Морок и Пламень

Рука невыносимо горит. Ничего не существует на свете, кроме боли. Заморозить. Ампутировать. Что угодно! Лишь бы избавиться от этой боли… О-о, шприц? Прекрасно! Почему ж так долго?! Скорее, скорее, блаженное забытье! Нет? Только местно? Жестокий… Я что, животное? С каких это пор физическое стало для меня первично? Что такое фи-зи-чес-кое? Низменная материя… Ма-те-ри-я. Когда-то я была сшита из неё. А что теперь? Ткань и листья не могут болеть. Зачем?! Чувствую… Что? Всё. Это невозможно. Я читала твои книги по биологии и анатомии. Это не-воз-мож-но. Никак. Никогда. Неживое живым не сделаешь. Сложные, почти неповторимые в пробирке биохимические процессы. Миллионы лет эволюции. Изменчивость, наследственность и отбор. Какой-то странный механизм запуска. Это сродни чуду. Это и есть — чудо. Одна клетка. Две клетки. Четыре клетки. Геометрическая прогрессия. Кровавое изгнание. Из рая. А при чём тут я? Я родилась мёртвой. Из мёртвого живое не сделаешь. Я повторяюсь. Ты что, чёртов гений?! Тогда убери эту боль… Если ты смог совершить великое, зачем останавливаться на малом? Ты злой гений или добрый? Что есть добро и зло? Слишком возвышенно. Я же всего лишь горелая тряпка. Запах гари повсюду, забивает ноздри. Я не могу смотреть. Я не хочу этого видеть. Закрыть глаза и никогда, никогда не открывать… Нет! Там я опять увижу его! И уже не смогу себя защитить… Ещё шприц? Только местно, пожалуйста!.. Не надо! Не… Темнота. С усилием разлепить веки. Всё плывёт и сливается перед глазами, предметы окружены радужными ореолами. Где я? Догадаться даже сейчас нетрудно. Гудящие приборы, запах озона и химикатов. Твёрдый холодный стол. Ремни, притягивающие ноги и одну руку. Левую. Передёргивает от воспоминания. С трудом скосить глаза вправо. Лучше было этого не делать… Чернота, ближе к плечу переходящая в волдыри. А вместо ладони — бесформенная масса с обугленными пеньками на месте пальцев. То, что спасало в кошмаре, чуть не убило сейчас. Кошмар… Что-то смутное, нехорошое и… новое я вижу в своём наркотическом забытье. Ещё более жуткое, чем раньше. Более опасное и окончательное. Что-то, ломающее саму мою суть. И я не поднимаю больше руки, чтобы защитить себя. Да и зачем? Кругом обман и предательство. Самого близкого. Как нож в спину. И боль, неотступная и вечная, как страх и туман. Зелье. Моё зелье. Слабый интерес… Получилось ли? В любом случае — уже без меня. Да и всё равно теперь. Одно желание — метлу в руки, ввысь и резко вниз, в землю. И никто больше не будет издеваться над моим телом и над моей душой… Темнота. Громадный аппарат, вальяжно улетающий в закат. Как он сказал, дирижабль?.. С помпой и блеском, под восторженные крики и восхищённые взгляды. Но при чём здесь я? Это не моё прошлое. У меня нет прошлого. Хлопо́к, искра, оглушительный взрыв — и жадное пламя за полминуты охватывает тугой, необъятный корпус и крошечную гондолу. Почему же это вижу я, причём изнутри и снаружи одновременно? Темнота. Кто это? Склонился надо мной. Слишком большая голова, узкопосаженные глазки за тёмными очками. Мне кажется, или такое уже было? Что, опять всё сначала, линией вытянется жизнь от разряда тока до сжигающего пламени? Что бы я тогда изменила?.. Нет, прошлое прошло. Есть только это настоящее. Наполненное болью и горькими воспоминаниями. И голосами. Я не слышу голос, но он звучит в голове. Я за ней. Я позабочусь о ней. Так или иначе… Она теперь не твоя забота. И другой, слышимый. — Убирайся вон! Я её создатель, и только я могу её починить! Вокруг башни защитное поле, имей в виду, ты, чёрный летающий балахон! Ни атом не пролетит! Отдай её мне. — Пошло к чёрту! Это за мной. Почему он не согласен?.. Воздух искрится и шипит. Жужжание невыносимо давит на слух. Или шипит то зловещее существо с блестящей косой наперевес. Что сильнее: магия или наука? Сегодня, кажется, наука. Я ещё вернусь. И за тобой тоже, — удаляющийся шелест незримого