***
Огонь мгновенно ударил в голову, но Джек ещё успел захлопнуть дверь перед носом обалдевших ребят, прежде чем пламя объяло его целиком. Хорошо, что в его доме каменный пол. Справившись с первым порывом потрясения и злобы, Джек стряхнул остатки пламени с пальцев в пустой камин и снова открыл дверь. Троица по-прежнему стояла там, нерешительно переглядываясь. Интересно, что они успели заметить… Отметая злым, предупреждающим взглядом все возможные вопросы, Джек резко спросил: — И при каких же обстоятельствах? — Ну… Это… На улице… — пролепетала испуганно Крыто. Она могла сколько угодно ёрничать и насмехаться над Повелителем тыкв за глаза, выпендриваясь перед друзьями, но лично он теперь внушал ей невыразимый ужас. Она буквально не могла смотреть в эти тёмные глазницы, боясь увидеть в них нечто, чего не было раньше… — На какой улице? — Джек опустился на колено, чтобы поймать ускользающий взгляд Крыто. Голос был обманчиво тих. — На 1-й улице Вампиров, — поспешила избавиться от слишком горячей информации Крыто. Потеряв к троице всякий интерес, Повелитель тыкв вышел из дома, прикрыв за собой дверь, и быстрым шагом направился в сторону указанной улицы. Он не знал, что собирается делать. Только одна мысль билась в голове — он должен узнать. Убедиться лично. А что будет дальше, он представлял весьма смутно. Проблеск разума всё-таки заставил его обернуться и бросить «своей» банде: — НЕ ходите за мной. Это приказ. Те только подобострастно закивали в ответ, вылупившись от страха. И Джек скрылся из вида. Сомнения в нём боролись с самыми тёмными подозрениями. Она не могла, не могла, твердил он себе. После всего, что между ними было… После их откровенного и такого тёплого разговора сегодня вечером, буквально час назад… Но и сорванцы бы не стали просто так врываться к нему в дом посреди ночи. Могли ли они ошибиться? Это ему и предстояло проверить. Размашистым шагом он быстро добрался до нужной улицы. Конечно, она была пуста и туманна, и редкие рыжие фонарики нисколько не разгоняли тьму. Но ведь никто и не говорил, что они будут стоять и дожидаться его прихода. Ожившим скелетам и оживлённым куклам вообще-то свойственно ходить. Джек в нерешительности остановился посреди улицы, не зная, куда ему двинуться дальше. И тут он увидел. Две смутные фигуры светлели чуть впереди, едва различимые среди тумана. Только бы ошибиться, только бы ошибиться… Но одна фигура, очевидно, принадлежала стройной, высокой нежити с длинными волосами, а много ли таких в Хэллоуин-тауне? А когда очередной фонарик высветил гладкий белый череп второго существа, у Джека не осталось никаких сомнений. Пара удалялась от него. И они держались за руки! Ему это недоступно. Джек спрятался в тень дома и, ежесекундно рискуя возгореться и выдать себя, неслышно следовал за ними, стараясь приблизиться насколько, чтобы расслышать разговор. В голове стучало, руки дрожали, но он говорил себе: жди. Узнай всё до конца. Убедись. Но тем двоим явно было не до разговоров. Скелет увлёк свою спутницу на противоположную сторону улицы и прижал к стене. И она совершенно не сопротивлялась, наоборот, Джеку вроде бы расслышался звонкий игривый смех. И звук этого смеха тут же напомнил ему недавний сон и виде́ние в Чёрном лесу. Неужели живой туман опять играл с ним, подсовывая очередную фальшь? Что ж, очень логично. Огонь поунялся и перестал так жечь изнутри, Повелитель тыкв задышал ровнее и распрямился. Единственный вопрос — почему подобное увидели Шито, Крыто и Корыто, личности, посторонние к его затаённым опасениям… Джек тихо, но отчётливо произнёс то, что сработало в предыдущий раз: — Морок! Сгинь! Но на этот раз фигуры не растаяли с лёгким хлопком, они оставались живее всех живых, и Джек уже совсем потерялся, где реальность, а где наваждение… И когда тот скелет накрыл рот Салли настойчивым поцелуем, Джек