История может повториться

История не бывает мертвой, потому что она все время повторяется, хотя и не одними и теми же словами, не в одном и том же масштабе. «Лира Орфея» Робертсон Дэвис

Лань Сычжуй сражался уже четвертый час подряд, и силы его были на исходе. Перед глазами мелькали белые пятна от большой кровопотери — эта тварь серьезно ранила его в ногу, и стоял он на одной лишь силе воли. Но ему пришлось не так тяжко, как Вэнь Нину, которого нежить запустила в далекий полет. Все это стало их расплатой за чрезмерную самоуверенность. Лань Юань, по праву считавшийся одним из лучших юных адептов ордена Гусу Лань, пошел на охоту с прославленным и закаленным боями Призрачным Генералом. А-Юань был уверен, что с такой поддержкой сможет поразить любую тварь, поэтому и откликнулся на просьбу жителей деревушки, мимо которой они проходили, сразить Овцелова. Этот монстр объявился в этих краях пару недель назад и сильно досаждал местным жителям тем, что воровал и поедал их скот. Овцелов, несмотря на свое не самое грозное название, являлся свирепым и жестоким противником. Под три метра в длину, под два в ширину, весь покрытый бурой шерстью, которая на свету отливала медью, с огромными, остро заточенными о кости жертв, зубами и не менее острыми когтями. Вэнь Нин мужественно сражался с этим монстром около часа, пока тот не оторвал ему одну руку и одну ногу и не скинул в ущелье неподалеку. Все-таки без поддержки Чэньцинь он не мог использовать свой потенциал в полной мере. Местность была горной, и в разломах нужды не наблюдалось, Призрачного Генерала же скинули в один из самых глубоких в округе. Бесспорно, подобные ранения не смогут навредить лютому мертвецу, но все-таки ему понадобится время, чтобы найти и приделать свои конечности на место, а потом еще и отыскать обратную дорогу. Лань Сычжуй остался с Овцеловом один на один. Несколько часов он храбро бился, но в итоге использовал все имеющиеся в запасе талисманы, истратил одноразовую печать, что была на мантии Гусу, а духовных сил почти не осталось — меч напрочь отказывался светиться энергией. Лань Юань и сам не знал, на что именно надеялся, наверное, просто оттягивал неизбежную смерть. Помощи было ждать неоткуда. Вечер плавно сменялся ночью, и ему становилось все сложнее ориентироваться в незнакомой местности. Некоторое время назад Овцелов сумел разодрать своими когтями его голень, от чего мышца чуть ли не висела на ноге, заливая белоснежные одежды кровью. Не менее неприятная рана красовалась на лбу адепта — в один момент Овцелов умудрился схватить Сычжуя за талию и с силой ударил его головой о ствол ближайшего дерева. От этого удара у Лань Юаня до сих пор стоял звон в ушах, а картинка перед глазами то и дело расплывалась. Монстр атаковал медленно из-за своей неповоротливости, но часто и сильно. Лань Сычжуй только и мог теперь, что уворачиваться, катаясь по земле, чтобы избежать сокрушительного удара. Еще одного ранения он точно не переживет. Когда Овцелов побежал на него в очередной раз, то ноги Лань Юаня просто отказались его держать. Он рухнул на колени в каких-то пятистах метрах от чудовища, и никакие силы в мире не смогли бы сейчас заставить его подняться. Он понял, что это конец. Лань Юань смело смотрел в лицо врагу — что ж, смерть от лап трехсотпятидесятикилограммовой твари — не самое худшее, что могло с ним случиться. По крайней мере, он бился с честью, не уронил собственное достоинство и не опозорил имя ордена. Он мог умереть с чистой совестью и гордо поднятой головой. И хотя он уже был не в силах толком разглядеть самого Овцелова, который неумолимо приближался к нему, он держал глаза широко открытыми, а подбородок высоко задранным. Он не сломается. Ни за что! Инстинкты кричали ему бежать, но тело не повиновалось. Он застыл, заставляя себя оставаться в сознании, когда вдруг Овцелов замедлился. Его шаги сделались совсем медленными и неровными, всю тушу качало на ровном месте. Сычжуй часто моргал, силясь разглядеть, что же случилось с его противником, но зрение подводило. Однако, бесспорно, с нечистью что-то происходило, его вело в сторону — было похоже, что он вот-вот упадет. Лань Юань наконец заметил, что весь правый бок твари окрасился в темно-красный цвет — он истекал кровью. С трудом фокусируя взгляд, Сычжуй все же смог разглядеть, что стало тому причиной: на шее монстра сидел кто-то в золотистых одеждах. На лице Лань Сычжуя