голоса. — Смотри, как бы я за тобой не вернулся! — сердитый окрик вслед. — Хм-м… — последнее уже ко мне. — Ну и задала ты жару, несносная девчонка! Да, пламя — моя судьба. Огонь, иди со мной. — Говорил же я тебе: пересиди этот день дома! Нет же, попёрлась… — шумные, возмущенные вздохи. — Ну и что мне теперь с тобой делать? Уже это, Умертвие, приходило, за тобой, между прочим! Ч-чёрт его знает, что бы оно там решило относительно тебя… Выглядишь ужасно. А мне всё равно. И то, другое. Дайте мне уже добраться до моей комнаты. А там есть окно. И есть метла или нет метлы — результат будет один, с моим нынешним телом. Что за шум опять? Жужжание с щелчком отключается — какая сразу звенящая тишина. — Отпусти её, Виктор. Пожалуйста, — неожиданно мягкий звук этого голоса. — И не подумаю. Иди, Хельгамина. — Когда-то ты называл меня по-другому… Вздох. — Когда-то всё было по-другому… Хельги… — Просто дай нам попробовать! Сегодня ночь Эостре. Единственный шанс в году! Если не сегодня, то либо Умертвие, либо ждать до Хэллоуина… Если она дождётся… Ты же видишь, как ей плохо. И не только физически. Дело же не в одной руке… — За руку кое-кто мне ещё ответит! — Пусть отвечает, потом, но сегодня Весеннее равноденствие! Верховная ведьма, весь шабаш, Мать-земля помогут ей восстановиться! — Не верю я в ваши штучки. — Тебе придётся, Виктор. Посмотри в окно. И это сделала она — не мы с Зельдой. — Хм-м… — Ты и сам сильно её истощил, хотя ей и казалось наоборот. Пожалуйста! Я никогда ни о чём тебя не просила… И не попрошу. Молчание. — Хорошо, что сбросила с хвоста свою озабоченную сестрицу… Ладно, Хельги. Забирай её на одну ночь! Отвечаешь головой! И… сама если что пойдешь к Джеку. Сдаётся мне, он так просто от неё не отстанет… Долбился тут, чуть дверь не выломал. И она же не огнеупорная, хм… Пришлось под ток поставить. И поле… Неважно. Зачем он меня преследует? Дожечь? Или то, что во сне?.. — И не уроните её там! — Спасибо, Виктор. — Ладно, ладно! Укол в обгоревшее плечо правой руки. — Это заморозка. До утра хватит. Укол в грудь. — Сейчас очнётся. Забирай. От места укола разливается горячая струя, доходит до конечностей (кроме отключённой правой руки), до головы. Глаза уже невозможно держать закрытыми, они распахиваются сами собой, дыхание убыстряется, ноги и рука подрагивают. Встать! Бежать! Лететь!.. Жизнь струится по имитации вен. Жизнь снова набирает обороты. Салли резко выдохнула и очнулась окончательно. Над ней с ласковым, встревоженным взглядом стояла Хельгамина. Док отъехал на другой конец лаборатории и исподлобья наблюдал за своей подопечной, словно сдав её с рук на руки на эти сутки и последним уколом сняв с себя всякую ответственность. Ремни уже были отстегнуты, и Салли спустила непослушные ноги на пол. Хельгамина протянула руки, готовая подхватить её, но Салли удержалась сама. Она затравленно огляделась, стараясь не замечать чёрную, бесчувственную руку. — Где моя метла? — спросила она охрипшим голосом. — Ждёт тебя у двери, моя дорогая. Зельдаборн снаружи, мы прилетели за тобой. Сегодня Эостре, и ты летишь с нами, как я и обещала. — Зачем? Они медленно спускались по пандусу вниз. Снаружи, пританцовывая от нетерпения, их ждала Зельдаборн. — Есть шанс восстановить твою руку. И то, что глубже… — А смысл… — А ты оглядись! Кругом, насколько хватало глаз и не закрывали обзор дома, был чистый, прозрачный воздух. И солнце, солнце, позабытое за эти дни, освещало ставшие людными улицы косыми закатными лучами. — О-о… — вырвалось у Салли. — Твоя заслуга! — гордо сказала Зельдаборн, подходя к ней. Несколько хэллоуинцев заметили Салли и остановились, глядя на неё и покачивая удивлённо головами. Она инстинктивно отступила на шаг. — Не бойся, — успокоила её Хельгамина. — Ты теперь вроде открытия года… — Подожди, дай лучше я расскажу! — толкнула её локтем сестра. — Тебе всегда не хватало красноречия! Я вообще удивляюсь, как это Финки отпустил её, когда его