Хочу доиграться

      Чимин развратно ведет бедрами под легкий мотив песни. Соблазнительно выгибается, оттопыривая округлые ягодицы. Легкий туман от выпитого, плавная музыка и темный взгляд следящий за ним, заставляют его томно закатывать глаза, запрокидывая голову и прогибаясь в спине. Эти антрацитовые глаза с поволокой пробуждали потайные желания.       — Вот это задница, Чим. Ябпомял, — низко смеется Гук.       — Так помни, — пошло улыбается парень, выводя бедрами восьмерки, — зря я что ли здесь жопой кручу.       Чона просить дважды не надо. Когда ты слегка пьян, а перед носом сочные ягодицы двигаются гипнотически, все происходит на автомате. Широкие ладони ложатся на подтянутые половинки, сжимая их через плотную ткань темной джинсы.       Ох зря они сегодня пили. Зря допускают все это. Но подумают они об этом позже. Когда будет уже слишком поздно.       Чим плавно подается назад и усаживается на колени Гука, аккурат на наливающийся кровью орган. Руки Чонгука, оглаживая крепкие ляжки, переходят на талию, плотнее прижимая к своей промежности ерзающий зад. Откинув голову на плечо партнера и закусив нижнюю губу, Пак проезжается ягодицами взад-вперед по крепко стоящему члену.       — Хён, ты сейчас доиграешься, — рычит парень в шею, заставляя мурашки бежать вниз по позвоночнику.       — Хочу доиграться, — на выдохе шепчет Пак, круговыми движениями потирая возбуждение макнэ.       Младшего ведет от гибкого тела, томных вздохов, и такого податливого парня. Все происходящее так просто, так естественно, на уровне инстинктов. Ты хочешь, партнер согласен, вот пазл и сложился. Нет правильного и неправильного, есть то, что есть.       Тренированное тело чуть подрагивает в крепкой хватке, извивается, притирается плотнее. Прохладные ладони пробираются под свободную футболку, лаская нежную теплую кожу, вызывая волны мурашек незамысловатыми прикосновениями. Чимин посасывает пухлую губу, стараясь сдержать рвущиеся стоны.       Чонгук тяжело дышит позади, а член уже ноет в нетерпении. Нашарив чужую ширинку, парень ловко расправляется с преградой, запуская ладонь в штаны и накрывая возбуждение партнера. Тихий скулеж все же срывается с губ Чимина.       Все происходит в обоюдном молчании, и лишь вздохи и задушенные полустоны расходятся по комнате. Здесь нет места нежному шепоту, развратным фразочкам, признаниям в чувствах, как нет места сожалениям и страхам. В голове ни единой мысли, лишь желание сбросить с плеч тоску, быть не одному сейчас. Быть с кем-то, быть нужным, чувствовать тепло рядом. Ощущать ласку, не щемящую сердце, но забирающую боль внутри. Чувствовать прикосновения, не жгущие душу, но согревающие кожу. Получать поцелуи не дарящие райское блаженство, но распаляющие желание.       Кто бы знал, что два раскрепощенных и ярких человека внутри были сломаны и исковерканы. Они были как старые игрушки, брошенные и забытые, местами с них слезла краска, оголяя нервы, по которым проходились чужие руки, вызывая искры под закрытыми веками.       Наскоро избавившись от одежды, двое сладостно тонули в ласках, соединяясь в мокром глубоком поцелуе. Отдаваясь в желание другого целиком.       Чонгук не был нежен, но был аккуратен и внимателен. Нависая сверху, удобно расположившись меж развратно разведенных ног, парень покрывал легкими касаниями губ шею и грудь Чимина. Тот томно стонал и метался на прохладной простыне, выгибаясь в нетерпении. От жара возбуждения перехватывало дыхание, от будоражащих прикосновений внутри пылали стихийные пожары.       Проталкиваясь в подготовленное местечко, Гук закатывает глаза. Низкий рык вибрацией расходится по двум возбужденным телам. Замерев на несколько секунд, оба наслаждаются пьянящим ощущением слияния, единства. Чимина разрывает от распирающего чувства наполненности, под закрытыми веками яркие вспышки удовольствия.        Несколько первых движений Чон делает убийственно медленно, словно мучая любовника, доводя до исступления. Темп постепенно нарастал от тягучих и плавных толчков, до размашистых и уверенных шлепков. Парень крепко сжимает узкие бедра партнера под собой, чуть шипя от контраста мягких поглаживаний и впивающихся в разгоряченную кожу коротких ноготков. Аккуратные ладони скользили по влажной спине.       Секс — это приятно, когда болезненно одиноко — секс приятнее вдвойне. Сладкие стоны, ритмичные влажные шлепки, горячие ласки и глубокие поцелуи. Горько на губах, зато тело подрагивает в предвкушении эйфории — это как мазохизм, только вынужденный.       Плавно сменяя позы, парни подходили к финалу. Оказавшись позади, Гук приобнял Чимина поперек талии, прижимая того спиной к своей груди, другой рукой чуть придушивая тонкую шею. Глубокие и мощные движения выбивали весь дух из Пака. Переместив руку с живота на стоящий член, Чон надрачивал его в такт своим толчкам.       