Алые зори

Мерное тиканье больших часов с кукушкой разносилось по комнате. Лишь иногда его перебивало звяканье фарфоровых чашек об блюдца. Две женщины сидели друг напротив друга. Одна — княжна. Все в ее осанке и манерах говорило о благородном происхождении. Мария Николаевна, именно так ее звали, держалась гордо и прямо смотрела на свою собеседницу. Другая же — обычная цветочница с улицы, одетая в мужские одежды. Княжна думала, что эти вещи явно ей не идут. Этой девушке подошли бы изящное платье и дорогие украшения, но никак не старые обноски ее отца. К сожалению, она приходила только в них, потому что после их встречи цветочница отправлялась на работу, неофициальную и незаконную. Ей и остальным ее единомышленникам нужно было напечатать листовки, которые позже они же и будут раздавать. Княжна тяжело вздохнула. Во время войны не хватало только еще и второй революции. — Марья Николаевна, чего же вы так печальны? — цветочница спрашивала это спокойно и весело. Она мерно пила чай из белой фарфоровой чашки и мило улыбалась княжне. Даже и не скажешь, что эта девушка ослеплена красным пламенем революции. Мария снова вздохнула и печально на нее посмотрела. Ей с трудом давалось понимание, что, кажется, это их последняя встреча. Они обе могли бы найти сотни причин для ненависти, а вместо этого просто пили чай, словно старые знакомые. Никому не хотелось вступать в полемику по этому поводу, но это неизбежно. А с ней, с Анной, по-другому и не получится. Она всегда готова спорить. Сколько лет уже длились эти их тайные встречи, тайные свидания, а Мария все никак не переставала ей удивляться, каждый раз открывая новые грани своей возлюбленной. — Аннушка, остановись. Останься со мной. Зачем тебе нужна эта революция? Разве ты не любишь меня? — Мария осознавала жалость своих слов, но ничего не могла с собой поделать. Она хотела, чтобы Анна осталась с ней, действительно хотела, и готова была пойти ради этого на все, но не на революцию. Это слишком не только для нее, но и для всей страны. Отчизну лихорадит. Во время, когда божье писание перестанет быть законом — выжить будет уже невозможно. Коммунисты с их сумасшедшими идеями не смогут построить государство, которое сможет построить император. Определенно, монархию нужно сохранить любой ценой. — Марья Николаевна, вы не подумали, что скажут остальные? Как же это так? Вы, благородная женщина, приютили в своем доме безродную девицу, пока Ваш муж на фронте. Не кажется ли вам это поводом для очередной сплетни? — Анна специально не ответила на ее вопрос. Она до сих пор не могла ответить даже себе. Конечно, у нее были к ней чувства, но идеология трактует другие догмы. На время Анна даже позабыла, зачем действительно сюда пришла. Рядом с Марией она забывала практически обо всем. Все ее проблемы казались просто миражем, иллюзией. Рядом с княжной все уходило на второй план. Была важна только она и ничто более. Княжна молчала. Она не знала, что ответить на эту колкость. Ей просто было обидно. Обидно от того, что ее отвергали, от того, что не хотели остаться с ней. Она ведь могла бы дать своей любимой лучшую жизнь, а взамен на свой благородный порыв получала короткие вечера и колкости. От досады Мария отвернулась, не зная, куда себя деть. Еще немного и она точно бы расплакалась. Мария повернула голову влево и ей на глаза случайно попался одинокий цветок, стоящий в вазе. Розовая астра. Это прекрасное растение Анна приносила с собой каждый раз, когда приходила к ней. Марии это напоминало о их первой встрече. Тогда ведь Анна тоже подарила ей астру. Княжна так и не решилась узнать значение этого цветка, но каждый раз с особым трепетом хранила эти подарки. Первая встреча. Ах, эта первая встреча. Мария так хорошо ее помнила. Аннушка тогда была еще совсем девчонкой. Кажется, ей было лет пятнадцать или шестнадцать. Быстрая и шумная девица-цветочница тогда привлекла внимание Марии Николаевны, прогуливавшейся по площади Петрограда. Аннушка пыталась