пошла просить эдакая флегма… Хотя, может, с ним ты погорячее… — Хватит уже, — беззлобно отмахнулась Хельгамина. — Полетели, на ходу расскажешь. Летим медленно и плавно, не забывай, что Салли может держаться только одной рукой. — Обижаешь! — возмутилась Зельдаборн. Ведьмы проследили, чтобы Салли устроилась на метле, и осторожно взлетели, держа её между собой. Кавалькада взяла курс на восток. Салли было приятно снова ощутить на лице прохладное дуновение свежего ветра, но чего-то недоставало… Словно в груди погасло солнце или сломался внутренний стержень… Что-то невидимое, но самое главное. Лопнуло, как перетянутая струна. Зельдаборн тем временем со вкусом начала рассказ. — Значит так. Третьего дня это было. Мы стояли в первом ряду и всё видели до точки! Джек зажал, конечно, речь вначале и просто вылил твоё зелье в фонтан, довольно бездарное вступление, надо сказать. Обычно он умеет изо всего сотворить шоу… Но что началось потом!.. От чаши начали расползаться струи прозрачного воздуха, некоторые по глупости их даже сторонились! — Ведьма ухмыльнулась. — И жуткие стоны кругом! Все ошалело оглядывались, но никто и рта не раскрыл! Стонал сам туман! Чтоб мне в девках вековать! Как живой! Животный такой стон… И потом туман начал схлопываться как бы внутрь себя по всему городу! Только мокрое место на земле оставалось. Лужи уже высохли, хотя Хельги, кажется, припасла пару пробирок этой водички для бывшего… Ой! По голове не надо, мы же в воздухе!.. Жаль он не видел, да, Хельги?.. Я бы зуб отдала за то, чтобы видеть его лицо! Хотя мне вот гость из дальних краев приглянулся! Такой благообразный, чистенький. А взгляд! Так и проникает под одежду… То есть, я хотела сказать, в душу… Пропал потом — и поминай как звали. Ладно, подождем, пока помрёт, и отыщем… Да не отвлекаюсь я! Джек вот выглядел так, как будто сам удивился, что всё получилось, хех. Ничего, вышел потом из ступора и всем громогласно объявил, что это твоя заслуга! Что своим избавлением от этой напасти город обязан Салли Рэгдолл, ну и нам, скромным ведьмам тоже, любить нас и жаловать, чествовать и носить на руках, ублажать там по-всякому… Хельгамина нарочито покашляла, останавливая поток слов увлёкшейся сестрицы. Салли отрешённо слушала этот хвастливый рассказ, провожая задумчивым взглядом убегающие вдаль чистые улицы, и пыталась найти в душе хоть росточек радости. Пусто. Как будто огонь сжёг не только руку. — А награда? — задала вопрос она без особого интереса. — Ой, а я даже забыла спросить! — всплеснула руками Зельдаборн в притворном удивлении. "А посылали к нему будто бы за наградой", – отстраненно отметила себе Салли. Сводницы. Город остался позади, потянулись бескрайние поля, освещённые закатным солнцем. Салли показалось, или светило понемногу теряло тыквенные очертания и становилось просто круглым? Хельгамина молча всматривалась вдаль. Зельдаборн, хихикая, строила грандиозные планы на будущую награду. На Салли никто не смотрел, хотя летели они рядом. А дальше её ждёт сборище незнакомых ведьм, где она будет чувствовать себя чужой. А потом возвращение — и снова стол, ремни и шприц. Под куполом защитного поля, за дверью под напряжением. Док теперь её так просто не выпустит. Сейчас или никогда! Достаточно было одной только мысли, но Салли, судорожно вздохнув, напоследок оглянулась назад, на коснувшееся горизонта солнце, и буквально одно мгновение промедлила. Ручка метлы дёрнулась, и в тот же миг две руки схватили её железной хваткой. — Ты это дело брось, дорогуша, — непривычно строго сказала ей Зельдаборн. Глаза ведьмы, обычно ореховые, ярко светились янтарным блеском. — Я тоже бывала в чёрном отчаянии, я тебе рассказывала. И, видишь, ничего, жива, ну не совсем, конечно, но уж поживее иных вялых людских дам! Жизнь богаче. — Эостре уже почти в своих правах, скоро тебе станет легче. — Голос Хельгамины звучал мягко, почти нежно. Серо-стальные глаза отливали лазурью. — Смотри! — Она