Боги будут довольны

Озеро на горячих источниках казалось бесконечным, оно имело множество изгибов, некоторые из которых уходили за горизонт, а другие шириной были не более метра. Его окаймляла цветущая растительность: странная восточная фауна, в среде которой одновременно можно встретить и осеннее деревце с красными листьями, и распустившиеся весенние цветы, и ели, и папоротники, тут же и оголенные степные камушки, и снег в низинах, и плотный живописный туман в воздухе. Словно все времена года и все возможные широты одновременно сошлись в этом уголке, не конфликтуя друг с другом и чувствуя себя комфортно. Озеро имело и мелкое дно, и глубоководье, местами скрывалось под пещерными сводами, и там было тепло и тихо: лишь звуки насекомых или птиц, что жили на маленьких островках, дополняли покой. Можно плыть бесконечно, и повсюду, насколько хватит взора - лишь вода с вырастающими из нее островками. Озеро бескрайнее, потому что это pwp-фанфик, а в подобном фанфике не предполагается слишком подробное описание местности, уклада жизни или сложного сюжета. Поэтому достаточно и одного лишь описания места действия, да и то вскользь. Таковы правила. Двое обнаженных красавцев-брюнетов шли вброд по воде, потому что она доходила до пояса здесь. Это братья Учихи. Старший - Итачи - длинноволосый, меланхоличный, строгий. Младший - Саске - свободолюбивый, крепкий, сильный. Саске нес в своей единственной руке листок из полупрозрачной чакры, имитирующей лист бумаги и попутно читал заявку фикбука, описанную на нем. -Долго добираться еще? - спросил его брат. -Судя по всему, мы почти на месте. -Ты все запомнил? А то я же как увижу его, забуду обо всех условиях. А потом претензии начнутся, что, мол, герои заоосились и зажили своей жизнью. -Госпожа-автор заявки хочет, чтобы мы оттрахали какого-то северянина, европейца, из другого фендома, - прочел Саске. - Он мореплаватель и давно сражается в Японии, втянутый в войны, так что из него получился превосходный самурай. Все происходит "в каком-нибудь живописном местечке типо на природе у озера или в самом озере". Тааак... Так... Обоюдное согласие... Нам же проще. Саске сэме. Ура! Итачи сэме, а после сам принадлежит европейцу. Бро, тебе придется поработать сегодня, как ты уже понял. -Я извечная фигура для битья у авторов.... Смотри! Это он? Братья заметили силуэт человека в воде. Незнакомец стоял, опираясь руками на теплый каменный уступ. От воды поднимался легкий пар, поэтому кожа северянина раскраснелась и соблазнительно блестела. Рядом в траве лежала его одежда и катана. Как только Итачи увидел его, у него вырвался вздох восхищения. Качок, со светлыми волосами, забранными в высокий хвост, с голубыми глазами... Молод, лет 25-ти. Лицо сурово, но взгляд ясный и эмоциональный. Фигура мощна и идеально скроена. -Как его зовут? - с замершим сердцем прошептал Итачи. -Написано, Уильям Адамс. -Уильям... какое красивое имя. -Это не тот, случаем, англичанин ирландского происхождения, корабль которого первым достиг японских островов? -Судя по всему, это он, - с нежной улыбкой проговорил аники, не сводя взгляда с объекта обожания. - Больше похож на викинга, - хихикнул Саске. – Как ты любишь. По историческим источникам, правитель Японии не отпустил его со своих земель на родину, и Уильям остался там навсегда. У него на другом конце планеты жена и дочь. Но он был вынужден стать самураем, и у него отняли даже собственное имя, сказав, что отныне Уильям Адамс мертв. По источникам разрабов, еще будучи в Англии, он был ложно обвинен и приговорен к смертной казни, но сбежал из Тауэра. -У меня никогда не было такого красавца... - мечтательно протянул Итачи. -Братец, у тебя из красавцев был, есть и будет только я, - ревниво осадил его Саске. Их вдвоем авторы постоянно яоили, так что недостатка в обществе друг друга Учихи не имели. -Как думаешь, мы в его вкусе? - спросил старший. -Хах, сомневаюсь. Он же вроде натурал. -Натуралов не бывает. -Этот мечник провел немало битв и завалил огромное количество боссов. Сами боги японской мифологии стоят перед ним на коленях. А мы оружие оставили несколько километров назад, в начале