angel

бэмбэм закрывает глаза. голова идёт кругом. они любят давать друг другу клички, особо не задумываясь над тем, что они значат. наверное, бэмбэм делает это даже чаще, чем югём, потому что югём больше любит слышать такие слова в свой адрес, чем говорить. из сотен кличек у бэмбэма для него есть только одна самая любимая. любимая потому, что она слишком сильно похожа на правду – что бы югём ни делал, что бы он ни сказал, бэмбэму так часто хочется назвать его ангелом, что он потерял счёт тому, сколько раз он почти прокололся, едва не обратившись к нему так при людях. бэмбэм даже на секунду не представлял, что быстро отойдёт от новой татуировки югёма, но это уже просто невыносимо. и этот дурацкий уговор ничего не делать друг с другом, пока не наступит перерыв между расписаниями, совсем не помогает. бэмбэм бы жалел, что они обещают друг другу такое, если бы каждый раз, как они срываются, не оборачивался в недели жизни в постели, когда всё, что заставляет их из неё выбраться – это работа, на которую они начинают беспрерывно опаздывать, появляясь на людях в далеко не самом лучшем виде. бэмбэму ничего не стоит лишний раз заплатить стаффу за то, чтобы их обоих привели в порядок, а на югёме замазали очередные следы от укусов без лишних слов, но участники всё же не слепые, так что это просто вопрос времени, когда им с югёмом по-крупному влетит от них за такой сомнительный образ жизни. но он не может совсем не видеться со своим парнем – чёрт, им же не обязательно постоянно трахаться, могут же они просто проводить время вместе? – ого, вот это скорость, – бэмбэм закусывает губу, глядя на югёма, ступающего вглубь квартиры босиком по холодному полу. – я писал тебе минут пятнадцать назад. бэмбэм не торопится встречать гостя, терпеливо ожидая его на диване в гостиной. в данный момент он слишком занят переключением музыки на стереосистеме, чтобы делать что-то ещё. на самом деле югёма пришлось ещё долго уговаривать; он упорно настаивал на том, что занят, пока бэмбэм не написал, что если он сейчас же не приедет, то может заниматься дальше чем угодно хоть всю жизнь. один. – хочешь пойти куда-нибудь? югём выглядит запыхавшимся. бэмбэм испускает смешок, хотя на деле находит его безумно милым сейчас – растрёпанная чёлка, никакого макияжа на слегка порозовевшем лице. на его плечах осенняя куртка, из-под которой выглядывает мятая майка, выправленная поверх обтягивающих чёрных джинс, местами потёртых на швах оттого, какие они старые. – ну уж нет, – бэмбэм останавливает свой выбор на нужном треке, хлопая по дивану рядом с собой, чтобы югём садился рядом. – мне просто стало скучно валяться здесь одному. совсем отвык от выходных. югём усмехается, стягивая свою куртку и опуская её на подлокотник дивана. бэмбэм на секунду задерживает дыхание – перья выглядывают из-за его плеч, словно приобнимая сверху, и старший сжимает в кулак все свои силы, чтобы не представлять, как ведёт пальцами вдоль этих перьев с плеч на спину югёма, впиваясь в нежную кожу ногтями там, где они завершаются огромным крестом. бэмбэм осознаёт, что эмоции всё же выдали его, потому что на лице югёма появляется хитрая улыбка. он отвергает предложение бэмбэма сесть рядом, вместо этого взбираясь к нему на колени, основной вес опирая на свои ноги, чтобы бэмбэму не было тяжело. последний чувствует жар от их неожиданной близости, и его взгляд сам собой падает на губы югёма – блестящие и розовые. наверняка, как всегда, безумно мягкие. – что ты делаешь? – спрашивает бэмбэм, стараясь звучать спокойно, перебивая стук собственного сердца где-то в горле. – ты очень красивый, – югём пропускает слова бэмбэма мимо ушей и наклоняет голову в улыбке. – ты ещё красивее, когда смущаешься. югём улыбается шире, глядя, как бэмбэм мешкается, и зарывается носом в его шею; руки младшего медленно ползут по его груди вверх, пока одна не захватывает его под голову, указательным пальцем задевая нежное место за ухом и большим чуть нажимая прямо под кадыком, – бэмбэм