The Subtle Wand

      Среди прочего Невилл привык думать о себе как о неудачнике. Эстель это отражала безупречно: когда ему необходима была храбрость, она становилась мышью: крошечной и робкой; когда требовался ум — превращалась в скользкую ленивую жабу; а когда ему не доставало героизма — истинно гриффиндорской черты — та была вороном, змеей, барсуком — кем угодно, кроме того, в ком он нуждался. Она подводила его так же, как он подводил тех, кто полагался на него самого.       Они оба были аутсайдерами, ими и оставались до тех пор, пока это вдруг стало не про них. Метаморфоза не моментальная — истоки ее лежали еще в том дне, когда факультетской гостиной Невилл преградил путь своим друзьям и заявил, что не позволит им уйти. Вероятно все это началось, когда Сортировочная Шляпа засунула его в Гриффиндор. Или даже раньше, когда он был младенцем, а Эстель — всего лишь идеей о ней самой, и даемоны родителей давали ей имя.       Эстель. "Бескрайний потенциал"       В душном жгущем макушку уборе он был оторопевшим мальчиком с застывшей в ладонях мышкой, пока заклятие внезапно не отпустило их. Эстель выпрыгнула из его рук, показавшись крохотным грызуном в последний раз, и перекинулась с громогласным рычанием.       "Время быть гриффиндорцем, Невилл," сказала Шляпа.       И он стал им.       Позже, много позже, когда все их потери уже были оплаканы, но не забыты, и земли Хогвартса начали исцеляться, Невилл вернулся в школу. Уже давно не мальчик с львицей за плечом.       В стольких вещах он превзошел все ожидания, и Эстель прекрасно отражала это.