расцвела улыбка — жители деревни теперь могут быть спокойны, на их скот больше никто не нападет. Словно в доказательство его мыслей, Овцелов упал, завалившись на бок, и издал последний предсмертный вой. Больше он никому не сможет причинить вреда. Лань Юаню стало так хорошо и тепло от этих мыслей, что ему захотелось присоединиться и прилечь рядом — завалиться на бок, закрыть глаза и… Все вокруг теряло яркость и цвета, мир постепенно становился все серее. Веки смыкались сами собой, даря ему долгожданное облегчение, он уже чувствовал, как конечности начали холодеть… — Эй-эй! Не вздумай умирать на моих руках! Слышишь! Эй! Этот голос показался Лань Юаню знакомым — даже слишком. Но кто это… Откуда он его знает?.. — Сычжуй! Ты слышишь меня? А ну, открой глаза! Немедленно! Я приказываю тебе! Слышишь? — голос был настойчивым и слишком громким, но в нем отчетливо слышалась тревога. — Черт! Да открой же глаза! Лань Юань! — он срывался на крик. Голос такой звонкий… Он навевал воспоминания… О Цзинь Лине… — Цзинь Лин, — прохрипел Лань Сычжуй, с трудом ворочая языком и заставляя глаза открыться. Парень в золотистых одеждах издал громкий вздох облегчения. Он уже успел испугаться, что опоздал. Цзинь Лин хотел сразу же броситься в догонку Вэнь Нину и Лань Юаню, когда узнал, что они охотятся вдвоем, но никак не мог отделаться от дяди Цзяна. В итоге он несколько часов слушал нравоучения не в меру беспокойного главы ордена Юньмэн, но все же сумел вырваться и поспешил за этой странной парочкой: адептом и лютым мертвецом. Но из-за отставания в несколько часов их следы успели кое-где пропасть, к тому же, Цзинь Лин и сам понимал, что из него далеко не лучший следопыт. Расставить ловушки, развесить сети — вот его любимый вид охоты, а все эти побегушки и расследования ему не очень-то по вкусу. И все же ему хотелось попробовать посражаться на одной стороне с Призрачным Генералом и проверить его в деле, а Лань Сычжуй был лишь приятным дополнением к этой возможности. По крайней мере, так убеждал себя А-Лин. В итоге, когда он смог отыскать нужного ему заклинателя, тот уже был на грани между жизнью и смертью. На счастье, Цзинь Лин смог быстро сориентироваться в ситуации. Он напал на Овцелова сзади, запрыгнул ему на плечи и всадил Суйхуа в шею, несколько раз с силой провернув. Когда монстр был повержен и наконец-то упал, забывшись вечным сном, А-Лин поспешил к адепту в светлых одеждах. Тот сидел на коленях с закрытыми глазами и шатался на ровном месте. Все его ханьфу было в пыли, грязи и крови; лобная лента перекручена; хвостик сбит. Ни следа привычного Лань Юаня. Лишь его ослабшее и побледневшее подобие. Сколько бы Цзинь Лин его ни звал, тот не хотел открывать глаза — видимо, он был ранен и израсходовал слишком много духовных сил. Когда адепту в желтом все-таки удалось уговорить А-Юаня открыть глаза, Цзинь Лин поспешил помочь ему подняться. Закинув руку раненого юноши себе на плечи, Цзинь Лин намеревался отвести его к водному источнику неподалеку, чтобы промыть раны, но их поджидала еще одна неприятность. Эта горная местность таила в себе множество неожиданностей и часто встречала путников новыми разломами. Некоторые образовывались буквально под ногами. А учитывая, как сильно совсем недавно сотрясал эту землю Овцелов, ничего удивительного, что, стоило им пройти всего десять шагов, и двух адептов разных орденов постигла печальная участь. Земля в прямом смысле ушла у них из-под ног, и они провалились в темноту. Разлом был небольшим, но достаточно глубоким — им вдвоем, особенно учитывая нынешнее состояние А-Юаня, было никак не выбраться оттуда. Для начала им требовалось хоть немного восстановить силы. Во время падения А-Лин успел сгруппироваться и крепко обхватить Лань Сычжуя, чтобы тот не поранился еще сильнее. Весь удар пришелся на плечо Цзинь Лина. Травма была не самой серьезной, но все же требовала вмешательства — плечо вышло из сустава и теперь отдавалось жуткой болью. Как наследника ордена, А-Лина, конечно, учили основам врачевания, и он мог бы самостоятельно вправить себе плечо, но на практике он побаивался это делать. Цзян Чэн непременно отругал бы его за подобное малодушие и, скорее всего, в воспитательных целях выбил бы ему и второе плечо, чтобы он потом пытался вправить себе сразу оба искалеченными руками. При этом Цзян Ваньинь наверняка не преминул бы поделиться историей в духе: «Да разве ж эта рана? Вот