о (не) своих кошмарах

Кровать Вице-президента была удобная и большая; Эзра иногда вспоминал свой жесткий и скрипучий матрас и ворчал, что «студенты заслуживают лучшего». Вскоре, возмущения прекратились — Эзра уже пару недель спал в комнате Доминика и совершенно не заморачивался о старых неудобствах. Ночь была удивительно холодной, и Доминику пришлось достать еще одно одеяло, чтобы Эзра прекратил сопеть во сне. Со дня возвращения, мужчине все никак не удавалось выспаться, ведь едва он прикрывал глаза, он видел холодные стены его клетки в Третьей. Отчаянные крики поначалу здорово пугали Эзру под боком, а затем тот приловчился реагировать спокойно и размеренно, осторожно вытягивая Доминика из бездны страха, крепко обняв. Доминик подобную заботу ценил, но никак не одобрял. Он так сильно хотел, чтобы Эзра полноценно спал, что со временем научился себя контролировать — просыпался в холодном поту, но не издавал ни звука. Доминик понял, что что-то пошло не так, когда проснулся не от собственных воспоминаний, а от, поначалу безобидных ерзаний по левую сторону, а затем испуганного крика парнишки, неожиданно усевшегося в кровати и пытавшегося нормально дышать. На резкое движение Доминик среагировал быстро, вскочил с подушки и озабоченно оглянул Эзру. — В чем дело? — нервно спросил Доминик, вглядываясь в профиль парня, а затем схватил Эзру за подбородок двумя пальцами и осторожно развернул к себе. — Что? Что такое? Они, наконец, встретились взглядами. Доминик замолчал, когда не увидел в теплых карих глазах привычного блеска. Взгляд парнишки потускнел, а его лицо исказилось в немом ужасе, пока он тяжело дышал, бегая глазами по темной комнате. Мужчина обхватил ладонями его лицо, и Эзра вцепился в крепкие руки куда-то возле запястий мертвой хваткой. — Все хорошо, малыш, посмотри на меня, — Доминик говорил четко и ясно, невозмутимым, но в то же время невероятно мягким тоном, — посмотри на меня. Сквозь невидимую пелену, родной голос пробрался в самые темные уголки, возвращая перепуганного Эзру в холодную спальню Доминика. В безопасное место. Взгляд уже не был чудовищно-стеклянным, и Эзра сфокусировался на серых глазах перед собой, стараясь запомнить и вырезать у себя в памяти. Цепляясь за едва заметные желтые крапинки, которые четко выделялись лишь при лунном свете. — Хорошо, — Доминик почувствовал, как парнишка медленно выходил из оцепенения, — дыши со мной. Давай, вдох. Выдох. Эзра начал послушно дышать, не выпуская рук мужчины, а, наоборот, вцепившись ногтями еще сильнее, совершенно забыв, что Доминику могло быть больно. Эзра цеплялся за приятный голос мужчины, желтые крапинки в глазах и буквально, за сильные руки. Обычные мысли вновь вернулись в голову, заменив другие, страшные и полные ужаса. Эзра вдруг подумал, что Доминик просто невероятно находчив. Он всегда знал, что и как делать, независимо от обстоятельств. Вряд ли у него был опыт с укрощением чужих кошмаров, но для первого раза справился он неплохо. — Я... — Парень скривил губы, попытавшись глупо улыбнуться, но вышло так себе. — Прости, что разбудил. Доминик вздохнул, переместив ладони с холодных щек парнишки на его плечи. — Как давно? — После твоего отъезда. Почти сразу, — ответил Эзра, почти полностью успокоившийся и прекративший терроризировать руки мужчины, — они мне очень редко снятся... Но когда снятся... Парень набрал воздуха в грудь, не зная, как продолжить. Доминик лишь понимающе кивнул, отчаянно пытаясь скрыть отвращение к самому себе. Эзре приходилось справляться со всем этим ужасом одному, и виновником всегда был и будет только Доминик. Он прекрасно осознавал, что выбора не было и нужно было защитить Академию любой ценой, пусть даже ценой своей жизни. К сожалению, это не казалось ему оправданием — особенно тогда, когда Эзра сидел возле него в холодной спальне, беззащитный и напуганный. Доминик вдруг понял, что три года прошли для всех гораздо мучительнее, чем он себе представлял. Он многого не знал, а Эзра о своих приключениях ему совсем не рассказывал. Мужчина кивнул на подушку. — Ложись. Эзра лишь шумно сглотнул, отводя взгляд. У него до сих пор оставалось неприятное ощущение того, что кошмар вот-вот обернется реальностью, и мир разрушится прямо на его глазах. Эзра любил Доминика и знал, что тот любил его в ответ. Знал, что тот принял бы его любым, даже трусом. Но все равно не нашел в себе силы признаться, что засыпать снова было просто очень страшно. Ему и не пришлось. — Не бойся, — Доминик провел костяшками пальцев по острой скуле, и Эзра на секунду прикрыл глаза, — все хорошо. — Дом, я не могу... — Все хорошо, малыш, — повторился мужчина, не прекращая гладить парнишку по щеке, — просто ложись. И по привычке, Эзра ему доверился. Отстраняться не очень хотелось, и Эзра замер на пару секунд, пытаясь насладиться легкими касаниями пальцев, а затем послушно вернулся на свою половину кровати, расположившись на боку и отвернувшись куда-то к стене. Кровать протестующе заскрипела, когда Доминик придвинулся к парню сзади, тоже укладываясь на бок, разве что подушка его была чуть выше. Мужчина успокаивающе гладил Эзру по плечам, рукам, бокам — всему, до чего ладонь доставала. Он размеренно дышал парнишке куда-то в макушку, согревая холодное от пота тело своим. — Не бойся, — Доминик произносил это каждый раз, когда замечал хоть какое-то движение, означавшее, что парень не спал, — я здесь. Я люблю тебя. Ради таких слов, Эзра был готов терпеть кошмары каждую ночь.