кивнула куда-то за спину Салли. Салли оглянулась и с изумлением увидела, что голые прутья её метлы оживают, покрываются узкими салатовыми листочками и, наконец, на них распускаются бледно-розовые цветы олеандра. И это изумление — первое живое чувство за дни беспамятства и бесчувствия. Салли перевела взгляд на метлы ведьм. Они тоже шелестели зелёными листьями, только без цветов. Хельгамина щеголяла серебристо-зелёными ивовыми прутьями, у Зельдаборн была метла из орешника. Обновление… Это было бы здорово. Но маловероятно. — Смотрите, смотрите! — живо крикнула Зельдаборн, показывая пальцем на закат. Все обернулись. Солнце, верхний край которого уже почти канул за горизонт, вдруг озарило небо прощальным весенне-зелёным лучом. Зельдаборн в восторге расширила глаза, глядя на Салли, и крутанулась в воздухе. — Это тебе знак! Счастливый! Зелёный луч в преддверии Эостре — это… Умереть не встать!.. Всё, солнце село! Э-э-о-о-о-стре-е-е!!! Зельдаборн ликующе завизжала и принялась хаотично летать вокруг спутниц. Хельгамина, к немалому удивлению Салли, вдруг подхватила этот победный вопль, сделала вид, что оттолкнулась от воздуха и припустила похлеще сестры. Зельдаборн довольно взвизгнула, и сестры начали с озорными криками гоняться друг за другом на своих зазеленевших метлах, выписывая спирали, восьмёрки и мёртвые петли, уходя в пике и отвесно поднимаясь вверх. Салли смотрела на них, и что-то оживало в её душе, какая-то детская, восторженная радость — из детства, которого у неё никогда не было. Как нежный розовый цветок на мёртвой ветке. Сам собой вырвался глубокий вздох, губы тронула лёгкая улыбка, глаза увлажнились… Ещё минута, и она бы лихо рванула вслед за ведьмами, наплевав на свою неустойчивость, но те сами подлетели к ней с дикими улыбками и сбившимся дыханием. — Фу-у-у! — выдохнула Зельдаборн, вытирая пот со лба. — А ты ничего, Хельга, могёшь, когда сбрасываешь свою надутость! Я даже начинаю понимать, что в тебе можно найти. Та только самодовольно хохотнула в ответ и снова взяла курс на восток. Некоторое время летели молча. Потом опять посерьёзневшая Хельгамина сказала: — Салли. Речь пойдет про твоё Антагонное зелье. Это рискованно, но они, так или иначе, всё равно бы узнали. А победителей не судят. Я думаю, тебе будет предложено Посвящение в ведьмы. Подумай. — А чем это может мне грозить? — С некоторых пор малознакомые ритуалы, связанные с произнесением всяческих клятв, вызывали у Салли обоснованные опасения. — Хельга говорит о том, что если ты примешь Посвящение в ведьмы, то плакал мой выигрыш текилы. — Зельдаборн тем не менее тоже стала серьёзной. — Ведьмы дают обет целомудрия. Официально. Хотя, разумеется, никто не запрещает ходить налево, право и другие стороны. — Она подмигнула, опять разулыбавшись. — Вообще говоря, это запрещается, отвлекает, — поправила Хельгамина. — Но кто вон за ней проследит, — безнадёжно махнула она рукой на сестру. Вот как. Салли просто не могла начать думать об этом. Бросить всё, навсегда разрешить для себя все сомнения было соблазнительно. Посвятить себя созданию зелий и другим ведьмовским премудростям целиком. С полным правом веселиться на разуздалых шабашах. И так всю условно бесконечную жизнь… Не быть ни к кому привязанной. Или быть никому не нужной. Что это: свобода или одиночество? Наверное, решать придётся на месте, интуитивно, отдавшись моменту. — А можно варить зелья, не будучи посвящённой ведьмой? — уточнила она. — Ты ж варила, — хитро улыбнулась ей Зельдаборн. — А правила существуют, для того, чтобы их нарушать, это ж так весело! — Пока не наваришь чего-то такого ядрёного, что на тебя обратят внимание! — с притворным воодушевлением подхватила Хельгамина. — И развеят по просторам! Случаи бывали. Так что, Салли, ты рисковала. И слава Хэллоуину, всё получилось. Мы почти на месте, дамы. Под тремя наездницами раскинулся тёмный лес — ни конца, ни края. Ни ветерок не шевелил кроны