Больно

Иногда Пауль был рад этой особенности чувствовать боль — с Тиллем это невольно сближало. Если Тилль чувствовал боль, то Пауль старался его особо не нагружать мыслительной деятельностью, а облегчал её. Час-два — и Тилль вновь в строю. Правда если Пауль где-то стукался или болел — Тилль неотступно был рядом с ним. Попробуй убеди его в этом. Тилль был непреклонен. Особое единство душ — подарок свыше. Но одновременно и проклятие. Как сейчас, например. Сцена в тюрьме напоминала Паулю съёмки клипа Ich Will — возможно всё дело в сковывающих движение цепях. Ходить можно, но уж точно не бегать. Ему «повезло» быть этим самым заключённым. С Тиллем, Оливером и Флаке. Обычная американская тюрьма. Сверху беснуются люди, сдерживаемые полицией. А вот снизу… Пауль почти зажмурился, когда Тилль упал, проехавшись по полу. Мужчина фактически боком почувствовал эту боль. Нога ещё заныла. А затем Тилль застонал, уворачиваясь от ударов Рихарда. И настоящих, сука. Пауль почти кожей чувствовал, как дубина неплохо так стукает по телу Тилля, отдаваясь тупой болью и у него самого. Было страшно до ужаса, но страх Пауль попытался подавить — не хватало ещё того, чтобы Тилль допытывался у него о состоянии здоровья.

***

— Всё нормально? — поинтересовался Тилль у притихшего Пауля. Конечно он догадался, что так напугало Ландерса — сам бы Круспе за такое прибил. Всё же если для Тилля это было как просто шлепок, то по Паулю это же сильно стукнуло. Конечно то, когда на него Шнай рявкнул, то этот всплеск страха у Пауля не был. Но до сих пор звенело. — Конечно, — Пауль неловко улыбнулся. — Ты как кстати? Рихард тебя прям от души бил. — Да ладно тебе, — Тилль отмахнулся, — для меня это ничего не стоит. А ты прямо напугано выглядел. Боялся, что и тебя так же стукнут? — Ну да — по заднице тоже неприятно было. Помнишь? О да! Эти съёмки Тилль надолго запомнил.* Тогда задница у него саднила так неплохо — сидеть малость было трудно. Тогда и проявилась эта особенность — чувствовать боль другого. — Ты не жалеешь об этом? — нарушил молчание Тилль. Пауль тепло улыбнулся и прижался к нему. — Нисколько.