по горизонту событий

      поцелуй выходит сбивчивым, беспорядочным и с солоноватым привкусом крови. у сеги опять лопнула губа.       в клубе шумно, людно и, слава богу, достаточно темно. артём зажимает его в укромном закутке, скрытом от любопытных глаз, горячим языком толкается внутрь, напористо, сталкиваясь зубами, жадно. держит за плечи крепко, не вырваться, не убежать.       сеге кажется, что это затянувшаяся шутка. он не понимает, как так вышло, пытается всеми силами держаться за сносимую к хуям крышу, но уже поздно, блядь, поздно, кто-то тут словил неебенный бэд-трип и остается только молиться.       ледяные пальцы лезут под тонкую хлопковую футболку, гладят как попало, хаотично скользя по животу, грудной клетке, натыкаются на затвердевший сосок и, будто на пробу, щипают. сега рвано выдыхает в чужие губы, ч-черт.       в штанах жарко, тесно и отчаянно хочется прикоснуться. сергей выгибается, подается тазом вперед в попытке хоть как-то разрешить проблему и натыкается пахом на чужое бедро.       нет-нет-нет, хватит, остановись.       тём.       артём, у тебя алина. свадьба в конце мая. мальчишник, брачная ночь, счастливая семейная жизнь, дети в перспективе. а сега? сеге ты что предлагаешь делать?       глаза у тёмы тёмные, стальные, с поволокой, зрачки — черные дыры, и серёгу вот-вот затянет, размажет тонким слоем по горизонту событий — не собрать заново, не починить.       так ведь нельзя, придурок. нельзя, как ты не понимаешь, вот так приласкать и уйти, насовсем, не возвращаясь.       карамушкин вырывается, выскальзывает куда-то в сторону выхода.       свежий воздух режет грудь.       сегу ведет в сторону, и он хватается за кирпичную стенку, как за спасательный круг, и, привалившись, затихает. сердце бухает где-то в горле, колени отвратительно дрожат, не свалиться бы прям тут.       ему хочется, чтобы артём не выходил за ним, остался в клубе, испарился на месте.       холод пальцев, осторожно касающихся плеча, чувствуется даже через футболку. предвосхищая всевозможные вопросы, со свистом выдыхает: — все нормально.       пальцы сжимаются чуть крепче, и сега знает, знает, что артём хочет что-то сказать, наверное, что-то ужасно важное, и быстро вскидывает руку — не надо. — просто не делай так больше, ладно?       сергей не поднимает глаз от серого, в трещинках асфальта, но ему мерещится слабый кивок где-то в уголке глаза, далеко-далеко, на другом конце галактики. — хорошо. — нихуя, тебе только разрыдаться осталось.       артём убирает руку.