Чуть задыхаясь то ли от хватки на шее, то ли от подступающего оргазма, Чимин содрогался всем телом, рвано хватая воздух ртом. Тонкие дорожки пота бежали по вискам, вниз по скуле и терялись в сжатой на шее ладони. Челка намокла и сбилась в сторону, а с приоткрытых губ, при каждом толчке, срывались уже не стоны, а обессиленные поскуливания.       Долгожданная разрядка накрыла с головой, лишая возможности думать-дышать-существоватькакчеловека. Пульсируя внутри, Пак дрожал всем телом, пачкая простыни под собой и руку Гука.       Долго терпеть сжатия упругих стенок было невыносимо. Совершив несколько размашистых фрикций, Чон вышел из обмякшего любовника и с протяжным стоном спустил в руку, смешивая свою и Чиминову спермы. Падая лицом в подушку, парень растянул губы в довольной улыбке.       Пак, приведя дыхание в порядок, звонко шлепнул макнэ по голой заднице. Нет, они не волновались, что их услышат, ведь вели они себя тихо, сдерживая возгласы, да и музыка, все еще тихо играющая в комнате, создавала белый шум.       — Это было неплохо, но повторять не будем, — хихикнул Чимин, собирая с пола свою одежду и тут же быстро ее надевая.       — Да, ты тоже был ничего. Забудем это побыстрее, — хохотнув в подушку, в той же манере ответил макнэ. Накинув на себя край одеяла, парень отвернулся к стенке и приходил в чувства, после испытанного.       Вы подумаете, что он поступает отвратительно, но все как раз наоборот. Он отвернулся, чтобы дать возможность другу одеться без смущения от постороннего взгляда. Произошедшее не ошибка для них, но и повторения не будет. А значит нужно сделать вид, что в комнате ничего не происходит и не происходило, что он, собственно, и делает.       Глубоко вдохнув и проведя рукой по волосам, Чимин бегло осмотрел себя и удовлетворенно кивнул. В три часа ночи в общежитии скорее всего все спят, но палиться все же не хотелось. Не сказав больше ни слова, Пак выскользнул за дверь и тихо прикрыл ее за собой.       — Чим? Ты чего тут делаешь? — Пак вздрогнул всем телом, разворачиваясь на голос и крепко сжимая дверную ручку в ладони.       — Ох, напугал меня зараза, — нервно засмеялся парень, — ты чего по ночам по общаге шляешься? Смерти нашей хочешь?       — Ой, прям так сильно испугал? Чего это у тебя, Пак Чимин, нервишки шалят?, — Тэхен лукаво прищурился, шутливо осматривая друга.       — Смешно, — неуверенно отбил тот, съеживаясь под взглядом друга, — так и чего ты не спишь, вишенка?       — Уснуть не могу, предчувствие нехорошее. И мысли всякие покоя не дают, — как-то грустно пробубнил он. Нервозность Пака заставила его насторожиться.       Чимин неуверенным движением зачесал растрепанные волосы назад, все же отлипая от ручки двери. Под пытливым взглядом Тэхена было неуютно, друг словно видел его насквозь, знал что произошло за деревянной преградой. Пак быстро оглядел себя, убеждаясь, что очевидных признаков произошедшего, между ним и Гуком, нет.       — Уснул у Гука, — скорее констатировал Ким, он смотрел на лучшего друга и подмечал его растрепанные волосы, наспех заправленную футболку, бегающий взгляд, и горящие щеки и уши. Тэ разочарованно поджал губы.       Чимин отвернулся, ему было жутко стыдно смотреть в лицо Тэхена. Так не хотелось видеть в родных глазах зарождающееся подозрение, уже поселившееся там.       — Гук, кстати, тоже уснул уже, — как-то неуверенно повел плечом Пак. — Я пойду. Добрых снов, Тэхена~       Ким стоял в коридоре смотря в знакомую дверь, внутри что-то неприятно скребло от нарастающего страха. В висках гулко стучала кровь, заставляя мысли ускорять свое хаотичное движение.       Вздохнув поглубже, парень ослабшей рукой открыл дверь, медленно проходя в полумрак комнаты макнэ. В мерцающем свете большого телевизора, парень рассматривал валяющиеся на полу вещи. Затем медленно повел взглядом в сторону кровати, где, прикрытый до поясницы, лежал обнаженный Чонгук.        Парень лежал спиной ко входу и не мог видеть, как рассыпается тертым стеклом душа Тэхена. Он ведь странный, но далеко не дурак, его макнэ было хорошо этой ночью. Жаль не с ним. Ким разом рухнул в бездну отчаянья. Темно и одиноко, больше рядом нет совсем никого.       — Только не говори, что потерял в моей комнате труселя, — пробубнил Чон, лениво ворочаясь в кровати. На его удивление в комнате никого не было. Что-то больно заворочалось в груди от неясных ощущений. Кто-то точно входил.       Сорвавшись с кровати, на ходу подхватывая с пола белую футболку и прижимая ее к паху, Гук открыл дверь и выглянул в коридор. Там не было ни единой живой души. Но предчувствие, что произошло что-то непоправимое поселилось в нем. Теперь не будет как прежде, теперь все действительно сломано.       Тэхен медленно сползал по двери свой комнаты, испытывая невероятную боль. Чувствуя, как предательство терзает все внутри, потроша ребра в мелкую щепку. Как черная дыра пожирает все органы, заливая образовавшуюся пустоту горечью. И то нежное и светлое, что было в нем, угасает, покрываясь самой твердой коркой.        Не подвело предчувствие.