содрогается от щекотки и возбуждения, – а другая не остаётся на плече. югём чуть оттягивает бэмбэма за шею в сторону, проводя по ней носом, но пока не решаясь целовать. бэмбэм ещё не понимает, как ему удаётся держать себя в руках, ибо что-то внутри него дико переворачивается от всего, что младший сейчас делает, образовывая сосущую дыру. он собирает последние остатки своей воли и ровным голосом произносит: – югём-а, о чём мы договаривались? югём недовольно скулит ему на ухо, продолжая щекотать шею носом. – я терплю уже неделю, – он использует этот свой детский тон, и бэмбэм не знает, чего он хочет больше: посмеяться над ним или дать ему всё, чего он только пожелает. – это не ответ, – он всё ещё пытается быть неприступным. – ты прекрасно знаешь условия, и я позвал тебя сюда не за этим. – но ты закрыл кошек в ванной. думаешь, я не заметил? югём звучит так, будто он уже победил, и щёки бэмбэма бросает в жар от такого выпада. он оттягивает югёма за волосы, чтобы рассмотреть его лицо. югём весь прогибается от сжатия его пальцев на своей голове, ничуть не скрывая то, как он обожает это, и бэмбэм только сильнее злится на него за то, как горячо он выглядит, когда поддаётся ему. – неужели ты ещё и надеешься на что-то после такой наглости? – югём дёргается навстречу губам бэмбэма, но тот крепче сжимает его волосы, фиксируя его на месте. – может, мне стоит использовать тебя, а самого отправить тебя домой ни с чем? – п-пожалуйста... – на щеках югёма расцветает румянец, а приоткрытые влажные губы подрагивают. – "пожалуйста" что? – бэмбэм не слышит ответа, и пальцы его свободной руки начинают скользить по прессу югёма, цепляясь за ширинку джинс и опускаясь на заметный бугорок. – что, если я заставлю тебя отсосать мне прямо сейчас, и запрещу тебе трогать себя, пока сам не решу, что тебе снова можно? – я... пожалуйста, бэм, – югём сжимает руки на шее и плечах бэмбэма в кулаки, отдёргиваясь от его руки на своих штанах, словно касание обжигает его. – ещё раз. ты будешь меня слушаться? – да, – на выдохе отвечает югём. – да, буду. – хороший мальчик. югём отзывается стоном, и бэмбэм наконец позволяет ему поцеловать себя. это просто поразительно, что с ним делают такие разговоры. югём впивается в губы бэмбэма своими, так горячо и отчаянно, что их зубы сначала немного сталкиваются. одни такие поцелуи стоят того, чтобы бэмбэм изводил югёма до белого каления. в качестве небольшого уступка бэмбэм первым выпускает свой язык, мысленно подмечая то, как югём мгновенно отвечает на этот жест, сцепляя их языки между собой в безумном желании быть ближе любыми способами. это сводит с ума и его тоже; он правда очень старается держать холодный статус босса ситуации, но, господи, как же это сложно, когда югём целуется настолько хорошо, что уже это заставляет голову кружиться до миллиона острых звёздочек перед закрытыми глазами. югём любит подчиняться, но совсем не умеет делать это безоговорочно – да, в итоге он сделает именно то, что ему было сказано, но он не будет собой, если в процессе не станет испытывать бэмбэма, нарываясь на наказание или грубость. бэмбэму это нравится. нравится лишний раз напоминать себе, что югём делает всё это ради его реакции, какой бы она ни была. поэтому сейчас руки югёма лезут под майку бэмбэма, и бэмбэм пока что позволяет ему зайти как можно дальше, не останавливая его. югём чувствует свою свободу и переступает ещё одну грань, медленно начиная тереться о бедро бэмбэма. тот разрывает их поцелуй, сжимая югёма рукой за горло. – совсем не умеешь держать себя в руках, хм? – югём закусывает губу, но молчит. – я не разрешал тебе делать этого. – мне казалось, ты не против, – он снова бесстыже улыбается, вынуждая пальцы бэмбэма сильнее сжаться на его шее. он снова подаётся вперёд, но бэмбэм не позволяет ему. – хватит с тебя. бэмбэм плавно переносит руку на плечо югёма, настойчиво нажимая вниз, но тот не поддаётся. словно пытаться толкнуть скалу. бэмбэм никогда не признает этого, но он не особо