Тяжёлый выбор

      Прав был мудрец, когда сказал: свеча светит другим, но разрушает себя. С каждым днём я убеждаюсь в правоте древних всё больше. Вот и сейчас, наблюдая за дядей, ощущаю скорбь на душе. Некогда он сиял ярко, ослеплял всех вокруг. А сейчас я его не узнаю. Я пытался ему сказать, что он неправ.       Впервые он поднял на меня руку. Не то, чтобы я пришёл в ужас. Нет, я изумился. Словно бы это не дядя, а незнакомый человек с безумными глазами. И только потом мне стало страшно. <i>Если я стану, как Эль-Темур, убей меня, попросил дядя. Но я знаю, что рука моя не поднимется на него. Степные волки должны держаться друг за друга. Таковы традиции. Не будь традиций, мы бы не выжили.       - Господин, вас желает видеть глава семьи, - девушка склонилась в низком поклоне, с тревогой поглядывая в мою сторону. Кажется, она боится, что я начну буйствовать? Но с чего бы вдруг. Я даже голос редко повышаю. Вздохнув, я кивнул. Что же, раз глава требует, я не осмеливаюсь ослушаться.       - Тогто, ты же понимаешь, к чему ведёт политика нынешнего канцлера?       - Понимаю, - отзываюсь я против воли.       Стою на одном колене, опустив голову. Не хочу встречаться взглядом с главой, с остальными членами семьи. Такими осуждающими, такими холодными и непроницаемыми. В душе неприятно скребётся тоска. Я уже знаю, что они скажут. Но какая-то глупая надежда пытается мне внушить, что всё ещё может обернуться хорошим. Беда приходит лишь в те двери, что открыты для неё. Я же не хочу открывать эти двери.       Или уже открыл, и теперь прогонять её поздно?       - Похвально, что он заботится о членах семьи. Но он отменил экзамены для чиновников, поднял налоги, и это не говоря уже о том, что наши данники бунтуют. Мы не выдержим столько войн, Тогто.       - Это правда, - признал я, холодея от того, что будет в следующей фразе.       - Юань погибнет. Мечта Хубилая рухнет в небытие. Мы не можем этого допустить.       - Что я должен сделать? – нет смысла тянуть неизбежное.       - Избавься от канцлера. Ты умный, Тогто. Именно благодаря тебе Байан достиг таких высот.       Вообще-то, я всего лишь помогал. Но я промолчал, не имея права поправить главу семьи. Он всегда прав, это даже не обсуждается. Только вот я почему-то не согласен с этими выводами. Нет, на счёт дяди он прискорбно прав.       Что-то душно стало. Мне бы вырваться на улицу. Подумать, привести свои мысли в порядок. Тишина и покой хорошо успокаивают и умиротворяют. Может быть, я сумею придумать что-нибудь. С другой стороны…       - Я могу идти? – спросил я тщательно скрывая тревогу.       - Иди. И помни: мы следим за тобой.       Я хотел задать вопрос, но не рискнул. К сожалению, я догадываюсь, каким будет ответ. Я чуть не спросил, кто станет следующим канцлером. Я помню, как хотели назначить меня. Я с трудом тогда сказался больным, и отказался от подобной участи. Может быть, я боялся стать как Эль Темур. Но на самом деле я понимаю, как трудно остаться самим собой, когда на плечах лежит такой тяжкий груз. Нужно быть воистину сильным и мудрым человеком, чтобы справиться с этим грузом. Есть ли в Юань такой?       Поклонившись снова, я покинул душную комнату. Глоток свежего воздуха, и я могу хоть немного думать. И от этой мысли становится страшно. Словно бы я оказался на краю вечности, и выяснил, что вечность смотрит на меня. И от этого взгляда ощущаешь себя столь ничтожным, что почти задыхаешься.       