Новая жизнь в сумасшедшем мире

      Сегодня мне вновь приснился этот страшный и непонятный сон: лицо женщины, смазанное настолько, что невозможно разобрать не то что черты лица, но и цвет глаз, и лепестки роз всевозможных оттенков фиолетового, что сыпались сверху. Проснулась я от собственного крика, благо на ночь всегда ставлю заглушающее, что бы никого не разбудить, если такое произойдет, и похоже не мне одной пришлось проснуться среди ночи.       Стоило мне выйти в общую гостиную, что бы подышать свежим воздухом, как наткнулась на темный силуэт, из-за которого я чуть не закричала, но вовремя разглядела, что это всего лишь Блум. Мы не говорили — просто стояли и смотрели на ночной лес, что был виден из окна. Увы, но даже такие посиделки не остались без последствий — с утра мы были больше похожи на сонных мух, чем на учениц, готовых впитывать новые знания.       Шутка Уизгиса с созданием иллюзорных яблок настроения совсем не прибавила, как и выходка Авалона с фиолетовыми лилиями перед носом каждой. Мало того, что это были лилии, на которые у меня жуткая аллергия, так они еще и фиолетовыми были, а я еще от ночного кошмара не отошла. А вот девочкам такой презент понравился, заставляя этого ободранного голубя самодовольно улыбнуться. И что они все в нем нашли? Это же самый настоящий показушник с хроническим нарциссизмом.       Завтрака, где каждая фея томно вздыхала и стреляла глазками в нового профессора, оказалось недостаточным, поэтому сразу после обеда нам поставили его урок.       В класс я входила с прытью невиновного идущего на собственную казнь. Нет, я не опоздала, знаю что черевато, но и сидеть в классе почти всю перемену дожидаясь Авалона, я не собиралась, так что в аудиторию я вошла за пару секунд до звонка, занимая самую дальнюю парту. Со звонком дверь открылась и, нет, он не вошел, он вплыл в помещение, расточая улыбки направо и налево. Бесит. — Какой прекрасный букет. Я не думаю, что сделал что-то, что бы заслужить его, — на преподавательском столе и вправду лежал букет из пяти розовых роз и восьми розовых и желтых тюльпанов. Всего тринадцать, интересно они знают, что означает такое количество в букете? Но я подарила бы две гвоздички, что бы намек стал кристально ясным. Но и так ничего: желтый — богатство, розовый — нежные чувства, а число тринадцать… ту оно говорит само за себя. Если переводить на человеческий, то получится: «Я с большой нежностью устрою твои пышные похороны*» А что, оригинально. — Как вы знаете, этот курс называется когнитивный анализ. Здесь вы научитесь верить своим чувствам, доверять инстинктам. Вы научитесь искать детали и найдете силы внутри себя, — мне кажется или он противоречит сам себе? Анализировать и при этом поддаваться эмоциям? Как он себе это представляет? — И так, сначала простой вопрос: как звали самую первую фею? — Клериэль, — последовал незамедлительный ответ. — Вы это знаете или вы в это верите? — что простите? Это как так можно было сформулировать вопрос? — Вы можете это доказать? — Но так говорила моя мама, а она всегда права, — вот это я понимаю воспитание, да королеве Андроса — Необе нужно памятник при жизни ставить — у нее дочь-подросток, но при этом свято уверена, что родители всегда правы. — Возможно, она права, но откуда она об этом узнала? — Я не могу сказать точно, но все знают про Клериэль. — Она заставила всех верить, что она первая фея — и это правильно, но она не первая фея. Вот вам доказательство того как сильна сила слова.       Вообще-то, если покопаться в учебниках, то можно действительно найти упоминание первой феи, и была она вовсе даже не Клериэль, а самой что ни наесть Аркадией. Но, всегда есть но, Аркадия была создана первой феей: она не имела превращения, не могла менять облик, да она даже на человека-то не совсем походила, скорее на одну из водных нимф, более того она вероятнее всего являлась сгустком магии, наделённым сознанием. А вот Клериэль появилась почти на пару тысяч лет позже, но уже в привычном нам облике человека и имела базовое превращение. Так что говорить, что первая фея Аркадия — все равно, что и люди произошли от динозавров.       Что удивительно, оставшееся время урока Авалон рассказывал о связи силы заклинания и эмоций, так что мое негодование по поводу эмоций и анализа оказались совсем не к месту, благо я не высказала все, что думаю вслух. Связь там прослеживалась самая прямая — чем сильнее определенный эмоции, тем сильнее заклинание той или иной направленности. Феи — существа достаточно эмоциональные, поэтому на подсознательном уровне подкрепляют свои действия эмоциями, что вызывает их многократное увеличение. Примером можно взять Блум, которая, при создании файрбола сильно злится, даже если это происходит не во время битвы. По той же причине у Текны эти самые файрболы не получаются, но зато при ее рассудительности и неком безразличии у нее просто идеально выходят щиты.        Как бы я не хотела это признавать, но голубь оказался компетентен в своем предмете, более того, с середины урока я забыла, что терпеть не могу этого нарцисса и почти уподобилась своим одноклассницам, с интересом слушающих профессора. — Профессор Авалон, я не верю, что это говорю, но, похоже, мне нужна ваша помощь, — уже после того, как все девочки вышли из класса, сказала я. — Да-да, я вас слушаю, — с какой-то очень уж знакомой ухмылкой на губах, которая совсем не подходила к его образу, произнес крылатый. — Насколько я знаю, вы мастер менталистики, — начала я, на что профессор кивнул, — Мне нужна помощь по этому профилю. — И чем же я могу помочь? Неужели у вас проявился дар к этой направленности? — Эм… почти полная невосприимчивость к гипнозу не причем? Тогда нет, но я по другому вопросу. — Полная невосприимчивость? Это интересно. Но если не это вас привело ко мне, тогда что? — Ммм… — я собиралась с мыслями, доверять ему не очень-то и хотелось, но кошмары снились все чаще. Создавалось ощущение, что меня кто-то зовет, но сам сон я никогда не помнила — только обрывки и пятна. Это-то я и поведала профессору. — Даже так… Хорошо, я помогу вам, естественно клятву о неразглашении я принесу. — Спасибо, — и почему он не мог быть таким милым в пещере? Стоп, милым?       Практика у Авалона на следующий день выдалась не менее интересной, чем теория, но Винкс пытались остановить нас с Блум, когда мы вызвались добровольцами в тренировочном спарринге на мечах. Неужели боялись, что мы поранимся? Так обмен студентами с Красным Фонтаном не за горами, и думается мне, что отправимся туда именно мы, да и брала я пару уроков фехтования для саморазвития, так что опозориться мне не грозило.       На поляне перед школой, где собралась вся наша группа, были воткнуты в землю два меча. Зря я хорошо об Авалоне подумала, это ж надо было догадаться мечи в землю втыкать? Нам с Блум предоставили выбор оружия. Один из мечей был достаточно красив с резным изукрашенным эфесом и резной гардой, лезвие было полупрозрачное и отливало рыжим: что-то подобное мы видели с родителями в Адквистиксе (кто не помнит — это город в Магиксе), когда заходили в магазин детских игрушек. Меч прекрасно имитировал оружие специалистов, а «Лезвие» его было из магического аналога пластика, о него почти невозможно порезаться, так что его спокойно покупали детям. Подойдя поближе ко второму мечу, я почувствовала стойкое ощущение неправильности и желание очистить его от грязи, заточить лезвие, но стоило мне коснуться его рукояти, как ноги подкосилась, а в глазах потемнело.

