Между грозовыми тучами

Зейн с досады пнул камень, и он со свистом полетел в пропасть, исчезая где-то на дне, в непроглядной темноте. Порыв ветра шумел в облаках, сгоняя их в кучу — сейчас они напоминали бегемота, но уже через минуту будут похожи на слона. Малик взъерошил свои черные, как смоль, волосы и раздраженно упал на землю, в пыль. Песок очутился между перьями, стало щекотно, но досада была сильнее, поэтому он лишь фыркнул. Очередной неудачный день, к счастью, уже подходящий к концу. Зейн с детства любил провожать солнце, следить за ним своими орехово-карими глазами, пока последний красный луч не скрывался за горизонтом. За ним обычно наступала прохлада, несколько минут небо бывало мятным, а потом опускалась темнота, и Зейн мог гулять по улицам, будучи незамеченным. Привлекать внимание ему никогда не нравилось — чем старше он становился, тем меньше ладил с окружающими. Крылья бесполезно топорщились. Зейн любил их и ненавидел одновременно. Они у него были особенными, иссиня-черного оттенка, из-за чего все думали, что он сорванец, как другие вороны, однако Зейн, в сущности, плохим никогда не был. Просто не давал себя в обиду таким, как Луи. Этот всё смеялся с другими ребятами, что Зейн до сих пор не научился летать, хотя это умели даже дети. Крылья вроде были, как у всех, не лучше и не хуже, а не получалось, сколько бы Малик ни пытался. Может, они были какие-то неразвитые, но тогда Зейн оказался бы слабаком. Ни за что! – Ненавижу! – бросил Зейн, рывком вскакивая, и пнул очередной камень с пропасти. Булыжник был достаточно большим, чтобы ему стало больно, но Малик почти не почувствовал. Он нашел на земле еще несколько камней, и отправил их в полет один за другим. – Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Пора было возвращаться домой, но Зейн домой совсем не хотел. По пути можно было встретить ребят из Академии, и уж они, конечно, камня на камне не оставили бы от его самооценки. Малик, в общем, не знал, зачем шляется неподалеку от главного корпуса, просто всегда любил стоять у этого обрыва и, швыряя камни на дно, вдыхать глубокий и терпкий запах голубики. Сами ягоды ему не так нравились. Кусты вдруг затрещали, и Зейн, обернувшись, увидел Лиама Пейна, с ярко-зеленым листочком в шелковых волосах. Он тоже учился в Академии, только в классах они не пересекались. Крылья у него сияли золотом, как и глаза, хотя последнее мало кто замечал, больше обращая внимание на оперение — соколов все любили. Просто Зейн был внимательным или у него было слишком много свободного времени, но глаза Лиама всегда привлекали его больше. Крылья Зейна заметно напряглись, и он невольно сжал кулаки. Не сегодня. – Слушай, тебе нельзя здесь быть, – вот так, не здороваясь, сказал Лиам, опасливо обернувшись в сторону большого здания с белыми колоннами, что величественно возвышалось на холме. – Если тебя тут увидят, у тебя будут неприятности. Зейн небрежно махнул крыльями, по какой-то неведомой причине стараясь выглядеть еще большим разгильдяем, чем обычно. – Я не боюсь неприятностей, – ответил он. – Да-да, ты такой крутой и чернокрылый, но я говорю серьезно: они завели огромную псину, которую спускают с поводка после отбоя, – проговорил Лиам. Как мило. Он мог бы не предупреждать. Но это, конечно, был Лиам. Вообще, Зейн о нем мало что знал, кроме того, что Лиам — сокол, много кому нравится, иногда его глаза восхитительно отливают золотым, и когда он смеется, у него появляются прелестные морщинки вокруг глаз. – Ладно, если уж ты настаиваешь, то я пойду, – Зейн скрестил руки на груди, замечая в своем голосе оттенок снисходительности. Откуда это только взялось? – Лети давай, – поторопил