Мелкий жирдяй на качелях

Канзаки не мог сказать, был ли Ога полным идиотом или дьявольским гением. Очевидно, что почти никто из хулиганов Чёртокамня не читал умных книжек, и это не изменилось даже после их перевода в Святочертокаменскую Академию. Но у Канзаки было подозрение, что Ога — это не просто абсурдно сильный придурок. Конечно, Канзаки ежедневно задавался вопросом, как такой идиот смог его победить, причём так легко. Это одновременно бесило и озадачивало. Боже, Ога вообще порой был настолько невнимательным, что хотелось лезть на стену. За ним бегали две горячих крошки, устраивая серьёзные разборки, а он этого даже не замечал. Он всегда говорил как полный тупица и мог разозлить любого в радиусе пяти миль — и всё это с голым ребёнком на спине. Серьёзно, что это, чёрт возьми, такое? И поскольку Канзаки сам был свидетелем его глупого поведения, он без проблем мог сказать, что Ога половину грёбаного времени не соображает, что творит, полагаясь только на свою силу. С другой стороны, Канзаки одолевали сомнения, когда Ога начинал вести себя как проницательный человек. И эти моменты пугали его больше, чем он хотел признавать. Ога был человеком-армией, к этому никто уже не относился скептически, но порой в нём проявлялось нечто большее, чем просто грубая сила. Самый недавний случай, о котором Канзаки мог вспомнить, произошёл, когда он привёл Огу с женой и ребёнком к себе домой, чтобы они поиграли с Футабой, его «боль-в-заднице» племянницей. Когда Ога довёл её до слёз, Канзаки растерялся. Он на самом деле думал, что Ога где-то в глубине души был порядочным парнем, но тот сначала разгромил Футабу в её любимой игре, а затем принялся дразнить, когда и Канзаки не смог его победить. Футаба была той ещё занозой в заднице, но она была частью его семьи. Раздражение и ярость вскипели в Канзаки, и он ударил по ублюдочному лицу Оги, резко обрывая все поддразнивания и смех. «Не смей! Я не позволю, чтобы моя племянница плакала!» — он предупредил его только потому, что он был сыном босса якудзы, а Ога был просто маленьким ублюдком. И он знал, что выглядел круто, когда сказал это. Но потом... Потом Ога просто посмотрел на него, как... Канзаки даже не мог описать этот взгляд. «Итак, ты понял», — произнёс Ога, всё ещё с этим нечитаемым, проклятым выражением на побитом лице. Канзаки не понимал, почему Ога выглядел таким довольным — это не имело никакого смысла: он только что ударил ублюдка, какого хрена тот улыбается? «А?» — было красноречивым ответом Канзаки, который всё ещё пытался сообразить, почему, чёрт возьми, Ога так на него смотрит. Он взглянул на свою маленькую «боль-в-заднице» племянницу и, кажется, начал кое-что понимать, увидев абсолютное обожание, искрящееся в её глазах. Он почувствовал благодарность к Оге, но сумел подавить её прежде, чем она отразилась на лице. Ога теперь выглядел равнодушным, почти скучающим. Но в воздухе витало ощущение, что ситуация завершилась, и Канзаки был за это немного признателен. «Если ты понял, то позаботься об остальном сам», — по тону Оги стало понятно, что теперь он самоустраняется, и Канзаки было ощетинился, но многозначительный взгляд Оги заставил его промолчать. Их борьба окончена, и теперь Канзаки должен сам нести «факел», который ему только что дал Ога, — способ наконец-то разобраться с Футабой. Так что Ога действительно был неплохим парнем. Иногда. Он всё ещё был мудаком и тупицей, по крайней мере, по мнению Канзаки, но он догадывался, что даже у такого парня, как Лютый Ога, могут случаться проблески здравомыслия и внимательности — их можно было пересчитать по пальцам, но всё же они случались. В некотором смысле сочетание глупости и ума у Оги было похоже на... ...Мелкий жирдяй на качелях-балансире. В представлении Канзаки, жирдяй сидел и удерживал качели от движения, олицетворяя собой идиотизм Оги. Упрямый. Всегда там. Непоколебимый. Но время от времени появлялся другой ребёнок, мелкий и чертовски тощий. Он взбирался на другую сторону качелей и пытался склонить чашу весов к чему-то похожему на интеллект — или, может быть, жирдяй решал, что на этот раз он будет добрым, и позволит маленькому слабаку делать что угодно. Это была странная аналогия, но... она сработала. Во всяком случае, для Канзаки. Он никогда не скажет ублюдку спасибо, но таким парням, как он и Ога, это и не нужно.