***

— Ариадна, бери Селену и уходите, — крикнул темноволосый мужчина. — А как же ты? — голос блондинки чуть подрагивал, которую, похоже, и звали Ариадной. — Справлюсь, и не из таких передряг выходил, — усмехнулся мужчина, — Уходите… Великий дракон, уже поздно, нас нашли.       Со стороны замка бежало десять гвардейцев, все были паладинами, об этом говорили посохи в руках. Мужчина достал совершенно простой меч, без вычурной резьбы или камней, это смертоносное оружие было прекрасно своей простотой и изяществом, и был так похож на тот, к которому я прикоснулась. Блондинка же в это время перевоплотилась в фею.       Бой не длился долго, каких-то пару минут, не более, но это было ужасно. Я не боялась вида крови, не после той бойни, что утроили ведьмы в прошлом году, когда умирает близкий тебе человек, то вместе с ним умирает и частичка тебя, а когда дорогие тебе люди умирают у тебя на глазах, ты умираешь вместе с ними. Я была почему-то уверена, что эти мужчина и женщина мне дороги. Первым пал мужчина, унеся с собой семерых, а потом добрались и до женщины с ребенком.       Последнее, что я видела, перед тем как проснуться, это как в тело женщины, словно нож в масло, входит меч, а сверху летят лепестки роз всех оттенков фиолетового.