Лиам, замечая, что кто-то уже вышел на крыльцо. – Или ты не умеешь? – спросил он, прищурившись. – Всё я умею, просто не хочу. А когда захочу, тогда полечу, – ответил Зейн будто бы небрежным голосом. – А сейчас не хочу, понятно? Могу хотеть, а могу и не хотеть. Последнее явно было лишним, Зейн и сам это почувствовал, однако его пунцовое лицо продолжало надменно морщиться. Лиам понимающе улыбнулся — показались молочно-белые зубы. – Не хочешь? – переспросил он. Зейн был готов поклясться, что на миг зрачки полностью исчезли в золотом блеске. – Ладно. Не думай, что я сомневаюсь или что-то такое, – в тон ему ответил Пейн, изгибая одну бровь. – Просто это странно. Ты верно любишь привлекать к себе внимание... – Ничего я не люблю, – огрызнулся Зейн, решительно взмахнув крыльями, и... ничего не произошло. Он взмахнул еще несколько раз, но добился лишь того, что куст голубики слегка содрогнулся от порыва ветра. Ну и позорище! Лиам заливисто рассмеялся, вновь показывая жемчужные зубы, но тут же закрыл рот руками и оглянулся. На крыльце всё еще было какое-то движение, но по дорожке никто не шел. – Ты делаешь неправильно, – сказал он, становясь абсолютно серьезным. – Не надо двигать ими вверх-вниз, ты же не стрекоза какая-нибудь. Зачерпни крыльями воздух и оттолкнись. Нашелся умник. Ему только этих идиотских советов не хватало. – Типа так? – с сарказмом переспросил Зейн, широко махнув крыльями вкруговую, и его тело неловко дернулось вверх и с силой шмякнулось на землю. У Малика перед глазами заплясали солнечные системы. Кажется, в нос ему попала пыль, потому что он трижды чихнул. В голове послышался звон. Это же надо! Когда он поднял глаза, перед ним было лицо Лиама, золотое в свете заходящего солнца. У него на шее красивая родинка, Зейну еще не удавалось рассмотреть её, как следует. – Зейн, ты как, не ушибся? – участливо спросил Пейн, кажется, пытаясь понять, нет ли у Малика сотрясения. – Ты видел, Лиам, видел? – Зейн вскочил на ноги и схватил Лиама за запястье. – Я летел. Дюймов на пять от земли оторвался. Я летел! – повторил он прямо в лицо Пейна. Лиам удивленно моргнул. – Погоди, ты знаешь мое имя? – Конечно, знаю, – ответил Лиам смешинками на кончиках губ. – Это ведь тебя каждую неделю вызывают за драки. Ты не мог бы отпустить мою руку? – спросил он. Зейн, немного смутившись, отпустил его запястье, однако тепло его руки всё еще чувствовалось на кончиках пальцев. – А ты меня откуда знаешь? – Ну, ты ведь Лиам, – Зейн пожал плечами и посмотрел на голубичный куст, словно все ответы были там, среди листьев. Ему стало очень неловко, и он сложил руки в карманы, чтобы сделать хоть что-то. – В тебя просто наш воробушек влюблен. – Луи, да? Не позавидуешь ему, – нервно рассмеявшись, ответил Лиам, хотя по его лицу было заметно, что он смутился. Зейн наблюдал за ним боковым зрением. – Тебя перенести через ограду? – Нет, типа... я выйду через калитку. Но спасибо за предложение, Лиам. Помахав Лиаму на прощание, Зейн устремился к заросшей тропинке, считая про себя удары своего сердца. Билось оно слишком быстро, и Зейн сказал себе, что дело лишь в том, что он сильно стукнулся, когда падал. С минуту он шел, не оборачиваясь, а когда, наконец, повернул голову, увидел, как Лиам летит к большому зданию с белыми колоннами, и его крылья сияют золотом, вовсе не из-за солнца. Лиам решил, что восемьдесят седьмая страница станет последней, но, как назло, в четвертом абзаце появился его любимый герой, и ему пришлось продолжить чтение. Книжка была интересной, он читал эту серию с самого детства, но она до сих пор его не отпускала, и Пейн побаивался, что автор решит завершить серию на двенадцатой части. За окном