Канзаки тяжело вздохнул. Сегодня вечером его никчёмный отец решил поужинать с его старшим братом и, отпустив всех своих подручных до утра, оставил Канзаки одного присматривать за Футабой. Обычно ему было всё равно, но после «рождественского инцидента», когда он ляпнул ей, что Санта умер, она стала ещё более невыносимой. Даже его отец решил сбежать из дома, оставив на него Футабу. Потому что именно он испортил Рождество, до последнего ей сопротивляясь, — и теперь он попал в её полное распоряжение. И не мог ослушаться её приказов.
Несмотря на то, что Канзаки было скучно, начало вечера прошло гладко. Игры в догонялки и прятки, просмотр фильма — по крайней мере, всё это его устраивало. Но потом Футаба захотела, чтобы он поиграл с её куклами, заставляя их всех крутить любовь-морковь с какой-то уродливой маленькой куклой мужского пола, и, будучи настоящим мужиком, Канзаки просто не мог сделать ЭТОГО. Даже в детстве он никогда не играл с этими... блондинками, и уж точно не собирался сегодня вечером заниматься подобным. Однако у Футабы было другое мнение, и когда он выбросил этих тупых кукол, она решила отомстить ему, убежав из дома.
«Почему я?» — снова и снова спрашивал себя Канзаки, пытаясь её догнать.
Хорошо, что преследование быстро закончилось благодаря столкновению Футабы с Паако, которая то ли жила где-то поблизости, то ли возвращалась домой бог знает откуда. И, к счастью, та была более покорной, чем Канзаки, поэтому, когда маленький монстр приказал ей поиграть с ней в куклы, она с широкой улыбкой согласилась, не особо заботясь о том, что ею командует четырёхлетка, и не зная, что тем самым освобождает Канзаки от большой проблемы.
Это случилось во второй половине вечера.
Поиграв с Футабой около часа, Паако заметила, что уже больше одиннадцати вечера, и засобиралась домой, так как её родители наверняка волнуются, но Футаба не хотела ничего слышать. Она так громко завопила, что Канзаки, смотревший в этот момент телевизор, на мгновение подумал, что оглох. Блин, эта соплячка одним лишь воплем сбила Паако с ног.
Но тем не менее очнувшаяся спустя десять секунд Паако всё ещё была полна решимости пойти домой. Она начала обуваться, и тогда Футаба, совершенно безмолвно стоявшая рядом с Канзаки, сменила тактику и принялась реветь. Слушать вопли маленькой девочки-босса — это одно, но наблюдать за её плачем совершенно другое. Канзаки мог поклясться, что увидел в глазах Паако разбитые сердечки, да и он сам был тронут слезами своей племянницы. Ему не нравилось, когда она плакала, потому что в такие моменты она переставала выглядеть как демон и начинала вести себя как обычная четырёхлетняя маленькая девочка, и любой мог увидеть, насколько она на самом деле милая.
Паако снова сняла обувь и, подхватив Футабу на руки, начала нежно укачивать, в то время как Канзаки гладил её по голове, тоже пытаясь успокоить. Ещё два часа они занимали её, чтобы она больше не плакала.
Ещё полчаса спустя они заметили, что Футаба стала вялой и скрывает зевоту. Поэтому они решили — ну ладно, это решил Канзаки — что Паако почитает ей сказку, чтобы она поскорее уснула.
Паако только начала читать, а Футаба тут же отрубилась. Следующий шаг — отнести её в кровать. Канзаки о-о-очень медленно поднял её на руки с дивана и осторожно понёс в комнату, Паако следовала за ним на цыпочках и шептала «тсс», словно пьяный парень. В какой-то момент у него возникло очень сильное искушение её стукнуть, но это, скорее всего, разбудило бы Футабу, а этого он хотел избежать любой ценой.
Оставив Паако раскладывать на постели все игрушки племянницы, Канзаки вышел из комнаты и сел на диван, полностью измученный этим долгим адским вечером.
Футаба заснула. Наконец-то.
— Фу-у-у-у-ух, чувак... Думаю, я труп…
По-видимому, Паако думала так же.
Диван ещё больше прогнулся, когда она села рядом. Канзаки бросил на неё взгляд — кажется, Паако тоже засыпала на ходу. Он не мог винить её за это.
В комнате царила благословенная тишина. Вообще-то Канзаки не возражал против молчания, но Паако была болтливой девушкой, которую обычно не так-то просто заткнуть, но, вероятно, даже она вымоталась выполнять все приказы Футабы, раз больше не сказала ни слова. Тем не менее в какой-то момент стало очевидно, что она не собирается отдирать задницу от дивана по своей воле, а его постель взывала к нему очень сильно.
