Пай-девочка

Ацуши вся из себя такая милая-милая-милая. Она любит короткие юбочки, платьица пастельных цветов и белоснежные чулки, как у девушек-школьниц с обложек журналов, улыбаться нежно-нежно и много-много говорить. Ацуши примерно учит уроки, даёт списывать оболтусам-одноклассникам и вот-вот закончит последний класс старшей школы, стремясь к лучшим оценкам и принятию себя сиротой, всеми поступками заставляя забыть об этом остальных А ещё Ацуши с той же нежной улыбкой раздвигает ноги перед незнакомцами и (почти) не жалеет об этом. И никто об этом, к счастью не знает... ну, не знал. Рюро Хиротцу - учитель со стажем работы буквально полжизни. Его уважают ученики, к его советам чутко и слишком уж внимательно прислушиваются коллеги. Он редко улыбается, несмешно шутит и любит поговорить обо всем подряд посреди уроков. Рюро далеко не молод, седина не даст скрыть его настоящий возраст, в отличие от ещё довольно молодого лица и телосложения. Ему бы в этом возрасте найти пассию в его вкусе и быть интеллигентным женатым мужчиной, примером для подражания, жене которого завидовали бы прохожие и учителя, да все вокруг. Вместо этого он периодически навещает девушек в публичных домах, где ему точно никто и никогда не откажет. Накаджима для всех была буквально чистым и непорочным ангелом, сошедшим в этот грешный мир прямиком из рая, где таких сладких карамельных девочек штампуют пачками и рассылают заказными посылками. Парни любили бережно приобнимать ее, касаться вьющихся световых волос, вызывая прелестный лёгкий румянец и игривый смех. Девочки делились с ней украшениями украшениями, косметикой и делали, - жаль, что завистливые, - комплименты. Хиротцу же лишь каждый раз внимательно всматривался в детское личико и глаза с фиалковыми вкраплениями, мягко иногда хвалил ее, проводя грубой сухой жилистой ладонью по макушке, и сдержанно наблюдал. Он делал так (почти) со всеми. Но вне школы он смотрел совершенно по-другому. Как и Ацуши вела себя отнюдь не как пай-девочка. – Я думала, вы приличный человек, Хиротцу-сан. – А я думал, что ты мечтала стать врачом, а не шлюхой. Рюро берет ее грубо, иногда без подготовки, кусает нежную шею и слушает-слушает-слушает ее стоны, ее крики и вообще все подряд, совершенно нежеланно, но ища отличия между такой развратной девочкой и отличницей, что всегда сидит за первой партой и отвечает всегда правильно и одной из первых. Он связывает ей руки и хочет каждый раз закрыть ей глаза, потому что Ацуши смотрит так пошло, будто бы какая-то фальшивка нарядилась в ее платье и теперь встаёт в самые пошлые позы. Рюро сдерживается, сжимает грудь, ещё совершенно детскую и небольшую, гладит то грубо, то нежно, изучая а после снова имеет её. Накаджима не сопротивляется и, _наверное_, не только потому что ей за это заплатят. Подаётся бёдрами и берет инициативу на себя, вставая так развратно и до чёртиков неправильно на колени и делает минет, не отводя взгляда, не стесняясь и, о боги, Рюро клянётся, чуть ли не насмехаясь над ним. Ацуши Накаджима - прекрасная актриса. Так говорил преподаватель по театральному искусству, так говорят все парни и девушки ее класса. Так, в конце концов, думает Хиротцу, на следующее утро видя вновь сдержанную улыбку и нежные движения рук, ног, головы и тела. Ацуши Накаджима - кукла. Созданная будто для детей, но удовлетворяющая утехи взрослых. Рюро не хочет думать, как называют таких людей. В школе между ними - улыбки, похвалы, знания, льющиеся рекой, его слишком сухая речь и её вновь милые-милые розовые платья, как у куколок из дорогого детского магазина, уже с высоким воротом, чтобы скрыть следы ее, Ацуши, "особого" клиента. Между ними - кроткие разговоры только об учёбе, руки, закрывающиеся в волосы ученицы чуть сильнее и дольше обычного, а ещё иногда долгие паузы и тихие моменты наедине. За пределами учебного заведения - сладостные, буквально конфетные поцелуи, которые, Рюро молча кричит ей, не достанутся никому из дураков-парней из класса Накаджимы. Он чувствует себя собственником и не признает, что возможно уже бесповоротно, мерзко и паршиво влюблен в собственную ученицу. Вдали от школы, в публичном доме, Хиротцу выбирает только ее, забирая на всю ночь, не отдавая другим клиентам, оставляя ночевать в своей квартире после ее основной "работы". Идти-то ей почти все равно, куда. Девочка засыпала практически сразу, и Хиротцу до одури уже после месяца таких встреч вырывает малышку с прекрасными глазами и хитрой улыбкой из борделя, вжимает в кровать и делает ее своей-своей-своей. Оставляет засосы, пурпурными вспышками распускающиеся на ее шее и груди. А после даёт выспаться и буквально насильно не пускает в школу. Ацуши лишь молча благодарит, после пробуждения оставляя кучу милых записок на двери, у холодильника и по всей квартире в принципе. Оставляет и уходит обратно в детдом. Осталось всего немного, чтобы покинуть это место. Накаджима уходит каждый раз из его квартиры, попутно (не)случайно забирая ключи, надеясь на что-то, но не строя воздушные замки из ничего. Уходит, чтобы с утра приветствовать учителя Хиротцу стандартной нежной улыбкой, но уже задерживая взгляд чуть дольше и краснея чуть сильнее нужного. Такое вот совершенно ненужное ей изменение и совершенно прекрасное ему зрелище. Наверное Рюро должен сгореть в аду за такое. Наверное, ему уготовлено особое место для самых ужасных людей где-то в котле дьявола, где он будет вариться вечность. Наверное, сам Сатана будет издеваться над ним и кричать о его грехе. Наверное. Но не когда каждую ночь с ним в кровать покорно ложится сам дьявол в коротеньких юбочках с нежной улыбкой и телом невинного и нежного ребенка.