пути... Но против твоего цукуеми у него нет шансов. -Нам не потребуется цукуеми, он сам подчинится. По желанию госпожи. У нас у всех нет выбора. Блондин тем временем уже заметил их и рассматривал, хмурясь. Братья подплыли к нему слева и справа, прижав к краю озера. -Приветствуем тебя, Уильям из Nioh, - сказал Итачи. - Давно здесь один? Услышав свое имя, европеец нахмурился еще сильней, его взгляд не предвещал ничего хорошего. -Ты читал условие заявки? Ты знаешь, для чего мы здесь? -Мы здесь, чтобы исполнить волю богов, - выдал наконец тот. -У них там, в Ниохе, до сих пор почти средневековье, - шепнул Саске Итачи. – Он называет фикрайтеров богами. Итачи засмеялся, протянул руку, чтобы коснуться мощной накачанной груди мечника, но движение было мгновенно отбито быстрым рывком руки. -Не подпустишь меня к себе? У тебя нет другого выбора сегодня. -Не так сразу, нии-сан, - остановил его брат. - Дай человеку время. -У тебя уже были мужчины? - продолжал спрашивать его Итачи и, не получив ответа, добавил: - Какой молчаливый парень. Но ведь ты все понимаешь, знаешь довольно хорошо японский? -Не люблю пустую болтовню, - сказал блондин. -Значит, поебемся и расстанемся, как в прозе реальности. Вода была кристальной, хотя и теплой, из-за температуры в ней отсутствовала органическая жизнь. Сквозь эту чистейшую воду Итачи рассмотрел ступни любовника, стройные крепкие ноги, пах в светло-русых волосках. Взгляд скользнул по мощному члену, даже без эрекции большому, захотелось увидеть его возбужденным, подержать в руке… стать причиной его возбуждения. Итачи жадно пожирал глазами аппетитное могучее тело европейца, от природы более крупное. Уильям был выше и явно превосходил в силе. От него приятно пахло. Итачи приблизился к нему ненавязчиво, погладил по совершенно безволосой груди, по рукам - на них волоски присутствовали, но столь тонкие и светлые, что для Итачи, у которого волос был толстым и темным, казались пушком и вызывали умиление. Хотелось улыбаться, видя такого грозного парня с таким милым пушком на руках. О Ками, это шутка или ты всерьез задумал создать совершенство и придать ему такие контрастные и несовместимые черты? Или наоборот, именно они и совместимы? Это так же природно и естественно? Блондин явно чувствовал себя не в своей тарелке, когда его так откровенно рассматривают. Невдомек, что это не от наглости или желания унизить, а от того, что он такой другой, такой диковинный и любопытный, что невозможно не пожелать его. Хотя бы пожелать рассмотреть подробнее... Изучить его изгибы, познать его тело, обладать этой красотой, не отпустить ее, сохранить для себя хотя бы таким образом. Конечно, подумал Итачи ревниво, в Японии он уж насмотрелся на брюнетов и брюнеток, чем таким "новым" сам Итачи может его в этом смысле привлечь? Да еще и натурала... Нет у него ни влажной пизденочки, ни мягких сисечек. Саске тем временем шерстил соцветия трав, которые свешивались с высокого берега. Если наклонить цветок, из него льется прозрачное масло для тела, имеющее чудесный травяной аромат. Итачи, заметив его действия, подставил ладони, чтобы Саске вылил на них немного прозрачного сверкающего нектара, и Итачи сразу увлажнил руки, а затем и младшему смазал руку - чтобы приятнее и легче скользить кожей по коже.. Но на самом деле Итачи знал, что в составе присутствует возбуждающее вещество. Сам он уже давно возбудился от одного вида своего светловолосого любовника, однако тот все еще чувствовал себя скованно. Его впервые яоят, да и пейринга такого раньше не существовало - это первый раз. Итачи с пониманием относился к его чувствам. Первый раз... Решив, что на суше будет сейчас удобнее, мужчины выбрались на этот небольшой цветочный остров, на котором росли также три деревца. Трава примялась, из-за чего все пространство вокруг тут же овеяло райским ароматом... в первое мгновение столь плотным, что он дурманит голову. Итачи прижал Уильяма к стволу дерева, принялся целовать его шею, грудь, водить руками по прессу, опускаясь все ниже. Блондин терпеливо позволял это, не делая ни попыток отстраниться, ни попыток поддаться. Но член его уже немного затвердел. Итачи