ему померещился шум — опять кошки шуршат в кустах, выслеживая друг друга и мышек. С появлением собаки, они, наверное, скоро перестанут приходить — крупный мастифф выглядел угрожающе. Лиам кошек любил, так что появление сторожевого пса его не очень обрадовало. Шум повторился, словно кто-то вдруг чем-то стукнул. Лиам понял, что это не кошки, обычно шипящие в кустах. Что-то билось в стекло. Клюв? Птица что ли? На третий раз до Пейна дошло, что это камень. Отложив книгу, он подошел к окну. Внизу стоял Зейн и уже замахивался снова — на этот раз в его руках был довольно массивный булыжник. Вот неугомонный! Лиам отворил ставни и высунулся — прохладный ночной воздух ударил свежестью прямо в лицо. – Ты что тут делаешь? – спросил он, повертев головой во все стороны. Кругом были кусты, так что он всё равно никого бы не увидел, однако проверить стоило. – Как ты меня нашел? – Это не сложно, если ты Зейн Малик, – рассмеялся Зейн. В сумраке ночи его крыльев почти не было видно, хотя он стоял прямо под фонарем. Оставшиеся камни он бросил прямо под ноги. – Спускайся. – Но ведь уже отбой, – Лиам обернулся, словно в его комнате мог быть кто-то еще. Пустота. Соседей у него не было, хотя Гарри предлагал жить вместе, чтобы по вечерам было не так грустно. – Черт, Малик. У меня из-за тебя будут неприятности, – бросил Пейн и скрылся в комнате, чтобы закрыть дверь на ключ. Теперь можно будет сказать, что он спал слишком крепко, потому и не слышал, как стучали. Оттолкнувшись от подоконника, он спикировал вниз, приземляясь прямо напротив Зейна. Малик выглядел обескураженным, и Пейну в тайне понравился этот взгляд. Ресницы у Зейна были такими густыми, что, казалось, у зеркал его души есть великолепная рама. Казалось, присмотришься и увидишь себя в отражении. – Ты перелетел через ограду? – спросил Лиам, выпрямляя спину. Ночной воздух бодрил, и он чувствовал прилив энергии. – Получилось? – Там дыра в заборе, – поделился Малик, и его руки снова оказались в карманах. – Я её чуть-чуть подкопал, ну и вот... Голос Зейна смущенно растворился в воздухе, и Лиам, приготовивший колкость, решил не заострять внимание. – А как ты прошел мимо пса? – вдруг вспомнил он. – Налил снотворное ему в миску с молоком, – ответил Зейн, и его лицо засветилось от самодовольства. Лиам невольно поджал губы. – Ой, да не смотри ты на меня так, с ним всё будет в порядке, – отмахнулся Малик, и Пейн невольно улыбнулся. – Ладно, давай свалим отсюда. Ты, помнится, предлагал через ограду перенести? Лиам насмешливо хмыкнул, но всё-таки взял протянутую руку, и уже через миг они взмыли в прохладу ночного неба. Раньше Лиам еще никого не носил, только тяжелый чемодан, но Зейн словно ничего не весил, хотя его рука почти плавилась в его собственной. Они взмыли в небо, воздух здесь был чистым и сладким — у Лиама впервые за долгое время захватило дух. Наверное, почувствовал эмоции Зейна. Город под ними теперь выглядел крошечным, сияя миниатюрными огоньками окошек, и они словно могли попасть в любую точку за минуту. Это было не так уж далеко от правды. Если развить хорошую скорость, то вполне можно долететь до окраины и за десять-пятнадцать минут, правда, при условии, что никто не будет елозить внизу. – Ну, и куда теперь? – спросил Лиам, когда они замерли в вышине. Он редко летал ночью, и чувство было потрясающее, словно пали невидимые оковы. – К Вороньему Гнезду. Подавив удивление, Лиам решительно взмахнул крыльями, рассекая ими воздух, и устремился в южную часть города. По вечерам там горело больше всего огней, вороны, воробьи, голуби и другие очевидно «городские» обычно не спали допоздна. А уж соловьи и вовсе были ночными птицами, и жили