уже не смог сдержать жадное пламя. Да и не нужно. Заметившая яркий огонь Салли выглянула из-за плеча Джима и увлекла его в тёмный проход между домами. Джек, перебежав улицу, кинулся вслед за ними, на ходу формируя из пламени шар. Сейчас он запустит его в ненавистного скелета! А Салли… Салли неприкосновенна. Но если это всё правда, то решение избегать женского общества, принятое когда-то, было единственно правильным. Джек ворвался в узкий проулок, однако огненный шар озарил лишь пустоту. Он бешено оглядывался по сторонам, но кругом были только голые стены, а улочка заканчивалась тупиком. Ну не улетели же они на крыльях! Хотя… У неё есть метла. Джек не видел метлы, но Салли могла оставить её здесь, и тогда… Фантазия рисовала разные варианты. И всё же опять ожила надежда, что это только морок. Мог ли злой туман сыграть с ним эту шутку? Вполне. Могло ли увиденное быть правдой? Тоже могло, как бы Джеку ни хотелось верить в обратное. Всё-таки официально он расстался с Салли, и она вольна встречаться, с кем хочет. Но связь механических сердец, столь сильная, тесная и неразрушимая, молчала. Почувствовал ли бы он такую измену? Джек припомнил свой первый визит в Валентин-таун, ещё без Салли. Он ведь читал бумаги, которые ему показывал Валентин, но, ослеплённый своей юной, горячей, безрассудной привязанностью, не очень внимательно. А там ведь было что-то на эту тему… Да, теперь он вспомнил. Он и Салли связаны обменом сердцами навеки. И если она предпочтёт другого, тогда ей конец. Как и ему в аналогичной ситуации. Валентиновские сердца стояли на страже верности весьма прямолинейным способом. А он не хотел смерти Салли в любом случае. Потрясенный новым страхом, Джек заметался в узком проходе и выбежал на улицу. Никого. Шар огня трепыхнулся и погас. Теперь можно рыскать по городу хоть до посинения, и даже утро, которое окончит бесконечные сутки, здесь не помощник. Джек вдруг почувствовал весь гнёт навалившейся усталости. Огонь за эту ночь вырывался несколько раз, и это накладывало свой отпечаток. Домой. Завтра, или точнее уже сегодня, он спросит её напрямую. Если она ещё жива…***
Салли, вконец измотанная только что состоявшимся разговором, летела и мечтала только об одном — поскорее воссоединиться с подушкой и проспать без сновидений до самого утра. Она настолько устала, что забыла о собственном прозрачном коридоре, взяв сильно левее башни Финкельштейна. Чувство направления, чрезвычайно развившееся за последнее время, её подвело. Пролетев, по ощущениям, в два раза дольше, чем нужно, она поняла, что заплутала, и снизилась, чтобы сориентироваться по улицам. Так, это 1-я улица Вампиров, значит, ей надо правее. Салли уже была готова вновь подняться выше, как глаз уловил неподалеку движение, и она с удивлением узнала Джима. Только вид у него был очень непривычный: разухабистый, неверный шаг, блуждающий взгляд и… хм… потёки крови на подбородке и пятна на одежде. Салли вскрикнула из-за стойкой ассоциации со своим кошмаром. Но тут же поспешила себя успокоить. Это всего лишь Джим, который понёс вампирам ящик консерванта, и, как видно, одной доставкой дело не ограничилось. Она давно слышала, что вампиры всё никак не успокоятся, пытаясь навязать свой специфический вкус всем и вся. И реакции у тех отчаянных, кто решился последовать их примеру, самые разные. А вот этого скелета, похоже, развезло в самом прямом смысле этого слова. И до дома он явно не дойдёт, уснув где-нибудь в подворотне, и ждёт его доброе утро с раскалывающейся черепушкой. Она сама на четырнадцатое февраля выпила всего бокал вина Валентина, но на следующее утро ей было похлеще, чем после сеанса у Дока. Поэтому подспудное желание предоставить Джима его судьбе уступило место сочувствию, и Салли приземлилась на выщербленные камни мостовой. Джим даже не сразу её заметил, видимо, всё