как-то раз Вэй Ин мне всю руку раздробил, она потом еще месяц безвольно болталась! А это что?! Немедленно вправь сам!» Но здесь все-таки не было его дяди, чему он был безумно рад и мог пока походить так, не такой уж сильной и была боль. Главное, что Лань Юань больше не пострадал. Судя по тому, как сильно он хромал, пока они шли, у него было что-то с ногой. — Так, посиди здесь, — скомандовал Цзинь Лин, усаживая парня в белом на небольшой земляной выступ. — Угум, — промычал в ответ А-Юань, с трудом оставаясь в сознании. Он бы не смог встать, даже если бы очень захотел. А-Лин достал из кармана сигнальный фейерверк ордена Юньмэн и запустил его вверх с помощью простенького заклинания. С собой у него было два фейерверка, но начал он с фиолетового. Не важно, кто их заметит — лишь бы кто-нибудь откликнулся, и побыстрее: Цзинь Лин не знал, сколько сможет продержаться в таком состоянии А-Юань. Второй — сигнальный знак ордена Ланьлин — он запустит через пару часов, неразумно тратить все сразу. — Лань Сычжуй, у тебя есть с собой сигнальный фейерверк? — спросил Цзинь Лин, почти полностью уверенный в положительном ответе. Он разводил посреди этой небольшой ямы костер с помощью огненного талисмана и корней, торчащих из земли. Какое-то время огонь будет гореть и сам по себе, но лучше подстраховаться корнями. Когда он не услышал ответа, то забеспокоился и поспешил к А-Юаню. Тот сидел, опустив голову и закрыв глаза. — Черт! Черт! Черт! — ругался А-Лин, не в силах сдержать досаду. Из уроков по экстренному врачеванию он помнил, что очень важно, чтобы в подобной ситуации больной все время оставался в сознании. Цзинь Лин попробовал легонько похлопать Лань Юаня по щекам, слегка покраснев от подобных действий, ему было неловко касаться другого парня — он же не обрезанный рукав, в конце концов! Конечно, ему не нравилось трогать другого парня! Ну, или не очень нравилось. Все-таки кожу Сычжуя нельзя было назвать неприятной — скорее, наоборот, она была мягкой и даже бархатистой, хотя и слишком прохладной на ощупь. Когда А-Лин понял, что подобный метод не сработает, он снял с пояса дорожную бамбуковую флягу и полил Лань Юаня водой — прямо на макушку. Веки Сычжуя слегка затрепетали. — Ну наконец-то! Давай! Очнись уже! — ворчал Цзинь Лин, чувствуя облегчение. Он снова легонько похлопал по мокрым щекам парня, чтобы тот побыстрее пришел в себя. — На, попей, — он приложил к губам А-Юаня эту же флягу, заставляя сделать несколько глотков. Лань Сычжуй слабо понимал, что происходило вокруг, поэтому никак не реагировал. — Ну же, тебе нужно попить! — настаивал А-Лин. Он буквально влил немного воды в рот раненного адепта, и тот наконец сделал несколько глотательных движений. — Молодец, — не удержался он от похвалы, протирая своим рукавом мокрое лицо Лань Юаня. Костер как раз разгорелся посильнее, и в яме стало тепло и довольно светло. Отблески огня отражались на бледных щеках Сычжуя, пока Цзинь Лин внимательно разглядывал его. Только теперь он заметил, что на лбу А-Юаня виднелась большая шишка, из которой понемногу сочилась кровь. А-Лин недовольно цокнул. — Ладно, давай я сначала гляну, что там с твоей ногой, а уж потом займусь головой, — тихо бубнил он, стараясь не выдать своего волнения. У него с собой был мешочек целебных трав, но совсем небольшой. Нужно будет правильно распределить его содержимое. — Я в порядке, — с трудом шевеля губами заявил Лань Юань, — нас скоро найдут, не волнуйся, — успокаивал он. Кажется, он даже пытался улыбнуться, но получалось криво. — А кто тебе сказал, что я волнуюсь?! — огрызнулся он. — Я совершенно спокоен! Я не раз бывал в подобных ситуациях! Я вообще не переживаю! Конечно, за его бравадой не скрывалось ни капли правды, никогда прежде он не оказывался на дне ямы с раненым товарищем. А паника в глазах выдавала его истинные чувства. Стоило заглянуть в них, и улыбка на лице Сычжуя стала настоящей, пусть и слабой. А-Юаня всегда забавляло поведение Цзинь Лина. Он хотел казаться таким опытным и смелым, хотя на деле дрожал от страха. Но Лань Сычжуй все равно относился к парнишке напротив с уважением, зная, как тот старается. Пусть у него не каждый раз все получается, но его стремления были достойны похвалы. Упорство — хорошая черта. Цзинь Лин же опустился на колени перед Лань Юанем так, чтобы огонь хорошо освещал ноги юноши в белом. А-Лин быстро отметил, что одна штанина парня была полностью