любит вспоминать о том, какой югём на самом деле сильный, и, будь он хоть немного посвоевольнее, у бэмбэма не вышло бы так откровенно им командовать хотя бы в силу физических факторов. но югём не такой, поэтому он просто играет. – заставь меня. скажи, что мне сделать. бэмбэм чувствует, как жар разливается по его щекам до самых ушей. это нечестно. но это заведёт югёма сильнее, что, в общем-то, неплохая месть. – ты сейчас спустишься передо мной на колени, – бэмбэм говорит медленно и тихо, внутри рассыпаясь на тысячи осколков из-за того, что он ещё не закончил, а югём уже начинает выполнять это, так же неспешно, как его слова слетают с губ. – и разденешь меня. колени югёма касаются ковра перед диваном, и он неторопливо, почти что нежно проводит ладонью по резинке спортивных штанов бэмбэма, соскальзывая на то место, где ткань (уже давно и очень, очень ощутимо) приподнимается. он в последний раз поднимает на бэмбэма затуманенный взгляд чуть прикрытых глаз, и у бэмбэма захватывает дух. он даже не понимает. нет, он вообще понимает, что он с ним делает? это невозможно. – ты такой красивый, – снова вырывается у югёма, будто бэмбэм и так не слышит это от него по сотне раз на дню, и ему обязательно нужно сказать это именно сейчас. – сделаешь мне хорошо? бэмбэм старается не вслушиваться в собственные слова, следя только за реакцией югёма. – я постараюсь, – он влюблённо смотрит наверх, словно под гипнозом, и это безумно красиво, и бэмбэм хочет бросить свой образ и зацеловать его разгорячённое лицо, но это не тот ответ, и югём знает это. – югём-а, – бэмбэм выбирает более строгий тон. – ты сделаешь мне хорошо? он отодвигает лодыжкой колено югёма в сторону и проскальзывает стопой между его ног, проводя именно там, где джинсы будто вот-вот затрещат по швам. югём издаёт беспомощный стон, прогибаясь под движениями бэмбэма, но кое-как вынуждает себя снова поднять голову. непослушная, влажная у самого лба чёлка залепила его глаза и его губы слегка подрагивают. бэмбэму кажется, что ещё капля, и он взорвётся. – да. всё, что хочешь, да. бэмбэм издаёт одобрительный смешок, и югём опускает глаза перед собой, большим пальцем проводя вверх по члену бэмбэма через ткань, заставляя орган слегка дёрнуться в ответ. это вызывает у него улыбку, и он уверенно сжимает пальцы на резинке штанов, приспуская их вниз сразу вместе с трусами и встречая касанием губ открывшуюся головку. бэмбэм зажмуривается, пока глаза не становятся влажными, затем вынуждает себя открыть их снова и опустить вниз. югём увереннее справляется со штанами, спуская их на пол, и пальцы его руки, такой аккуратной и тоненькой для такого сильного тела, мягко смыкаются на члене бэмбэма. бэмбэм не видит из-за вороха крашеных волос, но чувствует, как пухлые губы обхватывают его головку и рука начинает неспешно двигаться, методично покручиваясь вокруг его длины. всё, что он видит перед собой – растрёпанные волосы, широкие плечи, ладонь, жадно плутающая по его рёбрам, – югём не может иначе, ему нужно трогать и ощущать всё сразу, – где-то на грани затуманенного сознания, когда он закрывает глаза, и наяву, когда открывает – крест, по обе стороны от себя распускающий огромные крылья. пред его ногами, для него одного. – мой ангел-- бэмбэм не уверен, говорит он это вслух или в своей голове, но он больше ни о чём не может думать, кроме этих двух слов. нет. он не может думать вообще. югём заглатывает глубже, убирая ладонь с пути, и бэмбэм закидывает голову к потолку в попытках поймать хоть немного воздуха. как бы то ни было, югём всё же заслужил своё вознаграждение, поэтому бэмбэм снова начинает водить по его члену через джинсы ногой, которую до этого так никуда и не убрал, лишь опустил на ковёр. югём старается изо всех сил, и он, конечно, именно это и обещал, но если он продолжит в том же духе, бэмбэма надолго не хватит. – иди сюда, – выдыхает бэмбэм. губы югёма выпускают член изо рта с влажным звуком; если бы не музыка, он бы был неприлично громким. младший