Очевидное — невероятное

Обращаясь к этим воспоминаниям сейчас, Фернандо искренне полагает, что ему посчастливилось поучаствовать в том, что произошло и продолжает происходить на протяжении последнего десятка лет. * С Серхио они впервые пересеклись на национальных сборах и, если не учитывать пару стычек в незапамятные времена баталий на мадридских полях, сложили крепкое взаимодействие как на поле, так и вне его. Политика Рамоса в области отношений заключалась в одном лишь тезисе: «Будь проще, и люди к тебе потянутся», наверно, поэтому они так быстро и сошлись. Груз амбиций, ожиданий и ответственности навалился на Фернандо незаметно и только неуклонно продолжал расти вплоть до трансфера — и не думайте, что этим все и кончилось: там появились новые проблемы. Серхио, нисколько не умаляя его достижений к ранним годам, все же заставлял забыть об обязательствах перед всей футбольной общественностью и «просто быть», хохотать над сухими ремарками, подбивать на глупости поздней ночью, бежать напропалую через всю штрафную за, казалось бы, «мертвым» мячом, любить. Последнее обстоятельство хоть немного и смущало Фернандо по первости, вскоре перестало казаться стоящей причиной эмоционального кризиса, что он пережил, переехав в Ливерпуль. Серхио тем временем успел перебраться в стан злейшего врага матрасников и неплохо ассимилировать в коллектив, именно потому не было ничего удивительного, продолжал уже какой раз убеждать себя Фернандо, что на сборы к Чемпионату Европы-2008 и сам турнир он прибыл в сопровождении Икера Касильяса. Из всего арсенала слухов, доходивших до Альбиона, он мог заключить только одно: вратарь был жутким и жутким занудой — описание варьировалось от перфекциониста до сноба, что означало только одно: его интересовали серьезные вещи, вроде политики и культуры, о которых еще в начале нулевых за семейным столом в тех же самых словах, что и Икер сейчас со своей девушкой или собакой, говорили его родители, и как бы он их не любил, Серхио он с ними, наверно, бы не познакомил, и не только потому, что его родственники чутко ожидали появления на свет нового Торреса. Фернандо никогда бы не подумал, что кто-то, вроде голкипера сливочных, может привлечь на свою сторону его Сесе, или же проблема была в том, что у Рамоса не было выбора, его альтернатива жила себе спокойно и не тужила в Англии, не думая о бедном цыгане*, прикованном к Сантьяго Бернабеу на цепь, настигали непрошенные сомнения нападающего. К тому же Серхио пока не знал о его чувствах, поэтому ревность была беспочвенна и бессмысленна, кроме того, что давала хороший пинок под зад идти и каяться. Убежденный в искренности и чистоте собственных намерений Фернандо решил не тянуть кота за яйца и сразу приступил к обработке как всегда беспечного защитника. На словах оказалось, что за последний год жизнь Серхио кардинально изменилась, и не в лучшую сторону, отметил злорадный голос в голове: он оставался с Икером после тренировок отрабатывать удары, оставался с Икером дома у голкипера на марафоны классики мирового кинематографа, оставался с Икером в отелях во время выездных матчей. Это взаимодействие, наконец, наладило шаткие после затяжного пубертатного периода взаимоотношения защитника с семьей: они наперебой считали, что дружба с таким замечательным человеком, как Касильяс, идет младшему только на пользу, хотя Фернандо все больше начал убеждаться, что Сан Икер строит козни против наивного Рамоса, пытаясь затащить привлекательное дите себе в постель. Теперь в каждом разговоре имя Касильяса слетает с его уст чаще, чем все междометия, которыми речь Серхио очень богата. Рамос чуть ли не поклоняется написанному его богатым воображением, не более, образу забавного, смешного и доброго вратаря сборной. Потому что в жизни, Фернандо почти уверен, что часть их общих знакомых безусловно согласится, Икер — нудный святоша, который известен всему миру своей непогрешимостью. Но Серхио упорно продолжает восхвалять одноклубника, и все это уже походит на помешательство. Понимающие улыбки со стороны сокомандников в сторону парочки бесят Фернандо. Он так же, как и все, наблюдает за их плутаниями со стороны, и всё не может понять, кто из этих двоих больший слепец: Икер, который благосклонно принимает все недвусмысленные жесты и объятия, или Серхио, который только не бегает подбирать за Касильясом мячи, хотя и такое бывало. Последней каплей в чаше терпения нападающего становится первая игра плей-оффа. Напряженная игра с Италией, и всем тем, кто скажет «скучная», Фернандо и по сей день готов плюнуть в лицо, вымотала игроков, без исключения. Но самое страшное ожидало команды далее: серия пенальти, знаменитая русская рулетка, не хуже финала Лиги Чемпионов в Стамбуле, и лишь бы в этот раз принадлежность Торреса английскому клубу сыграла на руку. Весь стадион замер в ожидании вердикта от судей Судьбы, двух вратарей. Вся их разномастная когорта в едином порыве молилась святости Касильяса, и это принесло определенные плоды. Два сейва, Боже, и кто он после этого, если не посланник Господень? Кажется, в этой игре Серхио обратился в икерианство, да и все они, что же скрывать, на какой-то момент поверили в пресловутые ала за спиной кипера. Он просто загорелся священным огнем своего идола и отказывался погасать, удар Сеска прошел мимо