его внимание уходило на удержание равновесия. И даже в этом он не преуспел – оступился на ровном месте и упал на камни при очередном шаге. Но когда сфокусировал взгляд, лицо его расплылось в довольной улыбке, и он обратился к Салли, как будто они сто лет знакомы. — О-о, Салли! Ик! Какими судьбами?! Славная погодка, не правда ли? Ик! Располагает к прогулкам! Могу я предложить вам руку, прекрасная леди, для прогулки под луной? Ик… Салли стало и смешно, и немного противно. Хэллоуин, и это недоразумение ещё участвовало в «тараканьих бегах» у ведьм?! Но не бросать же его на улице в таком состоянии, тем более, что он ни в чём не виноват, разве что в излишней доверчивости. Салли устало вздохнула. Везти его на метле исключено — свалится и костей не соберёшь. К тому же её вовсе не прельщало чувствовать на своей талии руки этого чужого скелета. Придётся провожать его пешком. Когда-нибудь излишняя доброта её погубит… Она нехотя приблизилась к скелету и как можно строже сказала: — Джим. Сейчас я провожу тебя. — Нет, это же я провожаю тебя! Ик! — То, что он сидел на земле, казалось, его вовсе не смущало. — Мы же сегодня подружились, ты забыла? А там… Ик! Никакого «а-тама», обозлилась про себя Салли. Вот ведь нашла себе приключение… Она потянула лёгкого скелета с земли, и тот с радостью ухватился на её руку, покачнулся на шатких ногах и завалился на Салли, буквально повиснув на ней. Она с отвращением отцепила от себя костяные руки и прислонила Джима к стене, придерживая за плечи. Вся сцена длилась буквально несколько секунд, но троим соглядатаям, притаившимся в тени, этого было достаточно. Живой туман скрывал выражения лиц и гасил слова, выборочно приукрашивая движения. И со стороны всё действительно выглядело «интересненько». С лёгким смешком три тени растворились во мраке, спеша отчитаться о своей «секретной миссии». Не то, чтобы цель её была именно такой, но тут запахло жареным ещё… да, погорячее. — Знаешь что? — говорила тем временем раздосадованная Салли. — Если ты совсем не можешь идти, я, пожалуй, оставлю тебя здесь. Тащить тебя на себе я не собираюсь. — Я могу! — тут же заверил её Джим. — Если ты оставишь меня здесь, на жестких камнях, моё сердце разобьётся! Ик! — У тебя его нет, — холодно ответила Салли. — Ну ты же понимаешь, о чём я… — Да, и мне это не нравится. — Но ты же рассталась с Джеком… Ик! — А вот это не твоё дело. Разговор окончен. И знаешь что… Пусть ночь на улице немного охладит твой пыл. Салли решительно развернулась и оседлала Птицу, оставляя позади обнаглевшего скелета. Вперёд, к завтрашнему дню! И пусть он станет таким, как вдохновенно расписывал ей Джек. Джим ещё пытался её остановить, но куда уж ему с такой нарушенной координацией. Завтра, возможно, её замучает совесть за то, что оставила его прямо на улице, но сегодня она слишком устала. К тому же, этот скелет в последнее время слишком много себе позволяет, к чему она совершенно не давала повода. Нет, никогда никто не займет в её душе место Джека, даже если там останется зияющая пустота… Мысли об испытании Противотуманного зелья на глазах у всего города тоже вызывали трепет и некоторый страх. Впервые она выставит себя на всеобщее обозрение. А вдруг что-то не получится? Тогда она станет посмешищем. Может, лучше было бы сделать это тайком? Она же всегда действовала исподтишка. И с Туманным зельем на то Рождество – тоже. Салли уже почти жалела, что поддалась обаянию Джека и согласилась участвовать в этом мероприятии. Платье в пол, да уж. Такого у неё, конечно, не было, зато имелось винно-красное платье с Дня Святого Валентина. Эта мысль даже воодушевила. И может, всё для разнообразия сложится хорошо…***