поднимает наверх вопросительный взгляд, – дурацкая чёлка, закрывающая половину его глупого красивого лица, из-за чего видно только один глаз; как же надоело постоянно напоминать ему постричься, – его подбородок слегка бликует от тонкой ниточки слюны, потянувшейся за ним, когда он отстранился от бэмбэма. он наклоняется, чтобы продолжить, но бэмбэм запускает пальцы в короткие волосы на его затылке, настойчиво подталкивая его к себе наверх. – что такое? бэмбэм бы мог сейчас просто кончить ему в рот, и тот бы принял это так, как принимает почти регулярно; бэмбэм всегда немного больше голоден до этого, чем югём, и вставать перед ним на колени где угодно и когда угодно для младшего уже вошло в привычку. так же с воздержанием – они пробовали это однажды, и после этого югём отодрал бэмбэма так, как никогда раньше. это было потрясающе, но... но именно сейчас он хочет югёма ближе к себе, потому что, чёрт, он не железный. югём всё же слушается, поднимаясь с колен и забираясь на диван. бэмбэм перестраивается под ним, в несколько движений длинных ног окончательно избавляясь от штанов и оказываясь сверху. югём закидывает одну руку за голову, вытаскивая из-под неё неудобную декоративную подушку – кажется, чей-то подарок, но сейчас бэмбэм, честно, не вспомнит. касаясь обнажённой кожей джинс, бэмбэм чувствует себя беззащитным и слишком раздетым по сравнению с югёмом. пора исправить это, пожалуй. – ты чист? – спустя годы этот вопрос ощущается всё менее неловким; югём кивает с косой улыбкой. – и ещё что-то говорит мне по поводу кошек. – а то мы оба друг друга не знаем. югём запускает руку в задний карман своих джинс и достаёт оттуда что-то, гордо показывая это бэмбэму. у него серьёзно нет никаких сил. этот засранец притащил с собой презерватив. неужели бэмбэм настолько предсказуем? пока он всё ещё думает, возмущаться или нет, югём уже избавляется от своей майки и ладонью откидывает мокрые волосы – господи, наконец-то, – назад, открывая поблёскивающий каплями пота лоб. бэмбэм никогда не привыкнет к тому, как сильно меняется его лицо, стоит ему убрать чёлку. твёрдый лоб словно напоминает о том, насколько острая у него на самом деле челюсть, и на фоне этого его по-детски серьёзный взгляд совсем теряет всё ребячество, за раз сдирая с бэмбэма всю защиту. раньше он никогда особо не осознавал, почему постоянно убирает волосы со лба югёма когда тот сверху, и почему так сильно хочет его каждый раз, когда он выходит из душа с откинутой назад чёлкой, но сейчас, прямо сейчас-- бэмбэм закрывает глаза и наклоняется для очередного поцелуя, пока югём снова магическим образом не прочёл его взгляд и не запомнил очередную слабость. югём не теряет времени, обеими руками потягивая вверх края майки бэмбэма, лишая его последнего предмета одежды, не считая носков. они вновь отстраняются друг от друга, и югём делает глубокий вдох, кончиками пальцев проводя по каждой букве в слове "король" на теле бэмбэма, будто это в самом деле идёт в какое-либо сравнение с его огромными тату. бэмбэму никогда не хватило бы смелости, что ли. так открыто и красиво показать, что он любит боль. затем он снова вспоминает о крыльях и о том, для кого югём их сделал, и-- рука югёма вновь плавно опускается на член бэмбэма, большим пальцем играя с прозрачной смазкой, уже успевшей собраться на кончике головки, и размазывая её по ней. бэмбэм невольно двигает бёдрами вперёд-назад, толкаясь ему в руку, и это так хорошо; слишком хорошо, чтобы он мог найти силы остановиться. он опускает взгляд вниз. там, где его бёдра скользят по джинсам югёма, уже отчётливо видно мокрое пятно. это нереально заводит – то, как югём напрочь забывает о себе, когда хочет доставить удовольствие бэмбэму. ему, правда, немного стыдно, потому что он только что был вот настолько близок к тому, чтобы позволить себе дать слабину, оставив всё, как есть, со временем кончив югёму в руку. югём слишком избаловал его своим вниманием. он всё же останавливает свои бёдра, игнорируя каждую