не касался его нарочно, посасывал соски по очереди и то и дело заглядывал в глаза: что сейчас выражает лицо любовника? Но Уильям был все так же нахмурен и не расслаблен. Казалось, он мужественно терпит происходящее, и лишь тот факт, что это очень приятно, не вынуждал его оттолкнуть или ударить партнера, хотя и сердил тем самым. Итачи опустился перед ним на колени, обхватил поджавшиеся яйца, языком и губами раскрыл наливающуюся все сильнее головку. Сам простонал, закрыв веки... Как же приятно владеть любовником таким образом! Подержав во рту недолго, выпустил, провел языком по всей длине от самого основания, и засосал кончик уже чуть глубже. Услышал, как у любовника сбилось дыхание. Нежно провел рукой по уже полностью вставшему органу и оценил его немаленькие размеры. Член блестел от слюны, выделившейся смазки и цветочного нектара, которым его увлажнили ладони Итачи. Снова вобрав в рот наполовину, нарочно медленно и дразня, Учиха совершил несколько томящих движений и выпустил, касаясь лишь губами и оставляя на нем мягкие поцелуи. Покружил язычком, вновь поласкал рукой. Хочешь глубокой полноценной ласки, северянин? Хочешь? Будет ли тебе это приятно, несмотря на твою ориентацию? Не причинишь ли боли, не унизишь, несмотря на другую расу? Для чего тебе это? Будешь ли ты просто покорен воле богов или ты сам захочешь отыметь желанного любовника? Итачи открыл глаза и взглянул на Уильяма. Выражение его лица было немного растерянным, если не сказать испуганным. Голубые глаза смотрели теперь не хмуро, а удивленно, почти умоляюще. Кто-то действительно может так ласкать его? Другой мужчина действительно может без отвращения взять в рот член? Именно его член? С таким неподдельным удовольствием? Он испытывал порыв оттолкнуть, но выдержка, закаленная в изнурительных тренировках, дает терпение. В то же время Итачи видит, что ему приятно, что отталкивать не хочется... Это такое новое, любопытное... и не приносящее никому страданий. Этого хочет сама природа. Итачи расслабляется, вновь облизывается, набирает слюны побольше и плотно берет на всю длину, втягивает в себя, что есть сил, ощущая его пульс губами и языком. Выбивает тихий вздох у парня. Вряд ли северянин ожидал подобного. Его рука хватает Учиху снизу, за горло, но не причиняя ни боли, ни дискомфорта, просто держит, ощущая свое движение, свою власть и уязвимость партнера... Как и собственную уязвимость - доверить свое мужское начало другому парню, незнакомцу иной расы и народности, шиноби-отступнику, убийце, по слухам, маньяку, перерезавшему целый клан, включая свою семью... Уильям запрокинул голову, другой рукой взялся за кору дерева для опоры. Ему очень хорошо. Пытка удовольствием, которую боги уготовили ему, кажется потрясающей. Саске гладил его пресс и массировал грудь. Действие нектара начинало подстегивать нехило... Итачи сосал так хорошо, Уильям почувствовал, что вот-вот позорно кончит прямо в глотку парню, не сдержавшись, не учитывая чужих ощущений и выставив себя ведомым... Однако Итачи не позволил ему дойти до разрядки, прервав томительную ласку. Пока Уильям понимал, что происходит, Итачи ловко и быстро развернул его лицом к дереву, вжался сзади твердым членом, ища вход. Уильям дышал хрипло, его все еще беспокоило его положение и непривычные ощущения. Итачи прижимался со спины, одной рукой обхватывал его за корпус, другой все тискал зад и гладил по ложбинке. Уильям почувствовал, что пальцы стали влажными - это нектар. Возбуждение шарахнуло мощнее, когда пальцы принялись массировать анус. Учиха шептал что-то пошлое на ухо, подхватил любовника под ягодицы, нежно поглаживая и раскрывая. Северянин огрызнулся, сверкнув холодным взглядом. -Либо еби уже, либо проваливай! - мучительно прорычал он. Но Итачи выглядел реально познающим нирвану, он не издевался и не демонстрировал власть, он наслаждался. -Позволь насладиться тобой, - попросил он. Возможно, северянин счел бы это за унижение, но не в этот раз: потому что глаза Итачи выражали искреннее чувство, и это сбивало с толку. Оттолкнуть и избить того, кто не подразумевает ничего уничижительного в данном положении? Это не составляло