завлечь потенциальных покупателей, разговаривала с мужчинами и уловками продавала им цветы. У нее это хорошо получалось. Мария Николаевна помнила, как проходила мимо и как Анна ее окликнула. Княжна повернулась, а девушка протянула ей розовую астру и сказала: — Она так прекрасно подходит к вашим глазам. Возьмите. И Мария приняла подарок. А потом еще и еще. Анна могла бы стать прекрасной женщиной, женой и матерью, но вместо этого обвенчалась с революцией и стала служить благому, как она считала, делу. Мария узнала об этом совершенно случайно — просто остановилась поговорить и после этого останавливалась каждый день. Аннушка интересно рассказывала, спорила и пыталась переубедить. Каждый стоял на своем. Лишь в одном они сошлись — в любви к своей родине. Со временем Анна выросла, но своих взглядов так и не изменила, как и не прекратила любить свою княжну. Поначалу Анне все это казалось дико неправильным. Она не хотела признавать, что влюбилась в женщину. В замужнюю женщину и тем более княжну. Нет, конечно, она и раньше встречала дам, которые любили женщин и никогда их не осуждала, но где-то в глубине души Анна все-таки мечтала о муже и детях, пока со временем не поняла, что хотела большего, гораздо большего. Она хотела любви, которую смогла найти в Марии. Правда, этому союзу не было суждено продолжить долгую жизнь. Мария Николаевна никогда не примет ее образ жизни, никогда не будет ратовать за революцию и уж тем более никогда не пойдет на завод. Это не для нее. Княжна привыкла к комфорту, привыкла не в чем себе не отказывать, нельзя просто так взять и выдернуть ее из привычных условий, да и она сама бы не согласилась на это. — Революция — это та же война. Тебе придется убить или убьют тебя, — последняя попытка вразумить Анну. Мария Николаевна смотрела на нее с надеждой, но получала непривычную серьезность и холодность. Нужно было просто промолчать. Последний раз. Просто промолчать. — Ну, а что нам делать, моя милая Мария Николаевна? Не бывает революции без кровопролития. Совсем скоро алые зори взойдут, и все мы станем равны. Что ты выберешь между справедливостью и угнетением? Для меня ответ очевиден, — попытка провалилась. Анна все так же непоколебима. — Ох, Аннушка, — усталый вздох Марии разносился по комнате. — Вы ненавидите таких же людей. Я читала ваши листовки. Это не справедливость. Это безбожие. Вы призываете к убийству. — На войне не действуют законы. Ни религиозные, ни моральные, ни юридические. Мы лишь отвечаем тем же, чем отвечали нам вы сотни лет. Теперь пришло время дать отпор! Я не буду больше это терпеть, — Анна со звяканьем ставит чашку на блюдце. Это прозвало так громко, что Марии показалось, будто чайные приборы вот-вот треснут и расколются на части. — Марья Николаевна, вы лучше уезжайте. Кажется, у вас были родственники где-то во Франции. Поезжайте туда, — очень ласково, почти шепотом говорит Анна. Она действительно хочет помочь, хочет спасти свою возлюбленную. Другой вопрос, послушают ли ее? — Так вот зачем ты пришла? Выдворить меня из родной страны? — Я хочу спасти тебя, только и всего, — опять шепот. Этот момент казался Марии самым интимным, наверное, потому что был последним. Теперь точно конец. Анна просила ее уехать, а, значит, это серьезно, значит, Мария больше не может оставаться в своей родной стране, это не безопасно. — Марья Николаевна, уезжайте, — это были последние слова, которые Анна сказала. Цветочница просто поднялась и ушла, тихо поблагодарив за чай, но Марии показалось, что благодарность была вовсе не за напиток. Слишком тихо и грустно она прозвучала. Мария Николаевна не двигалась еще несколько минут после того, как негромко хлопнула дверь и ее возлюбленная исчезла среди улиц Петрограда. Теперь у нее ничего не осталось. Анна жила ради революции, а Мария - ради нее, но теперь все кончено. Анна ушла, оставив после себя лишь легки аромат астр и алые зори в душе. Революции быть, а вот жизни Марии, кажется, пришел конец.