клеточку своего тела, настойчиво умоляющую продолжать, и сталкивается глазами с глазами югёма; его брови чуть приподняты домиком, и он вот-вот спросит, что он делает не так. – ты хочешь-- – замолчи, – обрывает его бэмбэм. – давай просто избавимся от этих чёртовых джинс. бэмбэм сжимает югёма за запястье, настойчиво убирая его руку ко второй, под голову. тот снова недовольно скулит, но это почти сразу перерастает в отчаянный, полный желания стон – бэмбэм ведёт большим пальцем вверх по ширинке, пока не оказывается на пуговице, в одно движение расстёгивая её и молнию. – ты... – бэмбэм не находит больше слов. югём без белья. он пришёл сюда без белья. бэмбэм сквозь звон в ушах пытается осознать, насколько на самом деле тонкой была ткань между его прикосновениями и членом югёма, и насколько сильно он, должно быть, чувствовал всё. боже, как он ещё не спятил? югём помогает бэмбэму избавиться от своих штанов, терпеливо – господи, откуда, откуда в нём столько терпения, – ждёт, пока бэмбэм справится с презервативом, после чего закидывает свои ноги поверх его. затем притягивает его к себе за шею, но, как оказалось, не для поцелуя. его губы слегка касаются уха бэмбэма, и это уже достаточно бросает в дрожь, но его свободная рука направляет член бэмбэма сразу между ягодиц – именно так, без предварительной растяжки, – дразня его, водя головкой по входу, пока его горячий шёпот обжигает уши бэмбэма. – знаешь, – он начинает совсем неторопливо, будто это не его каменно твёрдый член касается сейчас живота бэмбэма, пачкая его непрерывно выделяющейся смазкой. – чем я на самом деле был так занят, что не мог прийти сразу? – боже мой, – осознание резко бьёт бэмбэма в голову. – только не говори мне, что ты мастурбировал. югём вводит член бэмбэма в себя безо всякого сопротивления, и ответ, в общем-то, уже не требуется, но его рот продолжает сводить бэмбэма с ума. – я думал о тебе. я так скучал, – бэмбэм слышит, как югём улыбается, и чувствует, как его мышцы сжимают его член. – как же хорошо. это невозможно. сознание бэмбэма тает, словно лёд, убегая водой сквозь пальцы, не оставляя ему ничего, за что он мог бы ухватиться. что он с ним делает? югём дёргает бёдрами вперёд, безмолвно умоляя его двигаться наконец, и бэмбэм подчиняется. глаза югёма сталкиваются с затуманенным взглядом бэмбэма и остаются там, когда он проводит рукой по своему члену, закусывая губу, наслаждаясь каждой секундой так, словно всё время на свете принадлежит только им двоим. бэмбэм успевает ухватить то, как дёргаются его брови и по лицу пробегает боль, потому что он, похоже, не трогал себя вечность с того самого момента, когда бэмбэм написал ему. сердце бэмбэма испускает невыносимо тяжёлые удары, отзывающиеся эхом в его ушах, когда он снова представляет, как югём был близок, когда баловался с одной из своих игрушек, как представлял, что это мог бы быть бэмбэм. сколько он терпел, чувствуя его вкус на своём языке – так близко, но совсем не там, где так сильно хотелось бы, – и как был готов терпеть ещё только потому, что бэмбэм так ему сказал. бэмбэм выскальзывает из югёма, игнонируя его недовольные звуки. – перевернись, – произносит бэмбэм на выдохе. – гём, пожалуйста, я... я хочу смотреть на них. до югёма наконец доходит, что он имеет в виду, и он высвобождает одну из своих ног из-за бедра бэмбэма, пока кожаный диван неловким скрипом комментирует происходящее. он остаётся лежать на животе, одно колено поджимая немного выше под себя, чтобы одной рукой получилось проскользнуть между ног, а другой держится за подлокотник над своей головой. – ты можешь сразу сделать это жёстко, – югём спокойно говорит это только потому, что его лицо снова скрыто и бэмбэм не может посмотреть в его бесстыжие глаза. – господи, если ты сейчас же не заткнёшься, я просто-- бэмбэм нависает над югёмом, не в силах выровнять дыхание от того, что видит перед собой. югём нетерпеливо трогает себя – его рука двигается почти незаметно, но не для бэмбэма. по его плечам