труда сейчас, но это было бы глупо и жестоко. Не заслуживает таких действий. Высмеять? Еще глупее – зачем тогда сам принимал только что ласку. Зачем хочешь ее продолжения, точно одержимый? Эти сомнения заставили Уильяма вновь подпустить к себе Итачи. Но он все еще не был полностью раскрыт и доступен, словно на краю сознания подразумевался некий инстинкт защищать свое тело от других людей. -Мне неудобно так, - Итачи заставил его шире раздвинуть ноги и прогнуться в пояснице. Лицо бледнокожего Уильяма залило краской, когда ему пришлось принять требуемую позу. Итачи сначала прощупал его возбуждение, надавив под яйцами слегка, блондин едва не взвыл, до трясучки хотелось, чтобы он прикоснулся к нему так же изнутри, чтобы полнее ощутить удовольствие в этой пылающей точке. И Итачи сделал это. Он проник в девственника пальцами, желая подготовить. Уильям зажмурился от дискомфорта, на ресницах блеснули слезы от боли, но он терпел и по-прежнему не позволял себе ни стона. Предательский аромат нектара витал вокруг, вызывая пелену возбуждения перед глазами, а его действие на внутренности вообще не поддавалось описанию. Учиха насиловал удовольствием нутро любовника. Боль ушла на второй план, кайф затопил всю адекватность, лишил скованности и стеснения… Уильям чувствовал горячую страсть своего партнера и сам источал жар, его мышцы то и дело сводило в приятной судороге. -Почему ты сдерживаешься? – спросил Итачи разгоряченным шепотом на ухо. – Мне нравится твой голос… Поначалу действительно сдерживавшийся, блондин понял, что уже просто не в силах ничего произнести – голос пропадает от наслаждения, колени подрагивают, с губ срывается шумное дыхание. Саске просунул ему в рот два пальца, давая возбуждающее средство на вкус. Оно сладкое, и от него мощно дурманит мозг. Уильям покорно подчинился действию, чувствуя впервые в жизни непреодолимое желание сосать. Но почти сразу он вырвался, выгибаемый от ласк старшего Учихи, протяжно простонал наконец. Саске принялся дрочить ему, но Итачи попросил остановиться – не нужно стимулировать во время проникновения. Это может причинить боль во время спазма мышц, а нужно, наоборот, расслабиться. Мучительные секунды, пока Итачи входил в его тело, Уильям перенес стойко, но ему показалось, что без смазки и опыта любовника это произошло бы куда болезненнее. Его член почти не опал. Итачи давал привыкнуть, распирающий орган казался непомерным, хотя это было не так: он пришелся впору. Уильям заскреб по коре деревца, задерживая дыхание от напряжения и затем шумно выдыхая, стараясь как-то справиться с одновременной болью и удовольствием. Ему казалось, что малейшее движение вытянет из него кишки наружу и одновременно заставит кончать в траву. Итачи мягко направлял его, вынуждая постепенно двигаться, и оказалось, что это вполне терпимо. Одной рукой Итачи придерживал его за бедро, другой оттягивал яйца, понимая, что иначе не привычный к столь острому наслаждению парень кончит преждевременно. В общем-то, это бы не изменило ничего и не помешало, но Итачи хотел, чтобы Уильяму стало комфортнее. Он хотел облегчить процесс, насколько возможно. Итачи представлял, как твердый орган любовника упирается ему в губы, мажет по ним и проталкивается в рот и упруго елозит внутри, занимая язык, который сейчас не знал, куда деться. Хотелось снова обласкать его ртом, а затем ощутить внутри себя его мощную твердость, чтобы скорее унялась терзающая пустота. Вдвоем с Саске они поставили северянина на колени, имея его по очереди и не разрешая кончить. Член Уильяма стоял колом – то ли из-за ласк, то ли из-за волшебного нектара, то ли из-за всего сразу. После того, как любовники оказались на траве, ее аромат стал еще ближе, и еще больше цветов примялось, выделив сок. Он подействовал и в качестве аромата, и на кожу. Учихи казались двумя черноволосыми демонами, соблазнившими свою жертву и доводя ее до безумия любовным актом, чтобы поработить удовольствием. Итачи трахал блондина сзади, а Саске либо сосал ему член, забравшись под живот, либо сам засовывал головку во влажное тепло чужого рта. Он не делал ничего, что могло не понравиться блондину. Потом