Было уже около часа ночи, когда Джек приплёлся домой, совершенно обессиленный и оглушённый. Он, не раздеваясь, рухнул на свою кровать и попытался забыться, но вихрь мыслей в голове не отпускал, качая на волнах бодрствования. Гнев, страх, боль, непонимание переплавлялись в душе в нечто нехорошее и очень тревожное, несомненно, давая новую пищу будущему дьявольскому пламени. Морок или нет? Правда или нет? Утро даст ответы, сон приблизит утро, что проще и логичнее? Но спасительный сон не хотел над ним смилостивиться. Раз тридцатый перевернувшись на другой бок, Джек оставил эту затею, встал и пошёл в свою домашнюю библиотеку. Куда же ещё пойти в три часа ночи? Бездумно перелистывая случайно попадавшиеся в руки тома, он дошёл до своей любимой полки с Шекспиром. Читано-перечитано, особенно «Ромео и Джульетта». Во втором ряду стояла когда-то не совсем понятая и порядком подзабытая книга. На корешке золотыми буквами было каллиграфически отпечатано: «Отелло». Джек раскрыл её и стал читать. Странная, нелогичная история, трагедия, развернувшаяся из-за недоразумения и коварства. Но он узнал наконец своего неназванного зверя, что грыз его все последние недели. Воспоминания об этом тёмном и сильном чувстве канули за порогом смерти и, за ненадобностью, не возрождались всю долгую загробную жизнь Джека. Ревность. Вот оно что…Берегитесь ревности, синьор. То — чудище с зелёными глазами, Глумящееся над своей добычей.
И дальше Джек читал и в точности узнавал свои чувства, помноженные на художественное преувеличение автора и крутой нрав главного героя. Да уж, по сравнению с этим мавром, характер Повелителя тыкв — просто цветочки беладонны. И венец всему — душераздирающая концовка, породившая мысль, важную лично для него: можно быть невиновной, несмотря на наличие вроде бы явных доказательств. Зрение и слух могут обмануть. Собственные мысли привести к самым диким выводам. А выводы — к совершенно жутким действиям. И какой здесь вывод для него? Самый простой. Долой тайны и недоговорки! После испытания зелья он берёт Салли в охапку (фигурально выражаясь) и рассказывает ей всё. И требует ответа на всё. И — верит ей. Лучше обмануться, веря, нежели совершить непоправимое в плену подозрений.Но жалок тот, кто любит и не верит.
***
Салли открыла глаза и увидела затылок Финкельштейна. Док что-то переставлял на лабораторном столе в ожидании, когда она очнётся от наркоза. Салли нетерпеливо поёрзала в своих ремнях и подала голос: — Отцепите меня, наконец! Ну сколько можно, сегодня такой важный день… Когда же это всё кончится, чёрт возьми!.. Док недоумённо поднял брови, но подъехал и отстегнул ремни. — Куда это ты собралась? Я тебя ещё никуда не отпускал, — неприветливо сказал он. — Приходите на площадь в полдень, и вы всё узнаете, — загадочно прищурила глаза Салли, не обращая внимания на последнюю фразу, и бодро спрыгнула со стола. — Я побежала готовиться! — Ну беги, беги, девчонка… — Последнее время учёный совсем не выдерживал возросшей уверенности в себе и напора своего создания и даже тушевался, что было вообще-то странно. Уж кому-кому… Но даже он понимал, что ругаться уже бесполезно. Да, она была своевольна изначально, но все нынешние изменения: агрессия, нахальство, истерики — дело его рук. Эксперимент есть эксперимент. Его дело — запротоколировать результаты, а не обижаться или злиться на испытуемую. Ради чистоты того же самого эксперимента. И надеяться на кровь. Салли слетела вниз по пандусу и с досадой обнаружила на кухне полный кавардак, который не успела убрать до этого, одного из последних сеансов. Она гремела посудой и рывками переставляла стулья, когда Финкельштейны спустились допить второй стакан утреннего чая. Джуэл, слушая нестройный хор позвякиваюших тарелок и ложек и тихую ругань под нос всегда вежливой Салли, чуть нахмурилась и спросила у мужа: — Сколько ты ей ввёл? — Видимо, много, — задумчиво проговорил Док, потирая подбородок. — Хорошо бы ей сегодня ни с кем не контактировать, а то, не ровен