перекатывается дрожь, и он выглядел бы почти беззащитным, если бы не этот крест, не эти крылья – чёрт, он правда никогда не привыкнет к ним. это было... это было что-то такое безумно нежное – то, каким мягким югём всегда выглядел со спины; дело ли в уютном цвете кожи, напоминающем о сладком кофе с молоком, или же в россыпи родинок, покрывающих всё его тело, как звёздочки, которые ждут того момента, когда бэмбэм (и никто другой) посчитает их и даст им имена. теперь бэмбэм совсем не может сконцентрироваться на родинках. югём умоляюще приподнимается на коленке, толкаясь задом навстречу бэмбэму. внутри бэмбэма что-то с треском ломается, когда он снова входит в него, и югём прогибает под ним спину, выпрямляя лопатки и будто заставляя крылья расправиться в стороны. – пожалуйста, – лепечет югём так, что его почти не слышно. – п-пожалуйста, бэм, сильнее-- его слова обрываются, превращаясь в хриплый стон, когда бэмбэм сгребает в кулак его волосы, вжимая его щекой в диван, и начинает двигаться резче, с каждым разом всё глубже вталкиваясь в югёма, добиваясь нужного угла и ритма. младший не ограничивает себя в звуках; бэмбэм обожает этот жалобный тон, притворно-беззащитный, на самом деле означающий только то, что он позволил бы бэмбэму сделать с ним всё, что тому только в голову взбредёт. это так сильно заводит. слишком сильно. бэмбэм сбавляет скорость, чтобы немного отдышаться, пока он не испортил всё веселье, едва оно началось. он не может кончить так быстро. не первее югёма уж точно. – югём-а, – югём отзывается приглушённым звуком на собственное имя. – убери свою руку. в ответ следует ещё звук, уже более недовольный, но бэмбэм не собирается повторять дважды, а югём умеет слушаться, поэтому он всё же вытаскивает руку, вцепляясь ей в подлокотник рядом со второй. бэмбэм знает, что больше всего на свете югём сейчас бы хотел, чтобы он продолжил трогать его, но одного знания недостаточно. его движения между ягодицами югёма становятся всё более ленивыми и медленными, расслабляющими для него и, он более, чем уверен, невыносимыми для югёма. бэмбэм хочет услышать это. хочет, чтобы он признал это сам. югём не заставляет долго себя ждать, замечая, что бэмбэм упорно не реагирует на его попытки дёргать бёдрами, удерживая их на месте упором руки. – бэмбэми... – он шепчет, сам себя перебивая скулежом, пытаясь найти силы сказать это вслух. – пожалуйста, я-- я хочу, чтобы ты меня трогал. – хм? скажи это ещё раз. бэмбэм перемещает обе руки на таз югёма, массирующими движениями удерживая его перед собой, не сводя глаз с того, как его член почти полностью выскальзывает из югёма, затем снова исчезает внутри. югём подтягивается чуть выше, поднимаясь на коленях, но бэмбэм вжимает его вниз, сменяя точку опоры и упираясь рукой в диван у рёбер младшего. вторая его рука остаётся всё там же, пальцы дразняще скользят по тазу внутрь (бэмбэм никогда не мог объяснить себе этого, но именно эту часть тела югёма он обожает больше всего, возбуждаясь каждый раз от одного лишь вида того, как рельеф этих мышц выглядывает из-под его штанов, когда он поднимает руки или снова ходит без верха), туда, где мягкая кожа постепенно уступает жестковатым волосам. югём окончательно зарывается лицом между своих рук, издавая звуки, с каждым разом всё больше похожие на подвывания. – бэм, я... – югём издаёт всхлип, и бэмбэм готов поклясться, что часть его сердца только что растворилась в кислоте, откуда бы она ни взялась в его грудной клетке. – я хочу... сильнее. хочу, чтобы ты трогал меня, и-- и чтобы ты трахнул меня. жёстко. пожалуйста... пожалуйста... колени бэмбэма почти отказывают от неожиданной дрожи по всему его телу, вызванной не просто словами югёма, а уже одним только тоном, с которым он их произнёс, и он сжимает зубы, чтобы в самом деле не упасть и не забыть, для чего он вообще это всё делает. – ты такой хороший мальчик, – бэмбэм снова набирает темп – югём сделал то, о чём его просили, он заслужил это. – ты знаешь это? такой