— Эй, чокнутая сучка, разве ты не должна идти домой? — Он не хотел быть слишком грубым, ведь она помогла ему с Футабой. — Твои родители будут волноваться.
Спустя некоторое время Паако ответила усталым голосом:
— Я только сейчас поняла, что сегодня их нет дома.
Канзаки ошарашенно посмотрел на неё.
— Ты шутишь? Ты сказала Футабе, что тебе нужно идти домой, потому что твои родители беспокоятся, и это вызвало реки слёз!
— Я же сказала, что только сейчас это поняла-а-а! — заныла она.
— Чёрт возьми, ты действительно тупая овца! Может, тебе стоит хоть иногда использовать мозг, чтобы не выглядеть такой дурой?
— Ты один так считаешь, Канзаки-семпа-а-ай.
— Хорош ныть и вали домой, Паако. Ты будешь спать в своей постели, — добавил Канзаки, слегка щёлкнув её по лбу. Паако что-то проворчала о том, что заснёт по дороге, но начала вставать с дивана. — Обувайся, а я пока принесу твоё пальто.
Пока он искал её проклятое пальто, зазвонил телефон. Бля, кто звонит так поздно? Тупицы, подумал он, грубо рявкнув в трубку:
— Что?
— Хаджиме, это твой отец.
— Чё… Стоп, почему ты так поздно звонишь, тупица? Ты не придёшь домой?
— Ты так жесток к своему отцу! Как там моя милая Футаба?
— Она спит, отец. Ради бога, если ты так сильно хотел с ней пообщаться, то не должен был сваливать сегодня вечером, а лучше бы взял её с собой!
— Не будь таким, сынок! Ну, видишь ли...
....
«Дерьмо. Дерьмо. Дерьмодерьмодерьмодерьмо. ДЕРЬМО. Аргх, я просто ненавижу свою семью!», подумал Канзаки, возвращаясь в комнату без пальто Паако.
Та уже обулась и сонно рассматривала окружающее пространство.
— Паако, — позвал он. Она устало улыбнулась, протягивая руку за пальто, не замечая, что у него пустые руки. — Плохие новости. Ты должна остаться здесь ещё ненадолго, поняла?
— Что? Почему? — спросила она, зевая.
— У моего тупого отца и брата проблемы с чёртовой тачкой, и я должен сгонять за ними на одной из тех, что стоят в гараже. Оставайся здесь на случай, если Футаба проснётся.
На мгновение он задумался, действительно ли она поняла сказанное, потому что Паако какое-то время просто молча смотрела на него. Затем она снова зевнула и произнесла, подняв руку вверх:
— Хорошо, я займусь этим. Я буду охранять до-о-ом!
— ...Пофиг. Не засыпай, ты пойдёшь домой, как только я вернусь, поняла, чокнутая сучка?
— Ага-а-а... Ты можешь рассчитывать на меня, Канзаки-сэмп...ай.
Канзаки очень в этом сомневался, но чем скорее он отправится искать отца, тем быстрее он окажется в постели. Так что в этот раз он ненадолго оставит Паако за главную, надеясь, что она не натворит глупостей.
***
Сорок пять минут. Потребовалось сорок пять ёбаных минут, чтобы найти отца и брата.
Серьёзно, жизнь отстой.
Теперь осталось только одно: выкинуть Паако из дома. Войдя в свою комнату, Канзаки даже не мог представить себе, что его ждёт.
Паако спала. Ну ладно, само по себе это не было проблемой.
Паако спала, но на ней лежала спящая Футаба. Какого? Разве она не должна спать в своей кровати, а не на Паако?
Они спали на его грёбаной кровати. Это было так же плохо, как порвать его губную цепочку. Но разве Паако не вернулась на диван, когда он уходил?
Не устроить разборку прямо сейчас было труднее всего, что он когда-либо делал, но ради себя и ради того, чтобы не разбудить Футабу, ему пришлось успокоиться.
Наконец Канзаки нашёл решение. Хотя оно его не очень радовало, но это в любом случае был выход из ситуации. Он позволит тупой Паако и племяннице здесь спать, как бы ни было неловко от того, что из всех людей именно Паако лежит на его кровати, и вышел из своей комнаты.
***
— Почему Хаджиме снова спит в моей кровати? — ни к кому конкретно не обращаясь, вслух удивился Канзаки Муген, внезапно оказавшись без места для сна.
Но на самом деле он не возражал, поэтому, не став беспокоить сына, решил проблему, отправившись спать в комнату Футабы, где до утра гадал, почему она тоже не спит в своей кровати.