залита кровью и разодрана. Нехорошие предчувствия сжали его сердце в тиски. Заставляя руки не дрожать, или хотя бы дрожать не так сильно, он потянулся к травмированной ноге. Но стоило ему немного вытянуть ее, как он чуть не задохнулся от ужаса. Воздух застрял посреди горла, не продвигаясь ни вперед, ни назад. А-Лин и представить не мог, какие адские муки испытывал А-Юань, чья голень была разодрана в клочья. Скорее всего, Лань Юаня царапнул этот Овцелов. Икроножная мышца Сычжуя почти болталась, куски кожи висели, и все было покрыто кровью — кое-где уже свернувшимися корочками, а кое-где — совсем свежей. Порезы от когтей были очень глубокими и явно доставляли владельцу серьезный дискомфорт. — Хех, — Лань Юань тихонько усмехнулся, — на тебя посмотреть, так кажется, что ранили не меня, а тебя, — его голос все еще был слабым. Лицо А-Лина быстро меняло цвета: он то бледнел, то краснел, то зеленел. — Слушай, не нужно ничего делать, — Сычжуй попытался убрать ногу, но она его почти не слушалась, — я же говорю, что со мной все хорошо. Рана несерьезная, — убеждал он Цзинь Лина. Не хватало еще, чтобы тот упал без сознания от страха. Собравшись с мыслями, Цзинь Лин решительно нахмурился. — Если висящие ошметки мяса — для тебя недостаточно серьезно, даже не хочу знать, что бы ты назвал серьезным! — бесился он, доставая из-за пазухи мешочек с лекарствами. — А ну, не дергайся! — командирским тоном произнес он. — Ладно-ладно, — сказал А-Юань, стараясь поддерживать на лице улыбку. Хотя больше всего ему сейчас хотелось упасть и уснуть. А-Лин высыпал на ладошку немного трав и растер их в ладонях, добавив капельку воды. Эти травы имели общие обезболивающие, обеззараживающие и заживляющие свойства. Он щедро смазал голень Сычжуя, постепенно использовав почти весь мешочек, после чего оторвал крупный кусок желтой ткани от своих верхних одежд и принялся бережно обматывать рану. Он старался зафиксировать мышцу правильно, а повязку наложить достаточно туго, чтобы хорошо держалась. Лань Юань крепко сжал зубы, стараясь не издать ни звука. Пока А-Лин не трогал больную ногу, Сычжуй не чувствовал боли — шок умело маскировал ее, но теперь она накатила с новой силой, заставляя все внутри переворачиваться от агонии. Казалось, еще чуть-чуть, и он провалится в забытье, возможно, навсегда. В сознании его удерживало только старательное выражение лица А-Лина, на котором он из последних сил концентрировался. — Готово, — Цзинь Лин удовлетворенно кивнул, — теперь голова, — он выпрямился, оставаясь коленями на земле, и положил руки на уши замученного юноши. Он крутил голову А-Юаня и так, и сяк, размышляя. — Хм, сиди смирно, — заключил он. А-Лин поднес ладонь к ушибу на голове и начал наполнять его своей светлой энергией. Нужно было придать Лань Сычжую немного сил перед очередным этапом врачевания. Все время Цзинь Лин, не отрываясь, следил за выражением лица А-Юаня, чтобы заметить, если тому станет хуже. Но в итоге, все, что он видел — это тень от его длинных черных ресниц на нефритовых щеках. Тень подрагивала в зависимости от интенсивности энергии, которую передавал А-Юаню Цзинь Лин. Черные линии словно танцевали по коже Сычжуя, завораживая и притягивая взгляд А-Лина. Прошло некоторое время, прежде чем Лань Юань подал голос: — Хватит, — он отстранил руку юноши и отвернулся. Его немного смутил столь пристальный взгляд Цзинь Лина. А-Лин вздохнул, ненадолго прикрывая глаза. Он в самом деле немного увлекся. — Хорошо, — пытался сказать он, но внезапно осип, — кхэ-кхэм, — он слегка откашлялся, восстанавливая голос. — Теперь лекарство, — у него в мешочке было несколько пилюль. Он достал ту, что была для ускоренного заживления и сказал: — Будет немного жечь, — он расплющил оболочку и выдавил содержимое прямо на шишку. Этому методу его научил дядя — он не раз говорил, что в экстренном случае нужно не глотать снадобье, а нанести его прямо на рану. А-Лин аккуратно размазал лекарство по лбу А-Юаня, стараясь лишний раз не притрагиваться к коже парня, отчего его прикосновения напоминали касания перышка. — Я и не думал, что ты можешь быть таким нежным, — заметил Сычжуй с теплой улыбкой. — А ты бы хотел, чтобы я ранил тебя еще сильнее? Ты что, мазохист?! — возразил Цзинь Лин. Он закончил смазывать травму на лбу и снова копошился в своем мешочке, силясь найти что-нибудь полезное. — Где доброе слово скажется, там и добро окажется, — почти