час, сцепится с кем-нибудь… И тогда я ему не завидую! — Он вдруг засмеялся под неодобрительным взглядом своего золотца. — Костей не соберёт. Салли пропустила весь диалог мимо ушей, думая только о том, чтобы поскорее разобраться с уборкой и сбежать. Её потряхивало от волнения и возбуждения. Весь город и она. Она и весь город! Как всё пройдет? Она опасалась оступиться и упасть в самый ответственный момент, с её-то неуклюжестью. Она боялась, что зелье не сработает, как надо. Она злилась на Дока за то, что всё внутри ходило ходуном и хотело выпрыгнуть наружу после утреннего вливания какой-то дряни. Она очень надеялась на моральную поддержку Джека – такого, каким он был вчера вечером. Но ночью в кошмаре Джек-из-сна мучил её как-то особенно долго, и это казалось дурным предзнаменованием. Ей, в конце концов, надоело постоянно мыть эту чёртову посуду, из которой она даже никогда не ела! Салли бросила очередную тарелку слишком резко, и та разбилась, глухо звякнув. — Определенно много, — заметила Джуэл, аккуратно помешивая едко пахнущий чай в фарфоровой чашечке. — Проживи этот день поспокойнее, Салли, и постарайся провести его в одиночестве. — Что?! В одиночестве? Как бы не так! — Салли крутанулась к своей сводной сестре. — Да вы не знаете! Вы ничего не знаете! — На глаза навернулись слёзы. — Лучше вы сами приходите на площадь в полдень, и вы узнаете, вы меня ещё узнаете!.. — Она бросила всё и устремилась к себе, пока истерические рыдания не накрыли её окончательно. Финкельштейны озадаченно смотрели ей вслед. — Очень нестабильна, — заметил Док, покачав головой. — И если бы была хоть в чём-то сильна, кроме словес, то даже опасна. Хорошо, что я сделал её такой слабой… А то бы пришлось демонтировать это изначально дефективное создание… Что там у неё в полдень на площади? Джуэл только пожала плечами. А что она подумала, никто не узнал. Она ведь тоже была созданием Финкельштейна. Слушающим рассуждения о демонтаже.***
Салли, оказавшись в своей комнате, положила руку на вздымающуюся грудь и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Что это с ней такое творится? Она же никогда не вступала в открытое противостояние с Доком, не вела себя так нахально Впрочем, что, почему творится и кто в этом виноват, — яснее ясного. В теле бродят какие-то химические вещества и наводят там смуту, влияя на реакции. Но от этого не легче. Салли глянула на запястье с еле держащимися нитками. К чёрту! Никакой туши! Пусть и Джек, и все знают, что она теперь не кукла, а кто-то иной, вроде зомби что ли… Она рвала нитки, которые отделялись практически без усилий, с запястья, локтей, плеч, ног, шеи, лица… Глубокие шрамы оставались на месте бывших стыков её частей, капала кровь из маленьких ранок, где нити раньше уходили в глубь тела. Вскоре на ней не осталось ни одной нитки. Все они лежали неопрятной, полусгнившей кучей у её ног. Салли, дрожа, пнула их ногой, и они разлетелись по комнате. Потом, передумав, она упала на колени и начала собирать их во влажный клубок, распахнула окно и с диким криком неистово швырнула на улицу. К чёрту! Она огляделась. Что ещё? Платье! Стянув своё старое платье через голову, Салли с ненавистью посмотрела на него. Лохмотья! Она повесила его на гвоздь, выхватила скальпель и стала в исступлении кромсать несчастный предмет одежды на мелкие полосы. Когда кромсать уже было нечего — платье превратилось в узкие полоски махристой ткани — Салли наконец остановилась, тяжело дыша. Сошла с ума она что ли? Не исключено. Она утёрла изрезанной материей потёки крови, и останки платья полетели вслед за нитками. Теперь она почувствовала себя вполне освобождённой от прошлого. Отошла от окна на середину комнаты, подрагивая от нервного возбуждения и энергичных движений. Невольно она оглядывала свою обнажённую фигуру в запоздалом смущении, что Док лицезрел