имя

      Иккинг отстранился так же быстро, как и прильнул пухлыми искусанными губами к чужим, сухим и потрескавшимся. Хэддок и Беззубик смотрели друг на друга лишь мгновение, и первый бы рванул бы прочь из этого треклятого оврага, если бы его не схватили за руку так остервенело.       Этот поцелуй был совершенно идиотской глупейшей ошибкой. Он не должен был состояться; не в этой реальности, не под этим чистейшим безоблачным небом. Это было так неправильно, но нужно, и в голове не укладывалось, что только что случилось.       Всего шатена трясло настолько сильно, что, казалось, он сейчас упадёт в обморок и не встанет. Иккинг боялся обернуться и просто устремил испуганный взгляд в землю. С каждой секундой его руку сжимали всё сильнее.       Беззубик смотрел непонимающе и растерянно, вглядываясь в родные черты лица. Дракону хотелось потянуть Хэддока на себя, прижать и не отпускать больше никогда, вот только всё бы стало ещё запутаннее. Сердце билось, будто сейчас вырвется из груди, и это было так больно. Свободной рукой дракон сжал кулон-амулет на собственной шее. Обернуться бы сейчас вновь драконом и улететь куда-нибудь, но нужно выслушать. — Я просто люблю тебя, — всхлипнул Хэддок, вырывая руку из цепкой хватки Беззубика и закрывая лицо ладонями. — Умоляю, не улетай от меня, просто забудь. Всё, как раньше, ладно?       Дракону хотелось накричать на своего человека. Так, чтобы всю дурь из его головы выбить. Беззубик крепко обнял Иккинга со спины, утыкаясь носом во взъерошенный затылок.Хэддок рванулся вперёд, наивно думая, что над ним издеваются. Шатену даже плакать сейчас не хотелось.       Иккинг развернулся лицом к дракону и упёрся руками в его грудь. Ему категорически не хотелось поднимать на него взгляд и вообще говорить что-либо. Просто хотелось, чтобы эта дурацкая, затянувшаяся шутка уже закончилась. — Отпусти, — фыркнул человек, вытерев одинокую слезинку с лица. — Не смешно, братец, отпусти.       Беззубик осторожно взял Хэддока за подбородок и мягко поцеловал, закрывая глаза. Иккинг удивлённо распахнул глаза и положил ладони на плечи дракона. Тот прижал шатена к себе ближе, и он наконец-то расслабленно обмяк в чужих руках.       Щёки обоих парней были насыщенного пунцового света. Беззубик отстранился и ткнулся своим лбом в лоб Иккинга. Хэддок неловко улыбнулся, всё никак не решаясь посмотреть в глаза дракона.       Темноволосый отошёл всего на шаг, и человек непонятливо наклонил голову. Беззубик прикусил губу и отвёл взгляд. Дракон показал пальцем на себя, затем показал сердечко, и, наконец-то, на Иккинга. Ему очень хотелось сказать о своих чувствах вслух, но это невозможно. — И я тебя, боже, — Хэддок взял руки Беззубика в свои и начал их зацеловывать.       Все пальцы были в прелестных порезах и шрамах. Много заноз и щебня было в этих тощих бледных нежных пальцах, и каждый поцелуй отдавался уколом боли. Но Беззубику было так плевать на эти чувства, и ощущал он только нежность, которую Иккинг так бессвязно шептал.       Им обоим сейчас так не хотелось возвращаться в деревню, но нужно было. Сын вождя не может позволить себе убегать так надолго. Хэддок не мог проводить с драконом так много времени, как раньше, и обоих это ранило. Лучше бы они продолжали скрываться, или улетели, сбежав от Астрид. Ведь сейчас было столь невыносимо, находиться друг к другу очень близко, но не иметь возможность быть рядом.       В своей драконьей форме Беззубик часто пробивался через всю эту толпу к своему хозяину, родному и такому невинно любимому. А когда Хэддок уставал окончательно, и не мог даже болезненного вздоха сдержать при каждом шаге, рептилия рычал на всех, кто вообще подходил к нему, и на пушечный выстрел не подпускал.       Несмотря на то, что всем было бы удобнее, ночная фурия очень редко ходил по деревне в человеческом виде. Ведь нужно было защищать Иккинга, а люди были существами слабыми. Лишь дома Беззубик мог позволить себе носить амулет. И сейчас, когда они с Хэддоком наедине, это было просто необходимо.       Ведь, если бы не эта, как раньше казалось, дурацкая бесполезная форма, то он бы не смог почувствовать, насколько губы его человека мягкие. Узнал бы, конечно, но не так нежно и трепетно, как это было сейчас. — Иккинг, — тихо выдохнул Беззубик, поднимая взгляд. Хэддок изумлённо вздрогнул.       Когда дракон оставался дома один, он учился говорить. У ночных фурий человеческие связки не работали вообще, и это было очень трудно. Даже маленький тихонький звук был до ужаса раздирающим горло, но Беззубик упорно продолжал тренироваться. И у него получилось хоть что-то.       Он решил, что будет очень красиво и чувственно, если первым его словом станет имя шатена.