неслышно пробормотал под нос Лань Юань, слегка качая головой. Даже это небольшое движение вызвало новый приступ головокружения, и он невольно схватился за виски. — О! Съешь это! — обрадованный находкой, Цзинь Лин запихнул в рот Сычжуя какую-то пилюлю и надавил на подбородок, чтобы тот проглотил. — М-м-м! — пытался возразить Лань Юань, но ему достался слишком усердный «лекарь». Только когда Сычжуй, наконец, сделал глотательное движение, он отпустил его. — Фух, блин! — он пытался отдышаться. — И что это было?! — Это для улучшения циркуляции духовной энергии и ускоренного восстановления сил! — сообщил он, довольный собой. Подобные средства было очень непросто достать — у него всего-то было пять штук таких — пару лет назад их подарил ему дядя Яо. Первое время А-Лин усиленно использовал их, но, когда осталась одна, последняя, он решил оставить ее на крайний случай и благополучно забыл, что у него вообще есть такое снадобье. И вот теперь он, не задумываясь, отдал ее А-Юаню. — Ого! Я и не слышал о таких, — вытаращив глаза, сказал Сычжуй. — Неудивительно! Мой орден самый богатый и развитый! — сказал он, гордо выпятив грудь. Лань Юань невольно усмехнулся. Было забавно слушать подобные речи от парня, перепачканного в грязи, сидящего перед ним на коленях. И вообще, Сычжуй бы мог поспорить насчет того, чей орден богаче, но у гусу-ланьцев не было принято хвастаться подобным, поэтому многие имели о них ошибочные представления. На деле, они предпочитали более аскетичный образ жизни, следуя правилам, а не потому, что не могли позволить себе жить лучше. Лань Юань по собственному желанию отказывался от многих благ, он вообще не помнил, чтобы Ханьгуан-цзюнь хоть раз отказал ему в просьбе что-то купить. Однако, избалованный двумя богатыми дядями Цзинь Лин вряд ли бы понял позицию А-Юаня. — Золотой мальчик, — на лице Лань Сыжчуя появилась легкая усмешка. На желтых одеждах А-Лина отражались язычки пламени, отчего казалось, что Цзинь Лин блестит, как слиток золота. — Это сейчас было оскорбление? — в его взгляде читалась надменность. Он поднялся на ноги и упер руки в боки. — Я тут тебя лечу, а ты меня оскорбляешь?! — Если комплименты для тебя — оскорбления, то боюсь представить твое отношение к настоящей критике, — заметил А-Юань, закатывая глаза. Лицо А-Лина немного перекосило, словно от вспышки боли, но он постарался быстро собраться и придать чертам безразличия. Он принялся осматривать содержимое других своих карманов, в поисках чего-нибудь полезного. Лань Сычжуй некоторое время внимательно наблюдал за адептом Ланьлина, а потом спросил: — У тебя болит рука? — Я что, хиляк какой-то?! Ничего у меня не болит! — отмахнулся А-Лин и опустил голову, делая вид, что сильно занят разглядыванием вещей. А-Юань прищурился. Он понял, что случилось с Цзинь Лином. — Подойди сюда, — попросил он. — Вот еще! — буркнул тот, не поднимая головы. — Я сказал, подойди сюда! — тон Лань Сычжуя приобрел оттенок властности, и А-Лин нехотя повиновался, сам не зная, почему слушает этого выскочку. — И что теперь? — он вопросительно приподнял брови. — Теперь сядь ко мне спиной, — распорядился А-Юань. — Очень надо… Прямо на землю… Пачкаться из-за какого-то гусу-ланьца… — еле различимо бормотал он под нос, но все же сделал, как просил Сычжуй. Лань Юань покопошился в рукаве и извлек оттуда чистый белый платок. Он скомкал его и громко сказал: — Ты дурак! — Что?! — взревел А-Лин, обернувшись и широко открыв рот. Этим и воспользовался Сычжуй, чтобы всунуть юноше в рот комок ткани, как подобие кляпа. — Будет больно, — предупредил Лань Юань и, не давая адепту времени осознать, что он только что сказал, одним резким движением вправил плечо Цзинь Лину. Тот заревел, словно раненый бык. Хорошо, что А-Юань все-таки воспользовался кляпом, а то этот павлиненок реально мог откусить себе язык. Хвастаться он умеет, а вот стойкости ему явно не достает. — Готово! — радостно сообщил он, пока А-Лин выплевывал платок. — Твою ж, пере-твою ж! — от адской боли в плече Цзинь Лину на ум даже не шли ругательства. — Как ты мог?! Так больно… Черт! — он буквально шипел. — Ничего, сейчас быстро пройдет и все будет в порядке, — улыбнулся Сычжуй и, воспользовавшись тем, что А-Лин все еще сидел перед ним, прощупывая плечо и приходя в себя, решил погладить его по голове. — Ты что, из этих?! — Цзинь Лин отшатнулся от адепта Гусу, резко подскочив на ноги. — Учти, я в такие