него, и вот уже этот пегас мчится на крыльях любви к своему спасителю через все поле, сгребая в охапку, беспорядочно зацеловывая все лицо вратаря. А тот что: снова стоит со своим совершенно глупым выражением лица, открыто пялясь на этот очаровательный оскал. Если Фернандо сегодня же не обнаружит их на задворках гостиницы под кондиционером обжимающимися с красными, под цвет победы, зацелованными губами, то ему придется распахнуть ящик Пандоры и не ради команды, уж точно, не ради этих двоих, а ради себя, ибо ломать такую комедию в преддверии решающих статус чемпиона игр не позволено даже лучшим из лучших, кем ни Касильяс, разве что на мгновение, ни, тем более, Рамос не являлись по его скромному суждению, а вот ему, почему нет? Окончательно ситуация вышла из-под контроля, когда в нее решил сунуть свой любопытный нос Хаби Алонсо. Кроме него, в наличии у полузащитника имелись шальные глаза и кривая ухмылка в количестве одной штуки на складах Ливерпуля. Охочий до вызовов Хаби взял бразды правления в свои руки, даже не предполагая, к каким последствиям приведет его предприятие. Вся команда в этот момент чудесным образом перекинула все силы на острие атаки, а опорник закинул длинный пас за спину защите соперника в лице Серхио Рамоса. Разговор, происходивший в подтрибунке перед матчем полуфинала, по-другому никак и не описать. Объяснения Алонсо, что нельзя ждать финала Лиги Чемпионов, вы играете вместе целый сезон, а он продолжает ходить вокруг да около, стреляя глазами и выражаясь скаузерскими метафорами, отразились в глазах Рамоса неподдельным удивлением и серией смешков со стороны. Сообразив, что Хаби в Ливерпуле уже два года, Серхио не преминул об этом сообщить, на что получил недоумевающий взгляд зачинщика, и за локоть был уведен на построение Икером. Игру-то они выиграли, пройдя наконец в финал Евро, но сваха свои планы на парочку не оставил. Фернандо, как хороший одноклубник, волнующийся за динамику внутри команды, поинтересовался, все ли нормально между Хаби со Стивеном, на что получил вполне ожидаемое «просто замечательно» и подробные инструкции по инвазии в чужую личную жизнь. Более абсурдного стечения обстоятельств ожидать было сложно, именно поэтому в бригаде наметилось пополнение. Завтра же нападающий очутился в центре диалога, хотя, очевидно, попытка снова провалилась, превратившись в мотивирующий на свершения монолог, следующего содержания: «Икер, стоит хотя бы попробовать, один раз живём! Не сложится — у тебя ещё годы клубной карьеры впереди, заоблачные перспективы. За Серхио не переживай: он обязательно поддержит твою инициативу, ведь вы, по словам Фернандо, совсем неразлучны». Хаби, получив взгляд, полный смятения, был таков, нападающий следом поспешил удалиться с уверениями, что Алонсо не окончательно сдвинулся на нервной почве, а всего-то волнуется по поводу исхода и скучает по Ливерпулю. Перед финальным матчем в раздевалке Касильяс, как не менее заботливый капитан, процитировал девиз сборной («Что бы не случилось, Испания — навсегда!»), упорно глядя в глаза упаднически-настроенному полузащитнику, а после направившись напрямую к Серхио для уже ставшего традицией поцелуя в щеку. Вершина мира, кто бы вам что не говорил, здесь, прямо сейчас на поле в Вене, никак не в Гималаях, и покорить её, наконец, смог и он, Фернандо, вместе с Красной Фурией. Впереди будет ещё много побед, несомненно, но вот она, самая сладкая за годы жизни. Фернандо, честно признаться, на долгие мгновения чистого экстаза забыл, где он и с кем, но заметив выражение блаженства на лице у Рамоса, обнимающего Касильяса, спустился с небес на землю. Опять они, чёрт возьми, умеют же испортить момент. Ещё не отпустивший после свистка адреналин ударил нападающему в голову, и со страшной решительностью Фернандо отправился к этим двоим, чтобы навсегда расставить все точки над «и». Налетевший ураганом Фернандо Торрес не стал большим удивлением для Икера, ведь перед этим к нему с бушующими в крови эмоциями подходили и Сеск, и Маркос, и Хави с Иньестой. Его яростное бормотание, по большей части неразборчивое, но с частыми упоминаниями их с Серхио, подняло в нем волну непонимания, но точку в разговоре поставило воистину громогласное «Да потрахайтесь уже, займитесь победным сексом, как вам, мать вашу, угодно!». Не нашедшись, чем ответить на безапелляционное заявление творца настоящего успеха, Икер уставился на Фернандо в немом шоке, а Сесе, его, «мать вашу», Серхио, воскликнул в пяти метрах: «Прямо здесь, Нандо?». Когда весь сюрреализм ситуации, «покруче, чем у Дали», присвистнул у него в голове защитник, дошел до Касильяса, он разразился, кажется, самым искренним смехом за всю жизнь, и правда, день вышел безумным. Этот севильский идиот, отклеившийся от Хаби, приблизившись, прошептал Фернандо прямо в ухо: «Так мы уже, позавчера, хотя я и умолял Икера сегодня, и после Италии, а уж до этого… мне и не счесть, тебе выслать факсом, я у Каси уточню?». * Обращаясь к этим воспоминаниям сейчас, Фернандо искренне полагает, что-то, что произошло, — это одновременно самое прекрасное, возможно, после Мундиаля, и самое ужасное в истории человечества и конкретно его жизни. Конечно, речь идет о первом кубке европейских чемпионов и изменении статуса отношений мадридских друзей, именно в таком порядке.