Ничего.
Люди бывают разные и их души подвергаются изменениям в течение всей жизни, пачкаясь или окрашиваясь в различные цвета, в зависимости от совершенных поступков. Иногда бывает, что душа такая склизкая и грязная, что к ней даже прикасаться не хочется, но Жнецы не должны испытывать презрение. Это мешает. У Жнеца есть работа и он обязан ее исполнить, вне зависимости от своих желаний, чувств и мыслей. И так было всегда и испокон веков, чувства грубели, а сердца покрывались ледяной коркой, что в непробиваемый панцирь превращалась, с каждым годом все тверже и тверже. Но существует и ряд исключений. Жнецам не разрешалось испытывать эмоции на работе, но никто не запрещал после, хотя их жизнь и состояла лишь из одной бесконечной работы. Но Юнги не унывал и лелеял трепетное чувство, что теплилось внутри и мерцало точно маленькая звезда. Имя ему было — сентиментальность. Мин Юнги — сентиментальный жнец, который каждому своему подопечному приносит цветы. Полевые или декоративные, в горшке или резаные, крашенные и естественные. Вне зависимости от того, чем занималась душа. Ведь каждый из них умирал. Юнги приносил цветы и несчастному ребенку, и осужденному на смерть. Честолюбивому политику и отпетому мошеннику. Вне зависимости от цвета, вида и формы души — Мин Юнги неизменно приносил цветы и провожал подопечного в последний путь. Жнец считал, что каждый достоин хотя бы посмертно получить частичку счастья, ведь даже те, у кого была аллергия на цветы, могли спокойно вдохнуть их сладкий аромат и насладиться бархатистостью лепестков. Цветы вызывали слезы благодарности и горькие улыбки, помогали принять неизбежность и справиться с выворачивающей наизнанку болью, что сводила с ума и втиралась ужасом в кожу. Бутоны впитывали жгучие слезы и распускались сильнее, обволакивая сладким ароматом и кружа голову, позволяя нежной дымке застилать взор и спокойно пройти в пункт.Цветы были визитной карточкой Жнеца Мин Юнги и всегда сопровождали его, мягким шлейфом следуя за ним везде.
В начале с ним боролись, потом перестали. В этом не было смысла и напрягаться лишний раз никто не хотел. Это не вызывало проблем, наоборот улучшало работу Юнги и на него махнули рукой. Пускай будет единственный во всем мире сентиментальный Жнец смерти. И Юнги был. Стоял, ожидая свой букет и поглядывал на циферблат наручных часов, вслушиваясь в их тиканье и проверяя, как близко сегодняшняя душа к смерти. Он прикрывал глаза и темнота раскрашивалась в яркие оттенки, вырисовываясь в картину, которую видел его подопечный. Он ощущал как забивается в нос сладкий аромат лилий и как слепила глаза белизна снега, втыкаясь морозом в кожу и протыкая ее насквозь, до вен доходя и выпуская кровь. Блондин открыл глаза и улыбнулся флористу, что протягивал букет белых лилий, перевязанных полупрозрачной голубой лентой. — Ваш букет, — бархатистый голос ласкал уши и карамелью разливался по коже. Юнги любил этого человека, наслаждаясь мягким мерцанием его души и приятными пастельными оттенками, что радовали глаз. Мин улыбается одними уголками губ, чуть кивая в знак благодарности и забирает букет, уже собираясь уходить, как его легко касаются за руку и флорист с нежной улыбкой, протягивает веточку красного цветка с бело-желтой серединой. Солнечные лучи заливают магазин сквозь широкие окна и играют в прятки в пшеничных волосах флориста, игриво ласкают его смуглую кожу и точно мерцание звезд поселяют на дне зрачков парня. — Спасибо, Тэхен, — спокойно благодарит Юнги и вновь кивает в знак благодарности, чуть приподнимая верхнюю губу, улыбаясь деснами и мысленно делая зарубку, что этого парня нужно поручить самому хорошему Жнецу. Он выходит за дверь, оставляя после себя лишь перезвон колокольчика на двери и бабочек в животе Тэхена, что неотрывно следит за блондином сквозь окна магазина. Флорист руку к сердцу прикладывает и опускает веки, вслушиваясь в собственное сердцебиение, что гулко отбивает ритм, набатом стуча в ушах. Он эти редкие улыбки по крупицам внутри себя собирает, позволяя волнительным чувствам обвиться лозой вокруг сердца и буйно цвести белоснежными цветами, под цвет шелковистых прядей покупателя.«Мин Юнги»
Даже имя пускает дрожь во всем теле, навевая чужой хриплый голос и мягкие карие глаза, что темнели на закате и светились изнутри в лучах полуденного солнца. Алебастровая кожа, которая может поспорить насчет белизны с хризантемами и лисий разрез глаз, в уголках которых всегда лучики морщинок собираются при каждой улыбке. Блондин смешно морщит нос и округляет глаза, по-детски дует губы и ярко улыбается, заставляя сердце удар пропускать, а дыхание сбиваться. Флорист начал с малого, в отчаянной надежде, что его попытки заметят, хоть спустя пару месяцев ничего и не происходило. В начале он лишь улыбался, спрашивал как дела и пытался завязать легкую беседу, заслушиваясь хрипловатым низким голосом и засматриваясь на точеное лицо с идеальными чертами. Но это не приносило желаемого результата, лишь больше кружило голову Киму и он сильнее погружался в загадочного блондина, влюбляясь в него с каждой встречей все сильнее и сильнее.Поэтому парень решил пойти другим путем, используя то в чем он отлично разбирается — цветы.