игры не играю! — Какая разница, играешь ты или нет, я же для тебя все равно всегда буду лишь «псом Вэнь», не так ли? Не стоило мне помогать, тогда бы ты мог гордо считать себя тем, кто истребил последнего Вэня, — сказал он, горько усмехнувшись. Внутри него скопилось много боли, и, не сдержавшись, он выплеснул ее на ни в чем неповинного А-Лина. Хотя, с другой стороны, стоило ли так реагировать на обычное проявление дружелюбия? Неужели ему было так неприятно, когда он дотронулся до него? Цзинь Лин закусил губу, на его лице было выражение обиженного мальчика. Он долго молчал, а потом сел слева от парня, прямо на землю. — Ты тогда был ребенком. Ты ни в чем не виноват, — тихо сказал он, уставившись на огонь. Лань Юань удивленно посмотрел на юного заклинателя. Еще никто и никогда не говорил ему подобных слов. Не то чтобы он вообще с кем-то обсуждал эту тему… Ханьгуан-цзюнь и Цзэу-цзюнь растили его как обычного адепта Гусу, разве что господин Лань Ванцзи иногда проводил с ним больше времени, чем с другими, но он всегда молчал… Сколько раз Лань Сычжуй обсуждал орден Вэнь с другими адептами Гусу, они все дружно осуждали и кляли его за сожжение Облачных Глубин и прочие злодеяния. А-Юань и сам всегда порицал орден Вэнь вместе с другими, не зная о своем происхождении, и вот… Одна красная вспышка — кисточка Чэньциня — и его жизнь перевернулась с ног на голову. Теперь он сам один из тех, кого много лет порицал… А-Юань еще не успел до конца разобраться в себе и не знал, как к этому относиться. Но в чем он точно был уверен, так это в том, что ни дядя Нин, ни учитель Вэй точно не были плохими людьми. Призрачный Генерал рассказывал ему истории о детстве, из которых становилось ясно, что он был любим, а значит, те люди не заслуживали всеобщего гнета и унижений… От этого становилось еще грустнее. Заметив, что лицо юноши помрачнело, Цзинь Лин сказал: — Я, может, из богатого и именитого ордена, но это не значит, что я не могу общаться с обычными заклинателями, — заметил он негромко. От этой ремарки Сычжуй улыбнулся. Только А-Лин мог сказать нечто подобное, еще и пытаясь успокоить. Лань Юань вовсе не считал себя обычным, более того, во многом он мог бы посоревноваться с А-Лином, но хвастаться было не в его правилах. — Ты хочешь сказать, что смог бы «играть» со мной? — спросил он, используя выражение, которые недавно употребил сам А-Лин. — Нам же не по пять лет, чтобы «играться»! — недовольно сказал он. Лань Сычжую было впору закатывать глаза, этому бесенку не угодишь. — И чем бы ты мог со мной заниматься? — спросил он с напускным спокойствием. А-Лин не услышал подвоха в словах парня и ответил серьезно: — Мы могли бы вместе охотиться, обучаться, стрелять из лука, фехтовать… Может, даже медитировать… Наивные догадки паренька смешили А-Юаня, и его улыбка становилась все шире. — И чего ты ржешь?! Сам ведь спросил! — Цзинь Лин покраснел, надулся и отвернулся. Он напоминал бумажный фонарик. — Я не смеюсь, — но чем больше бухтел А-Лин, тем сильнее А-Юаня пробирало на хохот. — Прости, — извинился он, когда не сдержался и все-таки рассмеялся. — Просто ты… — он накрыл рот рукой, сдерживая смех, и замолчал. — Что я?! — Цзинь Лин вскочил на ноги и гневно смотрел на А-Юаня сверху-вниз. Тот хотел ответить, что на самом деле думает об А-Лине, но его резко скрутило. Он ухватился за живот и побледнел пуще прежнего. — Что такое? Что с тобой? — он подскочил к Сычжую, разволновавшись. Но тот грубо оттолкнул его в сторону и отвернулся. Не прошло и минуты, как до ушей А-Лина донеслись неприятные булькающие звуки. Лань Юаня нещадно рвало кровью. — Ах да, — Цзинь Лин отошел на пару шагов и неловко потер затылок, — это от пилюли, что ты проглотил, она убирает застои, и через некоторое время тебя всегда рвет дурной кровью. Лань Сыжчуй вытер рот рукавом и с выражением крайнего неудовольствия посмотрел на Цзинь Лина. — Спасибо, что предупредил, — процедил он сквозь зубы. Его все еще тошнило, но в целом самочувствие явно улучшалось. — Слушай, я тут нашел пару маньтоу, — А-Лин спрятал глаза и решил подмаслить Лань Юаня, чтобы тот не злился. — Они, правда, немного засохли, но в целом еще съедобные, — он бы ни за что не признался, что купил их по пути специально для Лань Юаня, когда проходил мимо деревни. Цзинь Лин разумно предполагал, что путешествуя с оживленным мертвецом, Сычжуй вряд ли наедался вдоволь. — Держи, — он протянул булочку