Я встряхнулся, прогоняя оцепенение. И пошёл прочь. Я хотел найти те места, где любил гулять в детстве. Где-то здесь мы бродили с наставником, и он давал мне читать изречения всевозможных мудрецов. И Конфуция, разумеется. Он хотел, чтобы я стал благородным мужем. Смог ли я хоть немного добиться этой его мечты. Боюсь, это рассудит лишь время. А время ничем не отличается от вечности…       Так ничего и не придумав, я вернулся во дворец. Дядя меня заждался. Он сердито пробурчал, что я шляюсь невесть где, в то время, как пора обдумать новую кампанию. И если мы перестанем побеждать, то стране конец.       - Впрочем, Тогто, думаю, ты должен поехать во главе армии.       - Страна не выдержит ещё одной войны, - рискнул я возразить.       - Да что ты понимаешь, мальчишка! Война самое верное дело обогатиться. Мы найдём там много денег. Покорим Корё. Сделаем их официально нашим подданным.       - Дядя...господин великий канцлер, чтобы воевать, нужны деньги. Денег у страны нет.       - Подумаешь, пусть платят крестьяне или торговцы.       Я вздохнул. Он меня совсем не слушает. И что я могу сделать? Я поклонился, понимая, что спорить бесполезно. И почти поспешно покинул комнату. В глазах плывёт. В мозгах только одна мысль – быть или не быть? Кто бы дал мне ответ на этот вечный вопрос.       Пойти к императору или императрице? Бесполезно. Они вряд ли поймут мои чувства. У них сейчас свои проблемы. Да и дело это наше, семейное. Разве что можно попытаться отыскать наставника. Вдруг он что-то сумеет подсказать. Я закусил губу, напряжённо размышляя об этом. Да, спросить наставника хорошая мысль. Он всегда даст подсказку. Хоть какую-то.       Я решительно зашагал туда, где в моей памяти находился домик, почти хижина. Наставник не жаждал роскоши и власти. Хотя при желании мог бы получить всё, что хотел. Но ему довольно и того, что он имеет. Удивительный человек.       Наставник встречает меня не так приветливо, как может показаться должным. Но я не жалуюсь. В наше время лаской не воспитаешь воина. Может быть, когда-нибудь, придёт время, когда всё изменится. Хотел бы я дожить до этих времён. Поклонившись наставнику, сажусь за стол. Перед глазами играет неяркий огонёк. Смотрю на него, и рассказывать становится легче. Я рассказываю о том, как привязан к дяде, что ближе него у меня никого нет. Что ради него я даже отправился в ссылку. А теперь всё рушится. Он уничтожает Юань, а я должен уничтожить его. Но имею ли я на это право? Смогу ли я поднять руку на члена семьи?       - Я не вижу выхода, наставник, - закончил я, с трудом оторвавшись от огня.       Какое-то время он молчит. Потом поднимает взгляд. И я осознаю, что он видит то, что неподвластно пока мне. Он единственный, кто не восторгался мной, когда я был молод. Все утверждали, что я красив, лучший лучник и боец, умён, полон разных талантов. Наставник один не давал мне загордиться. За что я ему благодарен.       - Не знаешь ответа на свой вопрос? – уточнил он.       - Да, - удивился я тому, что здесь непонятно.       - Глупец, что тут думать. Что важнее: страна или семья?       Страна или семья? Но… ответ действительно лежит на поверхности. Сейчас другие времена, и они диктуют иные правила. Тенгри высокое небо! Я подорвался, поклонившись, и попрощавшись с наставником. Он не просил остаться на ужин. Да я и не смог бы отрывать его от важных дел. И так уже помешал.       Теперь я знаю свой путь. Теперь я должен как-то справиться с болью, от которой замирает сердце. Дядя… простите, но Юань важнее. А то.что я сделаю это... Я сам буду знать, чья вина за пролитую кровь.       Я не смогу прийти с мечом, и сказать, что казню. К сожалению. Или к счастью. но я должен сделать это сам. Дядя, вы хотели погибнуть от моей руки? Я могу уважить хотя бы эту вашу просьбу. Я постараюсь не говорить вам, каким вы стали. Я уже пытался, но мои слова оказались бессильны. Теперь пришло время меча.       