очень близко к окраинам. В этой части города было много баров, бильярдных и других интересных заведений. Они приземлились у самой окраины, и Лиам с любопытством огляделся. В Вороньем Гнезде он бывал не часто. Фонари здесь были желтоватые, тусклые, улочки узенькие и не очень чистые. Из соседнего паба доносился шум: кто-то обещал разнести всё по камешку, если выпивку не принесут немедленно. – Свалка, – прокомментировал Зейн, зачем-то пнув консервную банку. Она врезалась в чей-то хилый забор с заметным стуком. – А по-моему неплохо, – ответил Лиам, продолжая рассматривать местные строения — дома были сплошь одноэтажными, но выглядели вполне уютно. При свете дня, вероятно, здесь было очень мило. – Так... зачем ты меня сюда позвал? – Мне нужно несколько советов по части полета, – ответил Зейн. Лиам попытался поймать его взгляд, но Зейн упорно смотрел в другую сторону, как будто это не Пейн был впервые в Вороньем Гнезде, а он сам. На секунду сокол даже задумался, почему район называется Вороньим Гнездом, если больше всего здесь живет голубей. Наверное, парни, похожие на Зейна, были более примечательными. – И всё? – спросил Пейн, когда Малик, наконец, соизволил посмотреть в его сторону. – И всё, – спокойно сказал Зейн, хотя Лиаму померещилось, что у него чуть-чуть задрожало веко. В брюшной полости стало немного прохладно, но Лиам решил игнорировать это чувство. – Ладно, – Лиам сделал несколько шагов вперед и увидел неплохо освещенный пустырь в подворотне. Кажется, оттуда недавно вывезли мусор, но Пейна это совсем не смущало. Выглядело, как приличная площадка. – Там кто-нибудь бывает? – спросил он. Зейн покачал головой. – Отлично, пойдем. Пустая площадка подходила для тренировок идеально. Сейчас она была полностью чистой, газон оказался немного примят, однако трава всё еще выглядела довольно высокой, а местами даже спали неприхотливые цветочки. Что ж, падать будет не так больно. Теперь Лиам видел, что местами валяются какие-то ящики, но они его совсем не смущали. – Ну, так мне нужно встать куда-то на возвышение или типа того? – услышал он голос Зейна. Малик ходил кругами. – В том, что ты полетишь, если тебя столкнуть, я не сомневаюсь, – сказал Лиам, встречаясь с ним взглядом. – Надо научить тебя подниматься в воздух. Давай, как я и сказал, зачерпни воздух и оттолкнись. Для него самого это было предельно просто. Лиам научился летать, когда ему еще не было пяти, и не знал людей, которые бы настолько припозднились. Обычно поздние детишки оказывались семилетками, но потом они чувствовали себя в воздухе вполне уверенно. Нет, бывали запущенные случаи, но к пятнадцатилетию могли держаться в воздухе и они. Малик, однако, побил и этот рекорд — насколько Лиам знал, он уже был совершеннолетним. Ответив ему кивком, Зейн решительно взмахнул крыльями, широко зачерпывая воздух, его тело вновь подбросило вверх, и он снова рухнул лицом в траву, издав при этом печальный звук. Кажется, ему было больно. – Нет, ты отталкивайся всем телом, ногами. Не только крыльями, – велел Лиам, и Зейн попробовал снова. На этот раз у него получилось оттолкнуться и пролететь выше, еще на несколько дюймов, после чего он упал, словно мешок с камнями. – А крыльями махать я за тебя буду? – Ты всегда такой вежливый? – пробурчал Зейн, однако замечание подстегнуло его, и он попытался снова. Лиам подумал, что они будут пытаться до тех пор, пока Зейн не задержится в воздухе хотя бы на несколько секунд. Это будет большим прогрессом. Зейн чувствовал себя хорошо. У него почти получилось, и на душе было легко, потому что раньше он боялся, что у него не получится даже ненадолго зависнуть в воздухе. Лиам был хорошим