вековых деревьев, не пели птицы, лес казался замершим в ожидании. В сумерках было видно рыжее зарево, поднимавшееся над обширной поляной в самой чаще. Опять огонь. И к этому центру притяжения с разных сторон приближались тёмные фигуры на метлах. Другие ведьмы. Салли никогда бы не подумала, что их может быть СТОЛЬКО. Похоже, потусторонний мир не ограничивался небольшим Хэллоуин-тауном. — Откуда их столько? — спросила она шёпотом. — Кто живёт сам по себе, кто сбивается вместе и оседает на Ничьих землях… А некоторые даже из мира людей! — Они что, живые? — О да! Пока. Мир больше, чем тебе казалось, а? Держись нас и ничего не бойся! Салли несмело оглядывалась и старалась спрятать за спину бесполезную руку. Куда там! Подлетавшие поздороваться ведьмы окидывали её внимательными взглядами колдовских глаз, и Салли становилось не по себе. Над поляной, озарённой чудовищным костром, в воздухе уже становилось тесновато, и ведьмы постепенно опускались на землю. Хэллоуинки тоже пошли на посадку. Салли тут же попыталась отойти подальше от костра, в тень деревьев, но Зельдаборн удержала её за талию. — Нет уж, твоё место в партере, — шепнула она Салли на ухо. Ведьмы всё прибывали, и вот уже целые толпы окружили костёр. Тут были старые и молодые, уродливые и прекрасные, и просто ничем не примечательные ведьмы. Поношенные мантии и шляпы самых причудливых цветов оттеняли яркие глаза. Ведьмы разбивались на кучки, шумно приветствовали друг друга, громко смеялись, хвалились новыми зельями, мерялись метлами, хихикая, рассказывали на ушко про нарушения обета и чего-то ждали, поминутно поглядывая в темнеющее небо. Костёр полыхал сам по себе на голой земле, дрова не питали его, и дыма не было тоже. Нетерпение всё нарастало, разговоры стали распадаться и затихать. Все смотрели в небо. И вот на фоне восходящей луны показался ещё один тёмный силуэт. Когда он приблизился, Салли разглядела обычную на вид ведьму, в самой неприметной чёрной мантии, на расцветшей метле из бузины. Все расступились, освобождая всаднице место. — Верховная ведьма, — прошептала Зельдаборн. — Только у неё может быть метла из бузины. — Бузина означает связь между концом и началом, жизнь в смерти и смерть в жизни, — шептала в другое ухо Салли Хельгамина. — Как её зовут? — спросила заворожённо Салли. — Ты что! — шикнула на неё Зельдаборн. — Никакая ведьма не раскроет своего настоящего имени! Его знает только она сама и ду́хи! Наши-то имена тоже только для других, а настоящие… Мы сами не знаем их друг у друга. Если что, зови её Лилит. Это служебное имя, вроде как… Повелитель тыкв. "Могли бы взять другое сравнение", – обречённо подумала Салли, которой только-только удалось немного отвлечься. Лилит окинула взглядом поляну и приветственно развела руки. Глаза её светились бледным лунным светом. Невозможно было понять, сколько ей лет. Гладкое лицо, но с глубоко залегшей морщиной между бровей. Отливающие золотом волосы. Девичья фигура. Но язык бы не повернулся назвать её молодой. Толпа загудела и замахала руками. Верховная ведьма спикировала вниз и вскоре встала рядом со своими подругами по ремеслу, как равная. Никаких тронов или сцен. Но остальные ведьмы почтительно расступились, образовав полукруг. За спиной Лилит остался жаркий бесшумный костёр. Салли постаралась спрятаться в тени своих спутниц, но Верховная ведьма нашла её взглядом и негромко сказала в абсолютной тишине: — Выйди в центр круга, Салли. Приветствую тебя! — Лицо Лилит было спокойно, как маска, только губы слегка шевелились. Салли вздрогнула, все взгляды устремились на неё. Внезапно она пожалела о своём старом, неброском платье. Красное ей теперь казалось излишне вычурным. Инстинктивно пряча обгоревшую руку за спину, она робко вышла в центр полукруга и остановилась перед Лилит. Та была ниже и тоньше, но взгляд лунных глаз вызывал желание сжаться в комочек и исчезнуть. — Я вижу, тебе нужна сила Эостре, обновления. Здесь. — Верховная