***
Чонгуковские ноги спотыкались о камни, когда, под дождем, он бежал к уже привычному месту, думая о том, как котенок спрятался от ливня, и спрятался ли вообще? Навернувшись пару раз из-за грязи, бормоча себе под нос все возможные проклятья, он остановился в двадцати метрах от дуба, так и продолжил стоять, словно статуя. Инопланетянин? Белые, как снег, волосы; слишком тощее, на вид, телосложение; кеды со шнурками разного цвета, даже носки разные — зелёный и синий. Серьезно? Чонгук следит за тем, как парень берет на руки его котенка. — Ты кто и что здесь делаешь?! — кричит Гук и подходит к блондину. Инопланетянин вздрагивает и оборачивается лицом к незнакомцу. Смотрит широко раскрытыми от удивления глазами, только запотевшие стекла круглых очков не позволяют разглядеть цвет глаз. Интересно, какого они цвета? Чонгука удивляет, даже немного пугает ход собственных мыслей. Но у этого инопланетянина могут быть и фиолетовые. — Я… я хочу забрать его домой. Возмущению Гука нет предела. Что значит забрать? Это его тайное место, это его питомец. Кто этот парень такой, что позволяет себе приходить сюда и решать, что будет с чонгуковским котенком? Гук постепенно закипает, кулаки сжимаются, зубы скрипят от накатившей злости. — Это мой питомец. — сквозь сжатые зубы процедил Чон, делая акцент на каждом слове. Парень опустил голову, слипшиеся от дождя белые волосы спадали на лоб. — Значит, его заберёшь ты? Большая зелёная футболка блондина была вся испачкана следами от маленьких лапок, котенок дрожал и цеплялся когтями за ткань. Чонгук впервые в жизни не знал, что ответить, он не может его забрать к себе, если отец увидит котенка, пострадает не только Гук, но и пушистый зверёк. — Ясно… Тогда, его забираю я, — так и не дождавшись ответа, странный парень в очках уходит в неизвестном направлении, не поднимая взгляда на хозяина питомца. — Стой! — ещё немного, и Чонгук познакомит лицо в край охреневшего парня с сырой землёй. — Что ты будешь делать, когда наступит зима? Дашь ему замёрзнуть? — не оборачиваясь, проговорил странный незнакомец. Тишина повисла в воздухе, напряжение росло неумолимо. Совокупность эмоций разъедает, выжигает изнутри, оставляя пепел непроизнесенных вслух слов, отчаяние накрывает с головой. Чон наблюдает, как отдаляется блондин, его силует становится более размытым. Последнее, на чем зацепился взгляд — его обувь. Она вся была расписана маркером, какими-то незамысловатыми фразами в роде «forever young». Рана на груди становится больше и чернеет, как грязь под ногами, потому что этот парень прав, потому что по-другому не бывает. Я больше никому не нужен.Ты забрал то, что было мне дорого — я заберу воздух, которым ты дышишь.
End of flashback***
Ты знаешь сколько крови на моих запястьях?
— У беседки? — Да. И снова все по новой. Это как замкнутый круг. В который раз Ким Тэхен говорит себе, что нужно пить в меру, но на следующее утро не может вспомнить, как добрался домой, зато отлично помнит, как брал в свои руки стекло тем же вечером, как проходился осколком по тонкой, чуть загорелой коже. Зачем он это делает? Да хер его знает, может быть привычка, ведь все мы знаем, что душевная боль намного сильнее физической. Заглушает? Нет. Почему его душит чувство вины? Почему он вообще ещё чувствует? Пока ты причиняешь себе боль, ты ощущаешь себя живым. Не сказать, что Пак Чимин чувствует тоже самое, он просто всегда рядом, всегда разделяет боль лучшего друга. Но счастлив ли он сам? Нет. — Мы когда-нибудь будем счастливы? — Возможно.***
— Льет как из ведра, — выдыхая сигаретный дым, проговаривает Чимин скорее самому себе, потому что в сторону рядом сидящего Тэхена даже не оборачивается. — Угу, — подтверждает Ким, устремившись куда-то высоко, — а я даже зонт не взял, — повторяя действия друга, парень затягивается, выпуская тонкую струйку дыма. С момента поступления в университет прошло уже как две недели, но жизнь их не особо меняется, как это происходит у других студентов. Ты поступаешь с мыслями о том, что будешь усердно работать на занятиях, найдешь новых друзей, а возможно и любовь всей жизни, окончишь на отлично и устроишься на хорошую работу. А все для чего? После