он занимал место Итачи, погружался в раскрытую податливую попку, но все еще тугую. Конфетка. Какой сладкий попался парень им – отзывчивый, чувственный, а с виду и не скажешь… Пусть у него нет опыта с мужчинами, но зато видеть, как он познает наслаждение и управлять им, покровительствовать ему восхитительно. Им с Итачи должно хватить опыта на всех троих. Уильям должен стонать и кричать в оргазме, иначе это не опыт, а дерьмо. Северянин больше не сопротивлялся и позволял себя вести, подпускал к себе, доверился. Он наконец принял происходящее и понял, что эти двое людей не сделают ничего, что ему не понравится. Он терял над собой контроль и всю волю каждый раз, когда ощущал очередное мощное движение внутри себя. Учиха брал его, не щадя больше, принося еще более мучительное удовольствие, лишал всякой стыдливости и заставлял открыть себя ему полностью, покориться ему полностью. Каждый толчок по возбужденной простате топил во вспышке и стремительно разливал по всему телу огонь. Оргазм приближался, Уильям стал постанывать, совсем забывшись. Он выглядел прекрасным в глазах братьев. Итачи и Саске смотрели на него сквозь чуть прикрытые от удовольствия веки, их лица исказила похоть, но Уильям не видел ничего – перед взором все заволокло. Его словно выбросило из реальности, взорвало. Когда зрение прояснилось, он увидел, как собственный член выстреливает порциями семени. Без стимуляции рукой… Он ничего не мог с этим бы сделать, его бывшее напряженным тело теперь словно таяло от того, что было слишком хорошо. Итачи навалился сзади, присосавшись к его плечу, Уильям чувствовал, как по ляжкам течет, и мучительный стыд возвращается вместе с сознанием. В какой-то момент руки, крепко обхватывавшие его, отпустили – Итачи отвлек Саске. Но приятная расслабленность продлилась лишь ненадолго, потому что возбуждающее действие нектара продолжалось. Едва спавшая эрекция вновь окрепла. Но теперь-то уж он не дастся так просто, он доберется до лакомого кусочка. Северянин развернулся лицом к братьям и увидел, что они целуются, стоя на коленях, и пальцы Саске растягивают зад Итачи. К подобному зрелищу вообще сложно остаться равнодушным. -Как бы я хотел быть твоим, - проговорил Итачи, когда Уильям тоже приподнялся и прижался к нему. Блондин терпеливо ждал, не решаясь прервать их. Он все еще был охвачен отголосками неги после оргазма и в голове еще не прояснилось. Но силы не покидали, тело, разгоряченное и вновь готовое ко всему, просило продолжения, хотело еще. Уильям просто потирал член, глядя на Учих. Они оба ему нравились, он бы с радостью выебал их по очереди, но он обязан взять лишь одного – старшенького. Их тела блестели, от них пахло потом, смешавшимся с ароматом нектара, запахом кожи и секса. Итачи наконец посчитал растяжку достаточной, и Саске мягко подтолкнул его улечься на землю. Итачи поморщился – видимо, проблемы со спиной. АНБУшная полиция здорово калечит молодых людей, заставляя работать на износ, в результате к 30 годам у каждого разбитое тело. В мире, где существует система, личность отдельного человека ничто. -Иди ко мне, - позвал Итачи, раздвинув ноги. Он знал, что блондину нравятся женщины, но ему придется сделать это… Через неприязнь? Через нежелание и подстегиваясь лишь искусственным возбуждением? Эта мысль, к тому же помноженная на собственный возраст, печалила, Итачи отчего-то почувствовал себя насильником, принуждающим другого человека и манипулирующим лишь его телесными функциями. Он мучительно подумал, что он сам не желанен, что его никто не хочет, а брат трахает лишь потому что он брат и всегда выручит… Уильям оглядел совершенное стройное тело брюнета, и желание накатило по-новой. Учиха сейчас казался незащищенным. Его черные волосы растрепались в цветах, губы, истерзанные поцелуями, стали ярко-алыми. Это он самый прекрасный цветочек на этом цветочном острове для Уильяма. Северянин смотрел в его темные завораживающие и отчего-то грустные глаза, не имеющие фокуса и пронзающие бесконечность – глаза интуитивного интроверта. Захотелось заставить их смотреть прямо на тебя, вернуть в реальность, и в то же время не возвращать