инструктором, терпеливым и заботливым, давал четкие и понятные указания, и его голос, успокаивающий и терпкий, приятно звучал в груди, как Малик глубоко вдыхал. Если бы не светлеющее небо, он бы не заметил, что прошло несколько часов с момента их встречи. Они летели, словно секунды, особенно, когда Пейн развеселился, и стал размахивать крыльями, чтобы сбить его с ног на траву. Обычно Зейн на такое обижался, потому что размах его крыльев был не особенно большим, но сейчас смешинки вокруг ярких губ завораживали его лишь сильнее. – Почему именно я? – ворвался в сознание самый теплый голос на свете. Каждая его интонация напоминала сладкий шепот весны. – А? – невнимательно откликнулся Зейн, чья голова была забита исключительно их тренировкой, пока они шли по узкой улочке. – Почему ты попросил именно меня помочь тебе? – уточнил Пейн. Его голос не стал менее приятным, разве что к головокружению Зейна добавились вспышки перед глазами. Нервно махнув крыльями, Зейн буквально заставил себя не засовывать руки в карманы. Вопрос застал его врасплох. Сперва ему казалось, что Лиам знает причину. А потом... потом он подумал, что если Лиам действительно узнает, то летать они не будут никогда. Вовсе не потому что Зейн не умеет. – Другие как-то доверия не вызывают, – сказал Зейн. Череп изнутри распирало назойливым скрипом. – А почему ты предупредил про пса? – Я не садист. Мне не хотелось, чтобы он тебя загрыз, – ответил Лиам вроде бы обыкновенным голосом, хотя Зейну почудилось, что он стал прохладнее на один градус. – Ты вроде как неплохой парень. – Ты это сегодня понял или всегда так думал? Теперь уже он не мог поймать взгляд Пейна, словно Лиам решил спрятать от него золотые искорки в глазах. У него на лице было много сокровищ, а Зейн мог продолжить список. Ему нравились руки. Ничего... такого. Просто пальцы у Пейна действительно были изящные и красивые. Лиам смотрел в сторону горизонта, где появились первые солнечные лучи, и его волосы вновь выглядели мерцающими волнами. – Мы почти не знаем друг друга, – наконец, сказал он и, с силой оттолкнувшись, взмыл в воздух. У Зейна свело желудок. – Увидимся в Академии. – Ага, увидимся, – ответил Зейн, провожая улетающего Лиама взглядом. Его кулак сам врезался в стену. Погода была удивительно хорошей, и Лиам уже предвкушал полет. Они могли полетать наперегонки с Гарри или он один мог отправиться выше, к облакам, наслаждаясь упругим ветром, доносящим ароматы зелени и далекого моря. Нужно было только оставить книжки в шкафчике, и тогда Лиам мог наслаждаться полетом до самого вечера. Ему хотелось хорошенько проветрить голову. Не то чтобы он много думал о вчерашней ночи, однако сбивчивые мысли так или иначе возвращались к внезапной прогулке, урокам полетов, Зейну. Лиам предпочитал думать, что эти мысли связаны, однако они вызывали разные ощущения. Летать ночью было действительно здорово: прохлада обжигала кожу, небо оказалось удивительно чистым и гостеприимным. Из него получился очень даже неплохой учитель. Лиам раньше никогда не пробовал давать уроки, но прошедшей ночью убедился, что неплохо формулирует команды и может вполне понятно донести, как именно нужно действовать. Если же дело стопорилось, он не стеснялся показывать пример. Трепещи, карьера преподавателя! И Зейн. Самое непонятное из случившегося. С ним было так легко, словно они знали друг друга целую вечность, однако окончание вечера оставило неприятную горчинку на губах. Возможно, Лиаму просто показалось. Он знал Зейна, потому что периодически наблюдал за ним — его часто наказывали за драки и вызывающее поведение — однако Малик-то совсем ничего не знал о нем. Поэтому всё вышло так скомкано. На тренировочной