учебы продолжать пахать на этой самой «хорошей работе», чтобы обеспечить свое бессмысленное существование в таком же бессмысленном мире. «Мы всего лишь песчинки в этом безграничном мире злобы и отчаяния», — Ким усмехается своим мыслям, затягиваясь в очередной, последний раз. Если рассматривать слабые стороны Ким Тэхёна, то они не ограничиваются алкоголем и нанесением себе увечий, в список можно добавить «блядский Чон Чонгук», который выбешивал Тэ до закипания крови под тонкой кожей, от которого скулы сводило до неприятной боли, а кулаки сжимались, чтобы «случайно» не проехаться по этой смазливой рожице. Очередная пара, очередное залипание на черноволосого парня, который кажется таким счастливым. У него все явно не как у Тэхена: друзья, популярность, богатенькие родители, высокие оценки по всем предметам, талант к рисованию, привлекательная внешность. А что Тэхен? Девственник-неудачник, меняющий раз пять школу из-за издевательств со стороны сверстников, таких же, как этот блядский Чонгук. Не то что Ким ему завидует, он его не-на-ви-дит. Почему некоторым везёт так сильно, а у него провал по всем фронтам? Почему его лицо мне кажется таким знакомым? От его мыслей отвлекает звонок, оповещающий о завершении занятий. Студенты поспешно собирают тетради и расходятся по своим «важным» делам, сегодняшнюю вечеринку не обсуждал разве что человек, живущий в каком-нибудь бункере. А вот Тэхен и Чимин не собираются участвовать в этой оргии пьяных шлюх, решая уединиться с бутылочкой какого-нибудь спиртного напитка, предварительно пригласив Хосока, у которого обязательно найдется пакетик целебной травки. У этих парней своя вечеринка в честь начала учебного года, а благодаря Хосоку им и без музыки будет достаточно весело. В коридоре скопилось слишком много студентов, толпа никак не двигалась. Кто-то столкнулся с Чонгуком и его противной компашкой, состоящей из старших Ким Сокджина, Ким Намджуна и Мин Юнги, более известным как «Шуга». Это всего лишь очередной повод для этих подонков порезвиться перед вечеринкой, снова заявить о себе. Толпа уже образовалась вокруг зачинщиков, да такая что Чиму и Тэ не удалось увидеть бедолаг, врезавшихся в Чон Чонгука. — Даже не пройти, — цокает Ким, подходя ближе к Чимину, так спокойнее. Среди болтовни, возни и чужих голосов слышится довольно знакомый. Чон Хосок. Твою мать. Чимин удивлённо переглядывается с Тэ, хватая того за руку, пытаясь протолкнуться через толпу, чтобы увидеть сию картину. Хосок со второкурсником Хенвоном стоят напротив Чонгука и Юнги, которые выглядят не очень дружелюбно. Ранее никто не трогал Хенвона, все знают, что он парень Вонхо, который однажды разбил голову студенту четвертого курса за то, что тот с каким-то упрёком посмотрел на его малыша Хенвона. Но так как он сейчас без своего мешка с мускулами — можно и доебаться, верно? — Прошу прощения, — виновато мямлит Хосок, даже не подняв глаза на Юнги и Чонгука. Их он обычно обходит десятой дорогой, уж не хочется парню проблем, на первом-то курсе, а Хенвон хоть и высокий, но слишком худощавый для таких потасовок. — Что ты сказал? Я не расслышал, — усмехается Юнги, подходя ближе к Чону, у которого даже коленки трясутся, ведь Юнги выглядит более устрашающим для Хосока, чем Чон Чонгук. Слишком этот мудак был непредсказуем. Тэхен чувствует что должен что-то сделать, заступиться за друга, но ему стрёмно до чёртиков, так, что дрожат руки и хочется разреветься, как последняя девчонка от собственной бесполезности и трусливости. Пульс отдает где-то в висках, а сердце будто застряло в горле. Тэхен ненавидит привкус страха, он напоминает ему кровь, что он слизывал со своего запястья, когда не было сил дойти до ванной и вся комната плыла перед глазами. Он даже не осознает, как делает шаг вперед и таращится на Юнги, взглядом полным злобы с нотками того самого ненавистного ему страха. Просто стоит и ничего не говорит. Толпа вдруг затихла, уставившись на вышедшего в «опасную зону» блондина. «Скажи что-то, сейчас же», — прокручивает Тэ в мыслях, но язык отказывается шевелиться. — Ещё один смельчак, — усмехается Чонгук, делая два шага, оказываясь рядом с Тэхеном на расстоянии вытянутой руки.