все еще сердитому юноше. Лань Юань посмотрел на маньтоу и спросил: — У тебя еще есть? — А тебе что, мало одной?! — взбеленился он, не понимая, к чему ведет А-Юань. Но вместо ответа Лань Сычжуй потянулся к булочке и отломал половину, оставив больший кусок в руке А-Лина. Не дожидаясь реакции ланьлин-цзиновца, он принялся есть свою часть. Цзинь Лин открыл рот от шока. Он не привык, чтобы у него из рук вырывали еду. — Ты бы еще откусил ее прямо у меня из рук! Лань Юань усмехнулся и снова наклонился к булочке в руках адепта в желтом. Одно ловкое движение — и он откусил маленький кусочек от половинки А-Лина. Теперь веки Цзинь Лина были распахнуты так широко, что Лань Сычжуй забеспокоился, что глаза юноши выпадут из глазниц. — И ты… ты… Хочешь, чтобы я теперь это ел?! — взревел он. — Угум, — ответил Лань Юань с умиротворенным лицом, невозмутимо пожевывая свою маньтоу. — Ага, не дождешься! — рыкнул он и отложил этот кусок в сторону. У него с собой было всего три булочки, поэтому он просто взял другую. А когда заметил, что А-Юань уже доел свою, то протянул ему еще одну — целую. Поняв, что тот снова намеревается поделить маньтоу пополам, он добавил: — Не нужно, я не особо голоден, она твоя, — соврал он. Не трудно было догадаться, что Сычжуй был голоднее. Много дней путешествуя с призрачным Генералом, он наверняка питался одной праной, лишь бы не смутить мертвеца, который вовсе не может есть. — Спасибо, — на этот раз улыбка Лань Юаня была доброй и искренней, а глаза будто светились изнутри. Цзинь Лин невольно подавился, посмотрев на адепта Гусу, поэтому закашлялся и отвернулся, чтобы скрыть свои румяные щеки. И чего он так реагирует, в самом деле? Цзинь Лин успокаивал себя тем, что во всем виновата обстановка — они вдвоем уже не один час, А-Юань ослаблен и ранен, рядом красивый костер, все смешалось, вот и кажется не таким, как обычно… Лань Сычжуй вмиг доел и эту маньтоу и с удовлетворенным видом уставился на огонь. От него шло тепло, и на душе адепта было хорошо и спокойно. А-Лин уставился на свою наполовину съеденную маньтоу. Он больше не мог сделать ни одного укуса, кусок в горло не лез. Как он мог есть, когда рядом с ним сидел голодный и покалеченный А-Юань? Он тихонько вздохнул, смиряясь, что сегодня ему не удастся нормально поесть, и протянул булочку парню со словами: — Они совсем невкусные, если хочешь, можешь забрать себе эти объедки. — Правда? — удивился Сычжуй и взял протянутую половинку. — А мне очень понравились! Большое спасибо! — он сделал жест руками в знак благодарности. Цзинь Лин засмущался пуще прежнего и поднялся на ноги. — Пойду запущу второй сигнальный фейерверк, — сказал он и отошел чуть дальше. На этот раз небо озарила яркая желтая вспышка. Лань Юань задумчиво вглядывался наверх — в ночную темноту, размышляя, что Цзинь Лину, наверное, было очень непросто расти без родителей, да еще и на два ордена. Ланьлин Цзинь и Юньмэн Цзян по отдельности выделялись среди прочих орденов суровыми требованиями к своим адептам, а если пытаться удовлетворить запросы обоих кланов, то жизнь вообще перестанет медом казаться. А ведь он единственный наследник обоих орденов… Размышляя об этом всем Лань Сычжуй и сам не заметил, как начал погружаться в спокойный сытый сон. Его разморило возле костра после того, как он доел очередную маньтоу. Путешествие и долгая напряженная битва с нечистью совсем вымотали его. Цзинь Лин обернулся на адепта Гусу как раз вовремя, чтобы заметить, как тот падает со своего выступа. А-Лин успел подбежать к нему и подхватить сзади, отчего он резко осел и оказался придавлен к земляной стенке телом А-Юаня. Лань Сычжуй же, как ни в чем не бывало, свернулся поудобнее на груди Цзинь Лина, не открывая глаз. Сначала Цзинь Лин собирался поднять крик и повозмущаться, он даже руки не хотел положить на А-Юаня, но когда увидел столь милое и безмятежное лицо сони, то все недовольства вдруг погасли и бесследно растворились прямо посреди его грудной клетки. Он осторожно-осторожно приобнял спящего Сычжуя, стараясь лишний раз не касаться даже его одежды, и беззвучно выдохнул. Его не очень-то радовала перспектива выступать в роли чьей-то подушки. Но чем дольше он вглядывался в черты лица Лань Юаня, тем меньше возражений у него оставалось. Он убеждал себя, что в этом всем нет ничего такого — просто помощь больному и ослабленному товарищу. Цзинь Лин на самом деле не мог ненавидеть