поляне стоял ужасный шум. Толпа гудела, окружая кого-то кольцом, и с крыльца ничего нельзя было рассмотреть. Кажется, в центре кто-то дрался, потому что Лиам вдруг увидел, как в разные стороны летят перья. – Опять воробьи и вороны, – шепнул ему на ухо Гарри. – Вот не живется им спокойно. У Лиама появилось нехорошее предчувствие. Воробьи налетели на Зейна целой стаей, не хуже коршунов, но он отбивался, как мог. Вернее, отбивался он, пока дрался с Томлинсоном, а вот когда подоспели его приятели, удача моментально покинула ворона. Его живо повалили на землю, и принялись избивать с такой силой, что Малик даже не мог перевести дыхание. Перед глазами плыли разноцветные круги, и он свернулся калачиком, чтобы защитить органы. – Что ты можешь? – рычал Луи у него над головой, и его нога раз за разом ударяла Зейна в область печени. – Ну, поднимись и скажи! Жалкий неудачник! – Пошел ты, – прохрипел Малик, и град ударов увеличился вдвое. Теперь пощады можно было не ждать, но Зейн и не собирался просить. Он радовался уже тому, что у воробьев с собой не было палок, багров и бейсбольных бит. Они могли сломать ему крылья, и тогда Зейн не полетел бы уже никогда. Боль становилась всё сильнее, Малик давился пылью, и мучительная пытка не прекращалась. Заслужил. – Ну всё, хватит! – послышался вдалеке знакомый голос, напоминающий золотую струну. – Я сказал: хватит! Представление закончено, уходите немедленно. Что-то теплое заполнило легкие, хотя Зейн мог только кашлять из-за пыли, попавшей в рот и нос. Уверенные руки Лиама схватили его за плечи и подняли на ноги, золотые глаза оглядели с ног до головы. Малик чувствовал себя мелким уродцем — у него была разбита губа и, скорее всего, были и другие повреждения. Тело болело, особенно жалко ныли ребра. Животу тоже досталось. Руки и ноги также неприятно жгло. Был и положительный момент: Лиам разогнал всех, и даже его друг Гарри исчез с поляны, словно его и не было. – Ты как, цел? – спросил Лиам, осторожно отряхивая его от пыли. Зейн невнятно покачал головой, и она чуть не взорвалась от боли. Тело напоминало недоваренную кашу, и он стоял на ногах слишком слабо. – Зейн? – Цел, цел, что расщебетался? – проворчал Зейн, шумно вытирая мокрый нос. Ладонь окрасилась в красный, и он раздраженно стряхнул капли крови на землю. Похоже, его хорошенько покоцали. Лицо заплывет, и он будет походить на человека, побывавшего в пчелином улье. Не в первый раз воробьи его пинали и не последний, но всё равно стало досадно и горько, словно мало ему было неприятностей без этих бесконечных стычек. А тут еще Лиам увидел его в таком виде! Что-то с его жизнью определенно было не так. – И это вместо спасибо? – Лиам скрестил руки на груди. – Что произошло? – Спасибо, – искренне ответил Зейн. – Но ничего не произошло, – Лиам заметно поджал губы, и Зейн болезненно выдохнул. – Просто ты зря меня защитил, я сам виноват. Вот, – Малик залез в карман и протянул Пейну мятую-перемятую открытку. Лиам удивленно вскинул брови. – Луи хотел это тебе подарить, а я... ну, в общем, я её испортил. Испортил — это мягко сказано. Вообще Зейн сшиб его с ног, вырвал открытку из рук и стал её комкать с такой силой, что Луи сперва даже опешил. Это, в общем, и дало ему небольшое преимущество. Если бы Зейн умел летать, всё закончилось бы в его пользу, однако Малик сумел лишь выбежать во двор, где и началась эпичная битва. – Зачем? – спросил Лиам, рассматривая мятый комок. Взять его он, кажется, не решался. – Я подумал, что Вы с ним не пара, – объяснил Малик, делая вид, что его интересует лишь порванная штанина. – Это ведь совсем не твое дело, – Лиам переступил с ноги на ногу. – Мне, может, Луи