Тонуть в человеке

      Иногда случается так, что ты начинаешь тонуть в человеке. Смотришь в его глаза и чувствуешь, как радужка напротив поглощает тебя. А когда опускаешь взгляд на чужие губы — сильное притяжение соединить их со своими дурманит, буквально сводит с ума.       У Исака это чувство обострилось совсем недавно. Под рёбрами пульсирует каждый раз, стоит заметить объект его обожания. По венам раскаленной сталью течёт при улыбке и смехе совсем не его человека.       Крис Шистад не славится хорошей репутацией. Пожалуй, напротив, каждый раз, когда кто-то замечал проблески света — Шистад резко уничтожал каждую надежду на то, что он хороший парень. Ведь образ плохиша засел намертво.       Но так думают лишь остальные. Точнее, хотят верить в это, и Исак точно знает, что окружающие глупцы. Стадо баранов со своими извращенными желаниями и фантазиями. Когда зло пытается разглядеть в ком-то нечто хорошее, то что из этого выходит?       Глупо надеяться, хоть пытаться верить в мысль о том, что человек способен открыть свою светлую сторону обществу, которое давно покрыто грязью, пропитано ненавистью и жалкими оправданиями.       Вальтерсен с отвращением оглядывается по сторонам, стараясь не задерживать взгляд на учениках. Он ждёт лишь одного — тёмную макушку с наглой улыбкой и коньячными глазами. Настоящий Шистад всегда открывался только ему. Позволял касаться себя только Исаку. Испытывал своё терпение каждый раз, когда младший испускал в его сторону безобидные шутки, раскуривая косяк где-то на заднем сидении его машины. Смеялся, заливаясь подростковым румянцем, и по-настоящему был счастлив только с Вальтерсеном каждый момент, что они проводили вместе.       Вот таким видел его Исак. В таком Шистаде он любил тонуть, даже на расстояние целого мира. Возможно, темнота притягивает к себе, но Исак уверен в обратном — уж очень ярко светился Крис, когда их взгляды впервые нашли друг друга.       — Знаешь, а я ведь помню твой первый день в школе, — Крис лениво потягивается, прижимая руку Исака к своей груди — на подсознательном уровне он уверен, что это успокаивает. Вальтерсен о большем никогда не попросит. — Ты ведь тогда перевёлся только и с мрачной миной прошёлся по всей территории школы, пока не врезался в того придурка.       — На минуточку, — Исак выпускает дым из лёгких куда-то в сторону, поворачивая голову к старшему, — это он врезался в меня. И почему с мрачной миной? Это вроде как моё настоящее выражение лица.       — Не совсем, — Крис подбирает одеяло под себя, а после притягивает Вальтерсена на свою грудь, чтобы тот смотрел прямо в его глаза. — Со мной ты выглядишь иначе.       — Это мои слова, — у него, Исака, сердце бьётся ускоренно.       Признаться честно, Исак всегда ждал подобный разговор. С Крисом он чувствовал себя по-другому, а в свою очередь замечал, как старший меняется рядом с ним. Они оба — как единая цепочка одного вещества. Сложное химическое соединение, что образовалось по случаю жизни. Открылось неизведанным образом, совершив прорыв в их жизнях.       — Знаешь, Исак, — голос у Криса низкий, с хрипотой на последних слогах и слегка обрывистый, но Исак впитывает каждую букву, стараясь запомнить слова навсегда, — никогда не думал, что буду чувствовать что-то такое… Такое? Не знаю, как выразиться.       — Что будешь чувствовать в целом, верно? — Исак переворачивается на бок, чтобы следить за тем, как ресницы Криса немного дрожат, как тот закусывает нижнюю губу — ведь всегда так делает, когда о чём-то хочет сказать, но боится или же не знает, какие слова подобрать, чтобы его поняли. Исак смеется, и Шистад удивлённо косится на него.       — Ну вот, ты испортил такой момент, — Крис слегка пинает его, (не)специально задевая ладонью запястье Исака. Переворачивает на бок, встречаясь со счастливым лицом Вальтерсена — именно таким он видел его всегда, не считая их первой встречи.       — Извини, — у Исака смех непростой — пропитан чем-то особенным. Будто смеяться просто так — нормально. И дело тут не в выпитом пиве, и мысли будто в дурмане не от хорошей травки, что Крис разрешил выкуривать только в его присутствие. Пожалуй, таким делает его только Шистад — меняется не только сам, но меняет и самого Исака.       Они оба — как два атома. Как два магнита с разными полюсами, что притягиваются и создают одно целое. А после открывают друг в друге что-то особенное — то, что никогда не заметят другие.       — Я понимаю, Крис, — на ощупь Шистад находит его руку, поглаживая линию запястья. — Не знаю, как назвать это, но я чувствую тоже самое, — у младшего тело прошибает дрожь. Будто удар молнии в самое сердце.       Крис для него — самый сильный заряд. С их первой встречи прошил насквозь лёгкие, оставив следы по всему телу.       — Даже, если я сам не знаю, что чувствую? — Шистад, на самом-то деле, знает. Где-то на подкорке крутится одно единственное слово, и он точно уверен, что Исак чувствует тоже самое.       Каждый взгляд — дурманит.       Каждое движение — сводит с ума.       Каждое прикосновение — точный выстрел прямо в висок.       — Даже, если так, — Исак больше не смотрит ему в глаза, наблюдая, как Крис гладит его ладонь, вырисовывая неизвестные узоры. — Моего понимания ведь будет достаточно, верно?       — О большем я и не прошу.       В тот момент, когда они впервые встретились взглядом — Крис растворился в свежести зелёных омутов напротив. Когда Исак слабо улыбнулся ему — он понял, сразу осознал, что почувствовал. Тонуть ведь в человеке можно по-разному, верно? Шистад утонул моментально.

      А Крис продолжает жить, всё также смотря в глаза напротив.