Первым цветком была белая трепетная акация, что легко рассказывала о волнующих флориста эмоциях, но покупатель остался абсолютно глух к его немому признанию. Вторым стал фиолетовый борец или аконит, чьи соцветия глухо звенели и переливались на свету, позволяя увидеть расчерчивающие лепестки жилки. Третьим стала ветка сирени, что сладко благоухала и кружила голову своим ароматом, радуя глаза приятным нежно-розовым оттенком, точно море во время заката. Но даже третья попытка не увенчалась успехом. Блондин продолжал забирать цветы и хрипло благодарить своим низким голосом, неизменно улыбаясь на прощание и пуская табуны мурашек по коже Тэхена. Флорист не хотел отчаиваться и продолжал свои попытки признаться, не набираясь смелости сказать вслух о своих чувствах. Рассказать о том, как у него сердце замирает и дыхание сбивается, как прекрасные карие глаза и насколько нежная чужая улыбка. Он мог часами прокручивать эти монологи в своей голове, но в итоге не выдать и звука, лишь мягко улыбнувшись, наверняка покраснев до кончиков ушей и протянув очередной цветок в ответ. Их было так много, что это стало своеобразным ритуалом и даже это безумно нравилось Тэхену. Хоть он и отчаянно гнал от себя мысли, что Мин может быть не один, но за год их каждодневных встреч, парень ни разу не видел рядом с блондином хоть кого-нибудь. Это вселяло надежду и позволяло трепетно взмахнуть крыльями и начать кружить вокруг его сердца, наслаждаясь сладким ароматом его любви, что оплетало все внутри. Флорист так привык к этому ритуалу, что в начале не смог поверить своим глазам, увидев, как недавно ушедший покупатель заходит обратно в магазин, невесомо ступая черными туфлями по кафельному полу. Блондин улыбается одними уголками губ и заметно нервничает, почему-то постоянно оглядывается назад и чешет шею, боясь оторвать глаза от пола. На щеках смущение румянцем играет и ползет на шею, а пальцы руки заметно подрагивают. Мужчина что-то прячет за спиной, резко вскидывает голову, пронзительно смотря в глаза и тут же опускает их, обернувшись за спину точно ища у кого-то поддержки, но кроме них в магазине никого. Возможно это должно напрячь флориста, но он лишь давит смущение и старается не пищать от умиления, сраженный чужой красотой наповал. А потом Юнги отрывисто кивает кому-то и делает глубокий вдох, вновь захватывает взгляд Кима и заставив смотреть только на себя. Тэхен гулко сглатывает и мысленно молится, чтобы щеки не покраснели, ведь он уже ощущал как горят уши и шея. Он прикрывает глаза лишь на секунду, позволяя себе воздуха глотнуть, буквально с силой пропихивая его в себя и ошарашено распахивает глаза, увидев перед собой сорванный букет незабудок. — Мне сказали, что ты поймешь, — нервно хрипит блондин и снова глаза в пол упирает, боясь на флориста взглянуть лишний раз. — Да, пойму, — Тэхен свои пальцы с чужими переплетает, тянет покупателя на себя и целует в кончик носа, буквально на пару миллиметров остановившись возле губ, резко передумав и быстро коснувшись чужого носаОни неспешно шли к этому и так же будут идти дальше, медленно позволяя цветам внутри вырасти и распуститься.