нравится. В глотке у Малика стало так сухо, словно он не пил целую вечность. Зейн попытался откашляться, и почувствовал вкус крови. В глубине души он пожалел, что Луи ему лицо не разбил со всего маху. – Но ведь он придурок, – быстро сказал Зейн. – Ну, если ты знаешь какого-нибудь не придурка, обязательно мне сообщи, – ответил Лиам и, оттолкнувшись от земли, взмыл к облакам. «Одновременно. И ногами, и крыльями, я понял», – подумал Зейн, хотя его тело сейчас было готово развалиться на части. Да и душа была с ним солидарна. Лиам швырнул в пропасть еще один камень, и он, рассекая воздух с легким свистом, исчез где-то в бездне. Что ж, теперь понятно, почему Зейн так часто приходил к этому обрыву и срывал злость на булыжниках. Это действительно расслабляет. Взяв камень побольше, Пейн буквально раскрутил его, и на этот раз стало еще легче. Чем больше камень, тем проще дышать — ясно. – Я не придурок, – услышал он тихий голос за своей спиной. – Чего? – спросил Лиам, обернувшись. Перед ним стоял Зейн. Запыхавшийся, но уже чистый, в новых штанах, с бинтом вокруг головы — во время драки ему рассекли висок. Один глаз ожидаемо заплыл, но в целом Малик выглядел лучше, чем он прелполагал. У Пейна даже от души отлегло. Он боялся, что что-то сломано, но следов гипса не видел. – Ты сказал, если я знаю какого-нибудь не придурка, сообщить тебе, – упрямо повторил Малик. – Вот я и сообщаю: я не придурок. – Сомнительно, – ответил Лиам. Зейн попытался улыбнуться, однако разбитая губа ему не очень позволила, и он еле слышно ойкнул. – Это типа «ты мне нравишься»? – Да, типа того, – нервно усмехнувшись, проговорил Зейн. – Прости, что я не романтик и не умею писать открытки. Открытки они... для слабаков, – подытожил он. – Мужчины признаются прямо. В груди у Лиама приятно потеплело. Вот оно. То, что расстроило его ночью. – Ты даже произнести это вслух не смог: промямлил что-то себе под нос, а я как-то должен догадаться, – рассмеялся Лиам. Тепло теперь бежало по всему телу, и кончики пальцев изумительно покалывало. Зейн схватил камень с земли и швырнул его прямо в пропасть, далеко-далеко, на невидимое человеческому глазу дно. – Ты мне нравишься, – громко и очень четко сказал он, собрав в кулак всю смелость, что у него была. – Поэтому я тебя попросил со мной позаниматься. Если честно, я не особо верю, что у меня получится взлететь. Просто хотелось потратить твое время. – Ты мне тоже нравишься, – с улыбкой проговорил Лиам, и его голова сама склонилась на бок. – Хотя ты ведешь себя, как засранец. – О-о, нет. – О-о, да, – Лиам улыбнулся еще шире и глубоко вздохнул, прочищая легкие. Вечерняя прохлада не могла выгнать из него тепло. – Слушай, летать для нас, как дышать. Просто... расслабься. Почувствуй каждое перо. Оттолкнись и лети. Не получится, ну и черт с ним, – добавил он, ободряюще кивнув. – Пингвины и страусы тоже не летают, но хуже от этого не становятся. Мне ты меньше нравиться не будешь уж точно. Зейн посмотрел на заходящее солнце и неуверенно кивнул. По телу пробежала нервная дрожь. Зейн осторожно взмахнул крыльями, пытаясь почувствовать каждое перо, и ветер действительно ласково прошелся по его телу, словно пытаясь вселить в него уверенность. Лиам смотрел на него, кажется, даже не моргая, и Зейн чувствовал, что более ответственного момента в его жизни просто не может быть. – Не получится, – наконец, сказал Зейн, сложив крылья за спиной. От волнения у него заметно тряслись лодыжки. – Столько раз пробовал, и всё впустую. Луи прав, я просто неудачник. – Не у всех получается с первого раза, – пожал плечами Лиам. Как всегда невозмутимый, с заметной теплотой в ручьистом голосе. – Не получается и со