён весь засветился. Чон оценил. Ему понравилось! Он фотографирует портрет. Боже, какой он милый! Слышится характерный звук щелчка камеры… и… стоп, почему фотографировали Тэхёна? — Я выложу к себе в профиль, поэтому мне нужна фотография автора. У тебя есть аккаунт? Дальше Тэхён помнит все, как в тумане: вот он пишет свой логин, вот Чонгук встаёт с места, вот они уже обнимаются. Долго. Проходит, наверное, минута. Это он четко помнит. — Ну, мне пора идти, ещё надо с документами для университета разобраться, — Чонгук отстраняется. — До завтра? — До завтра. «До завтра» повторяется из-за дня в день. Каждый раз они говорят эту фразу и расходятся, а на следующий день снова проводят время вместе. Чонгук не соврал: выложил фото, отметил Ким Тэхёна и написал много сердечек внизу. Именно так Тэ узнал профиль Чона. Теперь они переписывались каждую минуту. На парах, ночью, за обедом, в душе, за завтраком и ужином, делая домашнюю работу. Созванивались изредка, говорили до глубокой ночи, пока Чонгук не зевал или не засыпал прямо во время звонка. В такие моменты Тэхён делал много снимков экрана для коллекции набросков. А коллекция росла. Почти каждый уголок студии был завешан изображениями Чонгука. Каждый момент его жизни, минимум один рисунок в день. Когда в университете Ким сбил несущегося навстречу парня, а после различил в нем Чона, именно тогда они не отстранялись больше друг от друга ни на минуту. Обедали вместе, были на некоторых парах, когда приходил весь поток, болтали по телефону… они, буквально, жили друг другом. Точнее, Тэхён жил Чонгуком.