ведьма коснулась её повреждённой руки. — И здесь. — Лёгкое касание грудной клетки. Салли не могла отвести взгляда от глаз ведьмы. Они резали, как скальпель Финкельштейна, вскрывая слой за слоем. — Ты сварила Антагонное зелье. — Голос Лилит звучал без осуждения или удивления. В толпе ведьм пробежал изумлённый шепоток, некоторые в страхе сделали жест «чур меня». — Оставайся же единственной, кому это удалось. — Лилит слегка возвысила голос, обращаясь ко всем, но глядя по-прежнему на Салли. — Решение по Антагонному зелью остаётся в силе. Запрет. Все согласно закивали и загомонили. — А тебя, — продолжила Верховная ведьма, и все тут же замолкли, — можно было бы в равной степени развеять или наградить за это. Салли неуверенно переступила с ноги на ногу, не зная, как ей реагировать. Тишина и сотня взглядов давили на неё, прижимая к земле. Похоже, сейчас решалась её судьба. Не она ли час назад пыталась окончить всё сама? А сейчас решение этой ведьмы вдруг почему-то стало для неё важно. Лилит, видимо, сняв своим хирургическим взглядом ещё слой с души, внезапно чуть приподняла уголки губ и сразу стала похожа чуть ли не на девочку-подростка. — Я не могу развеять такое уникальное создание. Мёртвое и живое одновременно. Рождённое мёртвым и ставшее живым настолько, что даже обрело настоящую, рабочую кровь. Салли краем уха услышала, как с облегчением выдохнули хэллоуинки. — Я обязана предложить тебе Посвящение. Но вижу, что душа твоя несвободна. Решать тебе. Многие, — она наконец отвела глаза от Салли и пригвоздила нескольких ведьм к месту своим потусторонним, гипнотическим взором, — пренебрегают нашими обетами. Но они никогда не достигнут величия. Береги свою чистую кровь, если хочешь занять моё место. Салли чуть не задохнулась — так это было неожиданно. И судя по сдавленным возгласам у неё за спиной — не для неё одной. Лилит ждала ответа, немигающим взглядом глядя на Салли. Вот и пришёл момент, в который она собиралась принять спонтанное решение. Да нет, не может и никогда и не было у неё никакого выбора. Какие обеты, когда от одной мысли о нём она словно падает в портал или несётся вниз на метле со скоростью свободного падения? Она бы, кажется, всё сейчас отдала за один тёплый поцелуй... Одиноко спускаться с тёмного неба и решать, кого развеять, а кого наградить — определенно не её путь. Да, её душа несвободна. А ведь она только что чуть не убила не только себя, поняла вдруг Салли с ужасом. Надо теперь это постоянно держать в голове. — Я могу это вынуть. — Верховная ведьма, похоже, читала мысли. — Только сегодня. Эостре — день прощания со всем отжившим, в том числе и отношениями. — Лилит показала раскрытой ладонью на грудь Салли, где, как бомба замедленного действия, пульсировало механическое сердце. Нет здесь ничего отжившего — самое, что ни на есть, живое! Салли отступила на шаг, здоровой рукой прикрыв талисман, и смело посмотрела ведьме в глаза. — Нет. Только через мой труп. — Это были первые слова, ею сказанные, и звучали они уверенно и громко. — Я уважаю вас и ваши обеты. И я уважаю себя. Я бы не стала их нарушать, дав однажды. Поэтому я остаюсь простой подмастерье при ведьмах Хэллоуин-тауна. Лилит ещё несколько секунд смотрела на неё своим рентгеновским взглядом и наконец прикрыла глаза. — Редкая честность. Перед собой и окружающими. Она подняла свою метлу и отломила от неё веточку. Шабаш загудел от возбуждения. — Возьми. — Лилит вложила бузинную ветку в руку Салли. – И пусть огонь отдаст то, что взял без спроса. — Она обернулась и широким жестом показала на пылающий костёр. — Иди. — Куда?! — Салли нерешительно переводила взгляд с Лилит на огонь, отказываясь верить, что правильно истолковала её слова. — Всё будет хорошо, — с неожиданной мягкостью в голосе Верховная ведьма развернула Салли лицом к костру и слегка подтолкнула. — Сожми бузинную палочку и иди. Не бойся. Салли испуганно отпрянула. — Этого огня не было