молодец. югём снова жалостно всхлипывает, из-за чего бэмбэм почти ломается, на полпути останавливая свою руку, чуть было не потрепавшую югёма по волосам. тем временем, тело младшего говорит совсем иное; он сильнее выгибает спину, подставляя бэмбэму свой зад. бэмбэм поддаётся ему, нагибаясь вперёд и наконец пропуская ладонь спереди между его ног, касаясь головки его члена, один за другим промокая пальцы в вязкой смазке, прежде чем взяться кольцом вокруг его длины. – только посмотри на себя, – бэмбэм понижает голос до шёпота, потому что он достаточно близко, чтобы югём даже так мог разобрать каждое его слово. – так отчаян, что одни слова делают тебя таким мокрым, серьёзно? таким готовым на всё... таким послушным. югём отвечает неопределённым мычанием; белые костяшки его пальцев, жадно вцепившихся в подлокотник, достаточно говорят за него. рука бэмбэма на его члене смещает траекторию, вместо взмахов вверх-вниз сменяясь на круговые движения по головке, отчего югём сильнее проседает вниз, подкашиваясь на коленке. его стоны это безумная смесь из вздохов и обрывков слов – словно музыка для ушей бэмбэма, каждой ноткой отзывающаяся болезненным покалыванием в его члене. югём поворачивает голову, снова опускаясь на щёку и хватая ртом воздух, словно он только сейчас научился дышать, только с бэмбэмом внутри него, наконец-то так глубоко и сильно, как он умолял его и ждал столько времени. теперь бэмбэм на самом деле может разобрать его слова; хотя бы ту их часть, где они не прерываются в самом начале, исчезая на пути у очередного вздоха. – бэмбэми, так... так хорошо. так глубоко. бэм, прошу, бэми, я х-- хочу трогать, я хочу поцеловать тебя, – он не перестаёт повторяться, скорее всего, даже не успевая прокрутить в голове минимум половину того, что выходит из его рта. – хочу ближе... я хочу ближе... бэмбэм закусывает краешек губы до крови, вынуждая себя не слушать и толкаясь сильнее, словно это должно как-то помочь ему заткнуть югёма. он не может-- он и так получил за сегодня гораздо больше, чем ему было позволено, как он смеет просить ещё? как он смеет вызывать в бэмбэме такое безумное желание подчиниться снова? нет, он... он хочет кончить, глядя на его татуировку, он хочет-- его собственные мысли разбиваются будто волна о камни, сталкиваясь с лепетом югёма и растворяясь в нём. – я так больше не могу. – что... от неожиданности югём прерывается на полуслове, когда бэмбэм толкает его, вынуждая упасть набок, и рывком раздвигает его ноги, снова входя в него и возвращая руку на его член, не давая ему ни секунды передышки и вместо всяких объяснений впиваясь в его губы. югём даже не собирается возражать, обеими руками обхватывая бэмбэма за шею и углубляя поцелуй, и бэмбэм только сейчас замечает, как трясутся его ладони и насколько у него мокрое лицо. но он продолжает подмахивать бёдрами, и бэмбэму остаётся только резче вбивать его в подушки дивана, отчаянно пытаясь хоть немного передать через свои бёдра невыносимый шквал эмоций, который у него вызывают одни только полуприкрытые глаза югёма, совершенно потерянные и такие тёмные, растворившиеся в желании, неспособные больше сконцентрироваться абсолютно ни на чём. – бэм... я-- я сейчас... ноги югёма начинают спазмически подрагивать, его хватка постепенно слабеет с очередным толчком бэмбэма в него. это может значить только одно, поэтому бэмбэм убирает руку и останавливается, игнорируя хныканье югёма, мгновенно заполонившее всю комнату. – хочешь сказать, что ты уже готов кончить? югём торопится с кивками, горячо вдыхая и выдыхая через рот, жадно хватаясь пальцами за спину бэмбэма в желании коснуться себя, раз бэмбэм отказывается это делать, но четко понимая, что ему нельзя. – да, – с трудом выдавливает югём. – я х-хочу-- так хочу... – тебе не кажется, что ты слишком многого хочешь в последнее время? – югём снова кивает, зажмурившись от стыда; бэмбэм готов поклясться, что заметил слёзы в уголках его глаз. – надеюсь, ты понимаешь, что даже если ты кончишь, я не