***

— Хозяйка квартиры столько требует, это ужас! Моей стипендии не хватит! — Они снова в кофейне, а Чон познал обратную сторону жизни в столице. — Хочу переехать в общагу. Я не местный, в конце концов, они должны мне посодействовать. Это твой шанс. — Не хочешь ко мне? — Тэхён только успел увидеть глаза, полные непонимания. — Переехать… ко мне… у меня своя квартира… родители подарили на восемнадцатилетние… — Я… я не хочу тебе мешать! — после долгой минуты тишины Чонгук начал отводить глаза, теребить край толстовки и закусывать губу. Ну уж нет, так просто ты не отвертишься! Тэхён перешёл в наступление. Его цель сейчас сидела красная, словно помидор, и что-то там бормотала про удобства. — Ты — мой друг, а друзья должны помогать. Если захочешь — съедешь, когда найдёшь более выгодные условия. Выбирать Чонгуку, так-то не из чего: общага со, скорее всего, бесящими соседями или уютная квартира хёна с его компанией. — Хорошо… спасибо хён… огромное спасибо! — Если бы не люди, Тэхён бы запищал от счастья. Представить только, круглые сутки с младшим! Засыпать в соседних комнатах, вместе завтракать и ужинать, вместе смотреть телевизор! — Тогда… можно завтра переехать?       «Завтра» Тэ ждал ещё недели две назад, поэтому он просто быстро закивал, а спустя час уже наводил порядок в доме, собирая карандаши и стаканчики от краски. Мытьё полов, окон, всех поверхностей, освобождение гостевой от всякого хлама, глажка постельного белья (а что? Пусть своё постирает и спит на чистом). Уже к двум ночи вся квартира блестела, как новая монета, и хозяин решил последовать ее примеру и, закинув на плечо полотенце, потопал в душ. Прохладная вода освежала голову. Поверить только, Чонгук будет жить у него в квартире! Они же могут ходить вместе в университет, ходить за продуктами… да столько всего! Неужели… неужели, это и вправду «оно»? Тэхён, взволнованный и мокрый, выбежал в одном полотенце из душа и побежал на диван перед телевизором. Это был ритуал. Буквально одним нажатием он вызвал номер, и в трубке послышались долгие гудки. — Ало? — Привет, мам. — Сынок? Тэхён? Ты что ли? — Голос на том проводе был тихим, удивленным. — Разбудил? — Послышалось короткое мычание. — Прости… слушай… а… как ты поняла, что любишь папу? Ну, что ты чувствовала? — Ох, ты такой большой, а такие вопросы задаёшь порой, Тэхён-и… — на заднем плане послышался ещё более заспанный басистый голос отца, мама молчала где-то с минуту, — ну, знаешь… это, когда ты хочешь проводить с этим человеком все время, когда от одного его имени у тебя ноги подкашиваются… когда ты видишь его… он, пусть и не самый красивый для остальных, но для тебя он — идол… ммм… когда в нем ты находишь свою музу? — Ого… ладно, спасибо, мам… спокойной ночи. — Спокойной ночи, родной, — Короткие гудки оповестили о конце разговора. Надо же… мама в точности смогла описать то, что у него на душе… наверное, творческие способности передаются по наследству. Может, он и вправду… влюбился? Но как же… как быстро это произошло? Но почему-то Тэ хотел же видеть его круглые сутки. Почему-то только с ним он краснел, как младшеклассник. И почему-то… только его он видел по ночам, запоминая каждый момент из своих снов. Нет… он не мог влюбится… С этими мыслями, беспардонно летающими в голове, устраивающими переполох, сводящими с ума, он заснул. А утром Тэхён свалился с дивана от того, что дверной звонок нещадно пытался оповестить о новом госте. Гость… гость… Чонгук! — Черт возьми! — Тэхён подскочил с пола, быстро накинув плохо лежащую футболку и побежал к двери. — Привет, хён, прости… разбудил? — Чонгук и большой чемодан стояли на пороге. Даже в простых спортивных штанах Чон умудрялся сводить Тэхёна с пути адекватного мышления на карусель безумия. — Нет, что ты, я уже давно на ногах, — тому подтверждением (не) были растрепанные волосы и сонные глаза, — проходи, чего стоишь. Началась самая волнующая часть дня: презентация жилища. И хоть Ким умом понимал, что Чон останется, ведь выбора нет, а квартира вполне приличная, но вот эта самая карусель безумия решила, что без экскурсии тут не обойтись. Двухкомнатная квартира: спальня и гостиная. Большая кухня, немного узкий коридор. Диван Чонгука очень мягкий, а белье пахло приятным порошком. Квартира была светлой и уютной.       Пока новоприбывший раскладывал вещи, Тэ надел штаны и пошёл готовить завтрак. Впервые, вместо сладостей и колы, на столе появилась яичница, кимпаб и чай. — Ещё раз спасибо, хён… ты мне очень помог, — Чонгук мягко улыбнулся Тэхёну, отводя смущённый взгляд, — а ещё ты вкусно готовишь! Все это вгоняло Кима в краску. Они ещё ни разу не завтракали вместе. По плану художника, который он придумал только что, сейчас Чонгук закончит с вещами, и они пойдут за продуктами, а потом погуляют в парке, а вечером посмотрят вместе кино, поедая попкорн. Хм, а что Чонгук любит больше: ужасы или детективы? Пока старший усердно размышлял, Чонгук помыл посуду и разложил вещи. Пока всё идёт по плану, хотя первое не входило и было инициативой гостя. В целом, все шло и дальше «по плану»: они купили целых два пакета с продуктами первой необходимости и очень много рамена. Очень. Ну и про попкорн никто не забыл. Карамель, соль, сыр… вроде, всё на месте. В парке сегодня довольно много людей, да и с пакетами не особо погуляешь, поэтому прогулку решили оставить «на потом». В самом деле, будто парк закроется. Дома все были заняты своими делами: Чонгук учебой, Тэхён — Чонгуком. Он сидел и прорисовывал каждую морщинку на носе младшего, когда тот милейшим образом что-то не понимал. У Тэхёна впервые было столько желания творить! За один день он успел выставить несколько комиксов, что мучал неделями, и получить несколько заказов! Один из них он даже нарисовал и оставил высушить…

***

Оказалось, что Чонгук любит ужасы, а Тэхён — плечо Чонгука. Они оба смотрели заурядное кино про какую-то нечисть, а на страшных моментах Тэ просто утыкался в шею и ждал команды «можно», чтобы продолжить просмотр. Он не из пугливых, но грех был не воспользоваться ситуацией. Ему нравился запах одежды младшего — смесь одеколона и какого-то пряного аромата. От Чона веяло уютом и мужественностью… в нем можно было найти то самое спокойствие, которое Ким безрезультатно искал уже очень давно. — Знаешь, Тэ, благодаря тебе, я могу спокойно смотреть фильмы и жевать вкуснятину… спасибо ещё раз, — Чонгук снова повторял это, смотря в карамельные глаза напротив. Они от латте стали такими? Пил много и сам стал карамелькой, — мне кажется, что ты — мой ангел хранитель… А мне кажется, что я тебя люблю. Глаза Чонгука замерли. Губы сжались. Тэхён понял, что сказал это вслух, громко, чётко, поставив ударение на «люблю». Молодец, браво. Теперь он сбежит, ибо не захочет общаться с влюблённым геем! Ты все испорти… — Мне тоже… — звучит шепотом, очень робко. Щёки обоих горят, глаза никто не отводит… интимно и… страшно. Тэхён первый тянется к таким сладким и манящим губам, сминает их, кусается, робко так, боясь спугнуть… Чонгук отвечает, облизывает, обнимает нежно за талию… и все так… неумело, будто. Они оба не хотят быть навязчивыми. Пусть и так мало времени прошло, но ощущение, что именно этого момента оба ждали уже много лет. А на фоне кричат умирающие люди, но какое до них есть дело?