и касался её в таком виде. Собственно, его руки и вылепили каждый изгиб её точеной фигурки, непонятно по чьему образу и подобию… Но в жёны Финкельштейн взял Джуэл. Похоже, у него совсем другие каноны привлекательности и чисто научный интерес. И слава Хэллоуину! Салли содрогнулась при мысли об этом и инстинктивно прикрыла ладонями грудь. От этого прикосновения по телу словно пробежал ток, и оно покрылось мурашками. Салли испуганно отдёрнула руки. Опять что-то новенькое! Раньше она не имела такой острой чувствительности… И тут же, как дань нынешней ветрености, её захватила другая мысль. А вот было бы здорово и волнительно полетать так на метле! Всё тело, казалось, излучало жар, в противовес недавнему ознобу, а ветер в вышине так приятно обвевает ласковой прохладой… Никогда ещё Салли не чувствовала себя настолько живой, сильной, быстрой, тёплой, на всё способной… Метла призывно стояла, прислонённая к кровати. И времени ещё достаточно. Но… нет. Есть идея получше. Сейчас она полетит к Джеку, припрёт его к стенке и потребует, наконец, расставить все точки над «i». Пусть объяснит, почему так внезапно начал её избегать! К чёрту недоговорки, к чёрту смутные догадки, всё к чёрту! Да — да, нет — нет. А если нет, то и самого его к чёрту! Хватит теперь решимости! Салли огляделась в поисках чего-нибудь ещё, что можно было бы с наслаждением выбросить из окна, но в пустоватой комнате не было больше ничего лишнего. Только она здесь чужая. Забыв про свою наготу, Салли схватила Птицу и чуть не бросилась прочь. И только поставив ногу на подоконник, она опомнилась и расхохоталась. А что, было бы эффектнее, чем платье в пол!.. Но вряд ли хэллоуинцы оценят. "Не буду думать про Джека". Салли достала бережно хранимое винно-красное платье, которое с таким трепетом шила для своего первого и, наверное, последнего, настоящего свидания. Оно очень шло ей, к её алым губам, голубоватой коже, ярким волосам. Теперь только так. Платье прислужницы изрезано на куски! Одевшись, Салли выскользнула из башни навстречу своему триумфу или провалу. Навстречу определённости. Одиночество или любовь. Но в любом случае — счастье! «Всё так и будет».***
Джек закончил читать уже под утро, и вместе с решением пришел покой. Ему даже удалось урвать пару часов сна, прежде чем незваным пришёл Мэр с какими-то бумагами по празднику и причитаниями о том, что всё пропало, они выбились из графика на два месяца и тут-то и будет всему конец. Повелитель тыкв слушал вполслуха. Вот уж что сейчас занимало его меньше всего… Но градоначальник пришёл кстати. — Мэр, объявите по городу, чтобы все в полдень собрались у Кислотного фонтана. — Зачем? — насторожился Двуликий. — Это сюрприз. — Несмотря на все свои противоречивые чувства и подозрения Джек предвкушал будущий триумф Салли. К тому же, по прошествии ночи, он уже был почти уверен, что всё увиденное — лишь морок, тонкая игра на его чувствах. И это тоже добавляло желания поскорее избавиться от подлой напасти. Джек ловил себя на том, что относится к туману, как к живому врагу, и ненавидит не меньше. Какая жалость, что его нельзя сжечь этим пламенем! — Не люблю я сюрпризы, — пожаловался Мэр. — Приятный! — заверил его Джек. Он на это надеялся. — Никакие не люблю. Люблю рутину, — мечтательно вздохнул Двуликий. Счастливец… Внезапный стук в дверь прервал завистливые размышления Джека. Кто бы это мог быть? Последнее время он «любил» неожиданности, почти как Мэр. Джек открыл дверь и с волнением обнаружил на верхней ступеньке лестницы Салли. Градоначальник высунулся из гостиной посмотреть, кто пришёл. И даже это не остановило Салли, когда она, не дожидаясь приглашения, шагнула в дом Джека, порог которого всегда переступала с таким смущением. Вид она имела очень решительный и оттого особенно очаровательный. Совсем не та робкая, застенчивая девушка, которую