Как же тяжело…       Я бреду вдоль садов, размышляя о красоте и недолговечности природы. Китай вообще удивительная страна. Сколько утончённости и красоты прячется в каждом человеке. Как они находят красоту в малейших деталях. Нарисовать несколькими небрежными штрихами лунный пейзаж, и передать этим всё его очарование… Воспевать горы…       И при этом быть такими жестокими.       Стоит всё-таки заняться более подробно историей этой удивительной страны. . Надеюсь.потомкам удастся прочитать памятники старины. А о том, что придётся сделать в ближайшее время, я надеюсь, никто не узнает.       Впрочем, правда всегда покажет себя.       Несколько дней спустя.       Я закончил писать очередное послание, встал из-за стола и поднял голову, разглядывая луну в открытом окне. Кажется, такая прекрасная погода. Душа должна петь. Но она молчит. Потому что сегодня завершающая стадия моей ужасной интриги. Не люблю интриговать, но не вижу иного выхода.       В дверь стучатся. Странно, на дядю не похоже. Неужели он что-то чувствует, и ему неуютно? Скорее всего. Я говорю, чтобы входили. Дядя необычно молчаливый, тихий. Я знаю, что дверь за ним закроют. И не откроют, даже если он будет рваться наружу. А я надеюсь, что будет. Тогда я хотя бы сумею.       Сумею поднять на него руку без раздумий.       Довольно, я это обдумал, решение принято, теперь отступать нельзя. Даже если милосердие взывает ко мне. Но как же так, недостойная будет смерть, я же пролью его кровь. Увы, ничего иного я не сумел придумать.       - Тогто, - дядя подходит ко мне, неотвратимо, словно время, - зачем ты хотел поговорить со мной? Что ещё за заговор происходит?       - Во главе этого заговора я, - отвечаю я спокойно и сам приближаюсь к нему. - Страна в опасности, и у меня нет иного выхода.       - Вот как, - дядя хмурится, качает головой, что-то пытается понять, - Тогто, не можешь ты так думать! На постах стоят верные мне люди, ты вот тоже. Экзамены это ненужная ерунда. Жили же мы раньше без экзаменов? Правильно?       - Времена меняются, - тихо сказал я, обнажая меч. - Всё меняется. Сейчас невозможно жить по заветам предков.       - Предки правы! Менять их традиции значит навлечь на себя проклятье!       Я не могу говорить сейчас. Мне кажется, что ещё слово, и я не сдержу свои чувства. Я хотел, чтобы в этот момент дядя видел хоть одного близкого человека, которому небезразличен. И в моих глазах светится упрямство напополам со скорбью.       - Значит, хочешь сказать, я не прав?       Наши клинки скрещиваются. Вполне возможно.что я совершаю глупость, позволяя этому поединку состояться. Он сражается подобно волку, настоящему степному, без страха и сожалений. Но я знаю, что победа будет за мной. Какое горькое знание…       - Простите.дядя. Но…да. Эль-темур тоже считал, что прав. Как узнать истину?       - Эль темур..- дядя почти выбил меч у меня из рук.       Я крепче сжал оружие, хотя рука словно одеревенела. Больно, но я молчу.       - Он тоже полагал, что делает правильно для страны.       - Как же я ошибся…       Замахиваюсь мечом, готовый к защите. Но его меч со стуком выпадает. А я…Стараюсь не отводить взгляда от падающего дяди. Только подхватываю его, уронив свой меч. Всё практически закончилось. И он всё же понял, что ошибался. Как жаль.       - Спасибо… Тогто.       От этих слов становится больнее. Если бы он меня проклинал, было бы лучше. Я не видяще смотрю на дядю, пытаюсь не сорваться. Но, кажется, не выходит. Проклятые слёзы, совсем не слушаются.       Дядино лицо меркнет в прозрачной дымке. А я прощаюсь. С ним, с прошлым. С традициями И кажется, через много лет, проклятье всё же настигло меня…