Невозможно думать

      Проклятые Винкс, снова сорвали мои планы. А сейчас поют и веселятся, развлекая этих пищащих раздражающих существ. Но я не позволю им снова выиграть. В следующий раз я выйду победителем.       Скашиваю глаза на Обскурума, с наслаждением пританцовывающего под музыку. Стройное гибкое тело извивалось, тонкие губы растянуты в мечтательной улыбке, веки сомкнуты. Проклятье. Этот мальчишка совсем ничего не понимает? — Прекрати это! — злобно рычу, и он испуганно шарахается в сторону, замирая в нелепой позе. — Простите, оно само, ничего не могу поделать, — он хлопает пушистыми ресницами вполне виновато, и я бы проигнорировал это, но он подёргивает ногой в такт песне, зля меня ещё сильнее. — Нарываешься. Невозможно думать, когда ты тут дрыгаешься! — в два шага преодолеваю разделяющее нас расстояние, сжимая рукой тонкую шею. Надавливаю на выпирающий кадык пальцем, с наслаждением смотря в большие напуганные глаза. Обскурум впивается в моё запястье, пытаясь высвободиться. Безуспешно, естественно. — Боишься? — Прошу, Ваше Темнейшество, отпустите, — хрипит, синеватая кожа светлеет. — Задушите. — Не стоило злить меня.       Отшвыриваю его от себя, он больно ударяется о стену, со стоном садясь. Нависаю над ним, ощущая свою полную власть.       Такой хрупкий, слабый.       Мой. — Ты забыл, кому принадлежишь? Чьим приказам подчиняешься? — ему не помешает небольшое наказание. Пусть помнит своё место. — Н-нет, конечно. Я принадлежу Вам, господин. Подчиняюсь лишь Вашим приказам, — губы дрожат, и я не отказываю себе в удовольствии смять их в грубом собственническом поцелуе. Обскурум болезненно стонет, покорно открывая рот и отвечая. — Встань.       С презрением наблюдаю за его попытками подняться и, не выдержав, резко хватаю за запястье, вздёргивая на ноги. Раздаётся хруст, он вскрикивает от боли. Кажется, я сломал ему кости.       Плевать.       Вжимаю худое тело в стену, разрывая мешающую одежду, покрывая укусами шею и плечи, уделяя особенное внимание ключицам и ямочке между ними. Моё любимое место на его теле. После его узкой задницы, конечно. — Оближи, — пихаю пальцы ему в рот, не желая больше терпеть. Можно было бы взять его на сухую, но сейчас я не настолько зол.       С усмешкой рассматриваю затуманенные похотью синие глаза, струйку стекающей по подбородку слюны. Он с таким рвением сосёт мои пальцы. Даже потаскухи за деньги не делают это так старательно.       Палец резко простреливает боль. С шипением отстраняюсь, рассматривая набухающую каплю крови.       Паршивец укусил меня!       С размаху влепляю пощёчину, не жалея силы. Его голова забавно, как у куклы, отклоняется в сторону; Обскурум хватается здоровой рукой за горящую щёку, в глазах блестят слёзы. Но не только боли и обиды. — Нравится боль, милый? — хмыкаю, создавая верёвку. — Ну что ж, я с радостью сделаю тебе больно.       Связываю запястья за спиной, не обращая внимания на просьбы быть осторожнее. Ах да, я ведь сломал ему кость.       Удлиняю верёвку, затягивая петлю на шее. Немного игр с удушением, мм? Главное не убить его. Он мне ещё пригодится. — В качестве наказания сегодня обойдёмся без смазки. Вернее, ей будет твоя кровь. — Господин… — испуганно бледнеет, с мольбой смотря на меня. Да, такой секс он очень не любит. Но наказание и не должно нравиться.       Разворачиваю лицом к стене, стягивая остатки одежды. Оглаживаю, мну упругие ягодицы, чувствуя, как сворачивается внизу живота возбуждение. Не хочу больше ждать.       Одним резким движением полностью вхожу под громкий крик, замирая. Гладкие стеночки идеально обхватывают член, словно созданы для этого. Какой же ты восхитительно узкий и горячий. Натягиваю верёвку, не перекрывая доступ кислорода, но уменьшая. Он сильнее сжимается, и я довольно скалюсь, начиная двигаться. Крови недостаточно, но уже через пару толчков я свободно двигаюсь, отпуская себя, с рычанием трахая дрожащее тело.       Превосходно.       Затягиваю петлю особенно сильно, входя до конца; он стискивает меня особенно сильно, и я кончаю глубоко внутрь.       Тут же отстраняюсь, приводя себя в порядок и убирая верёвки щелчком пальцем. Обскурум разворачивается, и я с наслаждением оглядываю его: покрасневшие глаза, дорожки слёз на щеках, следы от верёвки на шее, укусы и засосы; стёртые опухшие запястья, дрожащие ноги, стекающие по ним струйки крови и спермы. — Тебе идёт.       Отворачивается, закусывая губу. Но я знаю, что ему нравится это. Он сам провоцирует меня на грубость и упивается моей властью над ним. Он нуждается в хозяине, и я охотно им стал. — Приведи себя в порядок. Скоро у тебя будет задание, — холодно бросаю, разворачиваясь и уходя.       Теперь, когда я снял напряжение, можно спокойно подумать о плане уничтожения Винкс.