А-Юаня за его происхождение. Он видел его чистую душу и доброе сердце, а так ли важно, из какого он ордена? В какой-то момент на лице А-Лина появилась улыбка, он точно знал, что надолго запомнит эту ночь: костер, трели просыпающихся птиц и жар от тела Сычжуя. Тот так нагрелся во сне, что согревал Цзинь Лина лучше любого костра. А-Лину не спалось, в голове проносились сотни мыслей, а взгляд то и дело возвращался к расслабленному лицу Лань Юаня. Рассвет уже прогонял своими яркими красками ночную тьму, а костер почти погас — не долго же продержался его огненный талисман. Цзинь Лин услышал, как его желудок издал негромкое, но ощутимое «бу-у-у», негодуя, что его лишили пищи. А-Лин давно заприметил ту надкушенную половинку маньтоу и теперь, когда А-Юань не мог его видеть, с чистой душой поднял и тихонько доел ее. Когда краски утра стали более выразительными, Лань Сычжуй проснулся и потянулся. Цзинь Лин поспешил отодвинуться, делая вид, что все это время сидел рядом, не прикасаясь к адепту Гусу. — Ох, уже пять утра… — сонно потирая глаза, сказал А-Юань и зевнул. — Ты что, в будильники заделался? — буркнул А-Лин. Он совсем не спал и даже не медитировал, поэтому настроение у него было соответствующее. — А что это, Ваше Высочество наследный принц, недоволен с утра пораньше? Не по Вашу душеньку спать в земляной яме? — усмехнулся Лань Сычжуй, хотя в его голосе не было злости или издевки. Даже наоборот, можно было уловить теплоту в его едких словах. — Если бы ты не был ранен, то я бы тебя побил! — огрызнулся Цзинь Лин. Не мог же он сказать, что не спал из-за того, что сторожил крепкий сон А-Юаня, любуясь красивыми чертами его лица? — Ладно, мне уже лучше, — он попробовал пошевелить травмированной ногой, та хоть и плохо, но слушалась его. — Давай помедитириуем немного и будем придумывать, как отсюда выбраться. — А-Юань! Молодой господин Цзинь! — позвал кто-то сверху. Лань Сычжуй сразу поднял голову, радуясь знакомому голосу: — О! Дядя Нин! — Да, прости, что так долго, я никак не мог найти руку, — виновато проговорил он, — еще и ущелье оказалось довольно длинным… — Не извиняйся, — махнул рукой А-Юань, — главное, что все в порядке! — Подождите, пожалуйста, я сейчас найду достаточно длинную и крепкую ветку и достану вас отсюда, — обратился он к двум адептам. — Спасибо, — благодарно кивнул Лань Юань. — И побыстрее! — ответил Цзинь Лин, скрестив руки на груди. Вэнь Нин ненадолго скрылся, а потом вернулся, как и обещал, с веткой в руках. Хотя, сказать по-честному, это скорее было молодым деревцем. Зато его длины и толщины хватило, чтобы поднять сначала Цзинь Лина, который был здоров и ловок, а потом Лань Сычжуя, который все еще не мог нормально двигать ногой и боролся с приступами головной боли. Увидев, что Лань Юань ранен, Вэнь Нин сказал: — Придется прервать охоту, нужно в Облачные Глубины, чтобы залечить твои раны. Сычжуй кивнул, закусив нижнюю губу. Ему не очень-то хотелось возвращаться домой, еще и по такой неприятной причине, но выбора не было — ноге нужно время на восстановление. — Прекрасно! Теперь я могу вернуться к своим делам! Всю ночь с тобой провозился! — говорил Цзинь Лин, хотя на его лице явственно отражалась грусть. — И я тебе за это очень благодарен, — улыбнулся Лань Сычжуй. Он сделал несколько неустойчивых шагов и подошел вплотную к парню. Наклонившись к его уху, он прошептал: — Все-таки маньтоу были вкусными, да? Лицо Цзинь Лина вспыхнуло ярко красным. — Что?! Откуда мне знать?! Я так их толком и не распробовал! А тот кусочек… его… съели птицы… сгорел в костре… Лань Юань рассмеялся. Его смех был приятным и ласкал слух А-Лина, так что тот замолчал и вздохнул, признавая поражение. Видимо, Сычжуй спал не так крепко, как ему казалось… — Ладно, мне пора. Пока, — сказал Цзинь Лин и повернулся к ним спиной. Он медленно пошел в сторону леса. — Цзинь Лин! — окрикнул его А-Юань, пока тот не успел отойти далеко. — Для меня будет честью сходить с тобой на охоту! Губы А-Лина предали владельца и улыбнулись, против его воли. — В другой раз! — крикнул он в ответ. — Буду рад, — Сычжуй на этот раз не стал кричать, но А-Лин все равно его услышал и кивнул. Он снова отвернулся и пошел дальше. Увидев, что на лице А-Юаня такая широкая улыбка, Вэнь Нин не удержался от вопроса: — Произошло что-то хорошее? Глаза Сычжуя блестели. — Пока нет, но однажды обязательно произойдет, — ответил он, глядя в спину А-Лину.