никогда, потерять в бездне неведомого. Взгляд мечника заскользил по изгибам тела, переключился на фигуру Итачи, на мощные плечи и торс, на красивые кисти рук, на бедра и колени, гостеприимно разведенные в стороны, на член и мошонку в темных волосках, на сжимающийся влажный сфинктер. Уильям навис над Итачи и страстно поцеловал в губы. Было видно, что Учиха-старший не ожидал такого, и подобное даже вызвало ревность у его младшего брата, который что-то воскликнул, но не стал возражать, устроившись рядом. Поцелуй оживил черного ворона, крепкие объятья разгорячили мышцы, словно дали жизненную энергию и телесно, и ментально. Итачи обнимал любовника за плечи, прижимал к себе за ягодицы, зарывался в волосы на затылке. Ему нравилось трогать Уильяма, снова и снова, пробовать на вкус и гладить любые его места, ощущать их непривычность для себя и непостижимую красоту даже от самого простого, на что любой европеец не обратил бы даже внимания. Невысказанный восторг. Счастье, участившее пульс и разогнавшее сердце, от одного лишь осознания, что интересен любовнику не меньше, чем он для тебя, что он целует тебя, жадно и ненасытно тискает, как и ты его, вдыхает аромат твоих волос, как и ты зарываешься носом в его шею… Хватает грубо, почти зверски, но сразу же, опомнившись, возвращает прикосновениям бережность и нежность, чтобы не спугнуть, не причинить боли, не разочаровать, в конце концов, отблагодарить за ласку. Они целовались, закрыв глаза, неловко от страсти, жадно и долго, порой переходя на скулы и горло. Больше такого момента у них никогда не будет. Больше никто не напишет по данной заявке, потому что кроме ее автора эти двое никому не нужны. Это единственный в своем роде, первый и последний раз. Уильям потирался о промежность Итачи, а твердый член Учихи периодически мазал ему по животу. Оторвавшись наконец от губ любовника, Уильям приподнялся, взял его бедра и мягко ткнулся внутрь. Итачи выдохнул, его жаркая плоть принимала твердый мощный ствол почти без боли, у него был опыт с парнями, иначе он бы так же неуклюже сжимался, как это произошло с самим Уильямом чуть раньше. Как Итачи был терпелив с ним… И снова забытье в любовном безумии. Уильям обхватил колени Итачи и уложил их себе на одно плечо. Повинуясь неясному порыву, коснулся губами узкой щиколотки, выпирающей косточки… Он брал своего прекрасного темноволосого любовника, подчинял полностью, но оставался рабом его любви. Дыхание обоих нарушало покой этого райского уголка природы. В этот раз северянина накрыло волной удовольствия сильнее, и он обильно истек внутрь восхитительно сжимающегося тела на его члене. Взглянув в лицо Итачи, Уильям понял, что тот переживает нечто схожее, и ему не хватает совсем немногого… Он обхватил своей рукой его плоть, чтобы довести до пика и увидеть наслаждение, выгибающее Итачи, заставляющее простонать, прикрыть глаза дрожью пушистых темных ресниц. Северянин не помнил ни женщин, ни своей ориентации, не задавался больше вопросом, приятно ли что-либо или нет, стыдно ли что-либо или нет. Повиновался лишь интуитивному чувству, химии тел, физике инстинктов. Тому, что люди называют любовью. Но любви этой не суждено даже возникнуть. Они никогда не встретятся в реальном мире, разбредутся по разным дорогам, каждый в своем фендоме. Каждый построит собственную судьбу. Любовь проверяется испытаниями, временем и дрессируется бытом, а единственная встреча и страсть, обусловленная влечением плоти… Как она может с этим тягаться? Оставаясь лишь обрывком в памяти, стирающимся воспоминанием, с каждым днем все менее ярким, пока вовсе не превратится в сон. Итачи долго лежал в объятьях Уильяма. Затем, оставив его и брата в примятой траве, он слез в теплую воду, медленно погружаясь до самой груди. Нужно было обмыться. Нежную плоть, истерзанную сексом, обожгло при касании о воду, но затем стало привычно и приятно. Итачи потянулся – спина не ныла, позвоночник не ломало. Секс оказался полезен, движение помогло. Он окунул волосы в воду, прочищая от травинок и лепестков… «Боги» будут довольны, подумал он с надеждой, вознося хвалу высшим силам и благодаря за столь прекрасного партнера.