в моём пророчестве! — Пророчества редко бывают полными. — Лилит расфокусировала взгляд, и продольная морщина рассекла её гладкий лоб. — В твоей судьбе слишком много огня. А Гизела… Тоже не лучшим образом соблюдала обеты. Это порой туманит её ви́дение. Салли словно дали под дых. А она уже так верила в пророчество, как в неоспоримую истину… Тысячи вопросов опять взметнулись языками пламени… Лилит предупреждающе подняла руку. — Гизела сказала правду. Верь ей. И если бы ты приняла Посвящение, мы бы могли обсудить твои вопросы. Но теперь я могу вернуть тебе только физическое. Иди. Каждая ведьма или полуведьма должна побороть свой страх огня. — Лилит в третий раз показала рукой на костёр. Ведьмы перетаптывались и уже выказывали нетерпение, Лилит ждала, заморозка постепенно начинала отходить, и Салли ощущала покалывающее жжение в чёрной руке. Она со всей силы сжала бузинную веточку в кулаке левой, закрыла глаза и, вскрикнув, одним прыжком перескочила границу колдовского пламени. Салли стояла в центре костра и смотрела, как горит всё её тело. Но пламя не опаляло, оно было тёплым и ласковым. Оно выжигало тревоги, обиды, боль, даже страх. Оно вытягивало химические вещества, которые сделали её такой неуравновешенной и злой, заставили наговорить все эти гадости… Джеку. Да, не бойся этого имени. Сама ударила и сама получила жаркую расплату. Джек её предупреждал. И пальцем не тронул, как и обещал. Платью повезло не так сильно. Огонь, бережно обходя тело, быстро сжигал тонкую ткань. Похоже, желанию полетать на метле обнажённой суждено осуществиться сегодня… Правую руку начало немилосердно жечь. Салли глянула на неё и оторопела: сквозь черноту проступали участки здоровой кожи, они становились всё больше и больше. А обгоревшие места тёмными хлопьями облетали и смешивались с языками огня. Даже пальцы вновь вытягивались и обретали привычную форму и цвет. Возрождение… Салли приложила невредимую правую руку к груди и глубоко вдохнула согревающий воздух. Порванная струна внутри снова пела. Сердце стучало. Не отдам. Это — моё. И твой огонь мы приручим… «Снаружи жить с огнем…» Я чувствую, что в силах тебя простить. Ты всё решил за меня, со свойственной тебе импульсивностью. Но ты честно хотел, чтоб было лучше. Как всегда. Бузинная веточка дымила и тлела в ладони, но не горела. Салли почувствовала, что пора. На прощание погладив пламенный воздух, она вновь пересекла границу между тёмным миром и искрящимся волшебством. Салли без стеснения оглядывалась по сторонам, взгляды незнакомых ведьм больше не смущали её. Она наполовину одна из них. В душе воцарился мир, какого она не знала, кажется, никогда. Все последние недели она жила на грани, но теперь больше никакого надрыва. Побочные эффекты эксперимента, которые она раньше принимала за силу и радость, чуть не выжгли её дотла. Лилит подошла сзади и накинула Салли на плечи какую-то одежду. По телу пробежала дрожь. — Гонки нагишом на метлах у нас обычно на Вальпургиеву ночь. — Голос её потеплел, и в нём проскользнуло что-то живое, в глазах мелькнула искорка веселья. Мелькнула и погасла. — Но я тебя не жду. Если, конечно, твоё решение останется неизменным. Что ж, это справедливо… — Спасибо, — с чувством сказала Салли. Верховная ведьма кивнула и громким юным голосом обратилась ко всем: — Эостре! По рядам ведьм прокатилась волна, и все начали с разных сторон подходить к костру, с радостным визгом вступать в него, смеясь, вертеться и плясать среди струящихся столбов огня. Их старая одежда сгорала, как и все их отжившие, ненужные эмоции, отношения, неприятности. И каждая выходила обновлённой, ожившей, очищенной… Ведьмы по очереди покидали костёр и облачались в зелёные одежды с медной отделкой. Такое же платье на пуговицах было и на Салли. Хельгамина и Зельдаборн подлетели к ней, глаза их блестели радостью и гордостью. Они сгребли её в охапку и закружились вместе с ней. — Ты молоде-ец! Заслужить уважение