он едва замечал все эти годы. Он был слеп или она изменилась? — Мэр, вы не могли бы… — не отрывая взгляда от Салли, произнёс Джек. — Но Дже-ек, а праздник… — Состоится в своё время. Как и всегда. — Но… — ПОЖАЛУЙСТА. — Ладно, ладно… — Мэр, кидая на Салли странные взгляды, бочком двинулся к выходу. Одни, хвала Хэллоуину. Первое, что привлекло внимание в облике Салли, — это то самое платье с Дня Святого Валентина. Джек невольно залюбовался ею, в то же время опять болезненно проживая свои подозрения и сомнения. Ирония судьбы: так теперь бояться потерять то, что раньше столь мало ценил… Но она жива! Значит, вчера он видел лишь морок! И уж теперь-то всё будет хорошо, он её не отпустит, едва ощутив привкус жизни без неё. Но было что-то ещё в её внешности, очевидное и незаметное одновременно… Нитки! Они отсутствовали! Неужели Док настолько её изменил… — Салли, что с твоими нитками? Это из-за эксперимента?.. Она нетерпеливо махнула рукой и сдвинула брови. — Это всё неважно. Ты лучше скажи, Джек Скеллингтон: что, к чёртовой матери, случилось после той первой схватки с оборотнями в лесу?! Почему ты бегаешь от меня, как от прокажённой?! Дело во мне? Или в тебе?! Салли кричала, и это уже было страшно. Никогда раньше она не кричала, и не ругалась, и не сжимала в таком исступлении свои маленькие кулачки. Она часто дышала, волосы колыхались в такт порывистым движениям, но близко не подходила. Уже привычка, с печалью заметил Джек. Он давно начал замечать изменения в её характере, но сейчас они проявились во всей своей ясности. Как в одночасье пропавшие нитки. И, похоже, у этих изменений одна и та же причина. Точнее, виновник. Но вот он: момент истины. Повелитель тыкв вздохнул. — Дело во мне, Салли. В моей слабости. Или силе… Я тебе уже пытался говорить… Я опасен. Я… могу сжечь тебя одним прикосновением. — Джек пытливо всмотрелся в её лицо. Самое главное, то, что он так долго скрывал, сказано. Станет ли им теперь легче, проще, теплее? Салли с ужасом вскрикнула и отскочила назад так стремительно, что впечаталась спиной в стену. Джек, конечно, ожидал подобной реакции, но не такой резкой. Губы Салли шевельнулись, едва слышно произнося какую-то фразу. Если он правильно расслышал: «Другой тебя убьёт». Нет. Никогда. Или… Речь о другом «другом»?.. Тогда этот «другой» весьма рискует. — Но… Как? — Голос Салли срывался. Он расскажет ей всю историю, и, может, вместе они смогут что-то придумать… — Когда я в первый раз пошел в Чёрный лес искать Итана, на меня напали два ругару. Оружия у меня не было, защитить себя было нечем. Оборотни гоняли меня по деревьям, и задушить одного из них тоже не удалось — им это мало вредит. И вот, когда я, сломав ногу, уже лежал на земле, и ругару были готовы перегрызть мне шею, произошло нечто невероятное! Они воспламенились! И воспламенились из-за меня! Это ощущалось, как жар, прошедший через всё тело, как горячая волна… Я не знаю, как это объяснить, но внутри словно разгорелся костёр, и огонь охватил врагов, спасая мою жизнь… Я не понимаю, что это и какова его природа. Ни откуда он берется, ни куда уходит… Я прожил уже долгую жизнь здесь, и никогда ничего подобного… Салли, белее саванов Умертвия, слушала, прижав ладонь к губам. — А я твой враг? — Послышалось из-под дрожащих пальчиков. Джек не успел ответить. Раздался протяжный крик — кто-то позвонил в дверь. Салли дёрнулась, а Джек чертыхнулся. — Это не дом, это какой-то проходной двор! — процедил он сквозь зубы. — Каждый вламывается, когда считает нужным! Вот я сейчас!.. Джек рывком открыл дверь, готовый сказать вошедшему всё, что о нём думает, а то и спустить с лестницы. И замер. На пороге стоял благодушно улыбающийся Валентин. И за руку он держал пропавшего много дней назад зомби-мальчика, в поисках которого весь город сбился с ног и лап. Целого и невредимого.