второго, третьего, и что теперь, перестать пытаться? Расправь крылья и лети. Не получится, попробуешь снова, снова и снова. Зейн прикрыл глаза и выдохнул самое важное: – Не могу, когда ты смотришь. Его уши уловили, что Лиам выдохнул вместе с ним. Еще они поймали порыв ветра, далекие крики, доносящиеся из Здания на холме, ворчание мастиффа, но выдох Пейна был куда важнее. – Иди сюда, – сказал он. Зейн неопределенно качнул головой, но всё-таки подошел ближе, чувствуя, что мир замирает вокруг. Прохладные руки Лиама легли на его шею, слегка поглаживая её. Губы стремительно приблизились, окружили его собственные бархатной нежностью. Горло сладко сдавило, Зейн выдохнул в поцелуй, чувствуя, что мычит от удовольствия, потому что язык Лиама начал сладко баюкать его в медленном танце. Пальцы Лиама скользили по его шее, слегка задевали ухо. Он не чувствовал боль на губах, когда Пейн прикасался, напротив — она исчезала, словно поцелуй Лиама обладал целительной силой. Жар проник под кожу Зейна, и он чуть не растаял у Лиама в руках. – Лети, – прошептал Лиам, отстраняясь от него лишь на пол дюйма. – Лети, я в тебя верю. Язык Зейна невольно прошелся по губам, собирая остатки неземной сладости. Он отошел на несколько шагов назад, глубоко выдохнул и, взмахнув крыльями, взмыл в воздух, так высоко, как никогда раньше. У него захватило дух, и он чуть не закричал от восторга. Сделав круг в небе, он красиво спикировал вниз и приземлился точно на ноги, словно всю жизнь только этим и занимался. Золотые крылья Лиама были широко раскрыты, как и его глаза. – Я полетел и, черт возьми, Лиам Пейн, это всё ты, – заявил Малик, крепко стискивая Лиама в объятиях. Это было немного болезненно, потому что Зейн неплохо получил по ребрам, однако ему хотелось передать Лиаму хотя бы часть своей нежности. Пейн рассмеялся и взъерошил его угольно-черные волосы. – Тебе просто нужно было встряхнуться. Всегда пожалуйста. Зейн обошел вокруг Лиама, красиво ведя крыльями, а потом вдруг плюхнулся прямо на краю обрыва, свесив ноги. Кажется, он хотел, чтобы Лиам последовал его примеру. Пейн посмотрел по сторонам, скорее по привычке, чем из надобности, и сел рядом, слегка касаясь ноги Зейна своим бедром. – Странно это как-то, – проговорил внезапно Зейн, слегка заливаясь краской. – Знаешь, когда смотрю на тебя, дышать и больно, и сладко. И не получается вдохнуть слишком глубоко. И в горле першит, и жжет у плеч, и губы будто распирает изнутри. Ему не хотелось, чтобы Лиам рассмеялся. Это... было слишком важно. – Тогда это больше, чем симпатия, – самым понимающим голосом сказал Лиам. Зейн содрогнулся и перевел взгляд на него, чувствуя, что внутренности хотят превратиться в мотыльков. – Знаешь, о чем я думаю, когда смотрю на тебя? – Какой он горячий красавчик? – попытался Зейн. Губы Лиама знакомо поджались, но глаза смотрели открыто и смешливо, со знакомой теплотой. – Кажется, я не угадал. – Нет, я действительно так думаю. Просто помимо этого я думаю, как можно чувствовать себя так с человеком, которого едва знаешь? Будто Вы знакомы вечность, и у Вас есть что-то общее. А если не думать об этом, остается лишь тепло вот здесь, – Лиам осторожно коснулся Зейна в области сердца. – Чувствуешь такое? – Я только что умер, – еле выдохнул Зейн. Лиам понимающе улыбнулся. Улыбался не только губами, но глазами, лицом, и Малик не мог устоять. – Но вообще да, чувствую. Стой, не убирай руку, – он накрыл ладонь Лиама своей, теснее прижимая к своему сердцу. – Просто... слушай, как оно бьется. Губы Лиама рассеянно замерли, теплые смешинки искрились на самой кромке. Сердцебиение Зейна приятно разрывало ладонь, и, кажется, он мог слушать его вечно.