Лилит, чтобы она дала тебе ветку от своей метлы — это ещё надо постараться! Береги её! Салли посмотрела на ветку, всё ещё зажатую в руке. На вид совершенно обычная. Она переложила веточку в правую руку, с наслаждением сжала и разжала вновь живые и послушные пальцы. Какое удивительное чудо!.. Жизнь богаче, да. Что было дальше, Салли осознавала смутно, охваченная эйфорией. Когда все ведьмы вышли из костра, они взялись за руки и принялись водить вокруг него хоровод. Салли уже в этом не участвовала, издали слушая чарующие, распевные песнопения на непонятном языке. И через какое-то время костёр начал вытягиваться вверх, бледнеть, гаснуть… И вот это уже не костёр, а ясень в три обхвата с пышной зелёной кроной. А прямо над ним, как корона — бледная и далёкая луна. Салли поняла, что праздник приближается к концу. Ведьмы подходили к дереву, обнимали его и прощались друг с другом. Салли тоже хотела коснуться шершавой коры и направилась к огнерождённому ясеню. Она обхватила могучее дерево руками, прижалась к нему лбом и закрыла глаза. Дай мне сил и мудрости. И спасибо за всё… Что-то кольнуло её, и она обернулась. Лилит. Она единственная осталась в чёрной мантии. Видимо, ей не от чего избавляться. — Не выходи из дома до Белтейна, Салли. Не общайся ни с кем, кроме тех, с кем живёшь. Тебе грозит опасность. Чистоту твоей крови попытаются осквернить. Я вижу. — Глаза Верховной ведьмы светились в темноте, как две луны, и смотрели сквозь Салли. Морщина на лбу углубилась. "Мне всегда грозит какая-то опасность, – устало вздохнула Салли. – В том числе от того, у кого я живу". Похоже, «счастливо» и «долго» в её жизни не могут сосуществовать. — Могут, — ответила на её мысли Лилит. — Но путь тернист. Ты переродишься в огне. Ещё и ещё. Большего я тебе раскрыть не вправе. Береги чистоту, пока сама не решишь с ней расстаться. Прощай, полуведьма! Здесь наши пути расходятся. Салли медленно кивнула и по наитию преклонила колени. Лилит слегка коснулась её волос и шепнула что-то на древнем языке. Последний взгляд лунных глаз — и она отвернулась, миниатюрная, неприметная и всемогущая.

***

— Нет, ну кто бы мог подумать! — кудахтала Зельдаборн. — Такое ощущение, что вокруг тебя вечно что-то происходит! Хэллоуинки летели домой. Позади вот-вот должно было показаться восходящее солнце. Обновлённый лес готовился проснуться с пением птиц и шёпотом ветра. Салли оглянулась. Огромный ясень уже почти не выделялся на фоне леса, и ей стало немного грустно, что она видит его в последний раз. Он был тёплым. Салли прислушалась к себе. Мир и покой в душе. И толика огня обновления, огня Эостре, поселилась там. «Внутри его нести». Всё так. Всё так, как и должно быть. — Ты не составляла свою натальную карту? — не унималась Зельдаборн. — Ставлю свою непорочность, что там сплошь квадратуры и оппозиции! И Лунные узлы в каком-нибудь экзотическом месте. И Лилит, Чёрная луна, в соединении в Солнцем!.. — Да отстань ты от неё, — взмолилась Хельгамина. — Надоела твоя болтовня. Можешь хоть под конец Эостре помолчать и дать послушать тишину, непорочная ты моя! Глаза ведьм постепенно блекли и обретали свой обычный неяркий оттенок. Зельдаборн на удивление притихла и только вздохнула. — Считайте, что это я от пережитого стресса. Чуть ведь не прищучили сегодня, а! Всё, молчу, молчу… Сила обновления, если и сказалась на сестрах, Салли этого не замечала. Сама же она оставила в огне Эостре разъедающую душу печаль, вязкий страх и жгучую злобу. Как легко и славно! С этого момента день будет длиннее ночи. Будущее заточение на ближайшие сорок дней, туманные зловещие предсказания не страшили её больше. Пусть путь тернист, но она получит своё... — Долго и счастливо!!! — прокричала она ветру и восходящему солнцу. Две живые, цепкие руки покрепче обхватили рукоятку метлы, и Салли понеслась быстрее бури, не заботясь о направлении. Хэллоуинские ведьмы усмехнулись друг другу и чокнулись кулаками.