остановлюсь, пока сам не захочу этого. югём отвечает ему бессильным хриплым стоном, сжимая подрагивающие колени и вместе с ними свои мышцы вокруг члена бэмбэма, заставляя его вспомнить о том, что ему самому осталось совсем немного. –б-бэми-- югём срывается на полукрик, когда бэмбэм снова начинает двигаться, не жалея силы толчков и больше не сдерживаясь. честно, господи, даже если бы он перебрал все слова в мире, он бы не нашёл ни одного достаточно подходящего, чтобы описать то, как потрясающе югём сейчас выглядит, блистая в капельках пота, скапливающихся в ямках его ключиц и груди, отражаясь в закатном свете комнаты так, будто он не бликует в нём, а сам светится изнутри; как в его горле комом что-то упорно встаёт, когда он видит, как губы югёма беззвучно сталкиваются и отталкиваются друг от друга, повторяя имя бэмбэма раз за разом, словно сбивчивый ритм сердца. бэмбэм сжимает руки в кулаки, упираясь в диван всеми оставшимися силами, стараясь не смотреть, только не смотреть на то, как югём вдыхает полную грудь воздуха и широко открывает рот, пытаясь вдохнуть сильнее, хотя сильнее уже некуда. его ноги по бокам от бэмбэма снова начинают безостановочно дрожать, в этот раз гораздо интенсивнее, и его член дёргается вверх, извергаясь ему на живот, заполняя спермой ямочки между слегка подкачанными мышцами и стекая по его рёбрам на диван (как же всё-таки хорошо, что он кожаный). бэмбэму требуется пара секунд – как ему кажется на самом деле, целая вечность – на то, чтобы собрать себя по частям после увиденного, но он не сбавляет ритм, как и обещал. вопреки стенаниям и нечленораздельным мольбам югёма ранее, он лишь теперь касается его, как и задумывал – сначала живота, пальцами размазывая по нему то, что сотворил с собой он сам же, затем его члена, смыкая их на нём и снова начиная дрочить, используя его сперму вместо смазки. ногти югёма впиваются в его плечи и он переходит на громкое хныканье; теперь бэмбэм даже не сомневается в том, что он плачет, потому что крупные капли почти одновременно срываются с уголков его глаз и катятся по вискам, исчезая в ушах. он зажмуривается до судорог, прижимая бэмбэма плотнее к себе, и опять начинает бормотать что-то вроде "пожалуйста, пожалуйста", но бэмбэм не утруждает себя тем, чтобы спросить его, зная, что он просто пытается пожаловаться, насколько гиперчувствителен сейчас, но не позволяет себе сказать этого, потому что не хочет, чтобы бэмбэм останавливался. – ты так хорошо справляешься, – ласково шепчет бэмбэм ему в шею. – мой ангел. терпишь... ради меня. ты выглядишь так-- волшебно, боже, ты правда выглядишь, как ангел сейчас. я так тебя люблю-- бэмбэм честно не знает, как это возможно, но он чувствует, как на его кулак проливается ещё что-то, что, видимо, не до конца вышло в первый раз. ноги югёма всё ещё дрожат на его бёдрах, и внутри бэмбэма снова нарастает что-то тяжёлое и горячее, наваливаясь на него всё сильнее с каждым его спазмом. в ладонях начинает колоть и локти всё больше слабеют, пока он не сдаётся и не наваливается на югёма окончательно, сквозь пелену в ушах слыша только дыхание югёма и биты музыки, про которую он умудрился забыть, вслушиваясь только в голос младшего всё это время. он высвобождает руку, выпуская из неё член югёма, и сжимает его в объятии, сокращая последнее расстояние между ними, растворяясь в его горячей коже напротив своей, теряя последний рассудок в её запахе, когда зарывается носом в ямочку за его ухом. кажется, что волны его оргазма накрывают их обоих, такие тяжёлые и горячие, что проходит, наверное, сотня лет, прежде чем бэмбэм снова вспоминает, как дышать. они лежат друг на друге ещё с минуту, бэмбэм всё ещё в югёме и югём, всё ещё сжимающий его плечи в объятии, пока бэмбэм наконец не вытаскивает член из него, перекидывая свою ногу поверх ноги младшего, но всё ещё не решаясь подняться. плейлист успевает переключиться на другую песню, когда бэмбэм наконец понимает, что югём не прекращал подрагивать всё это время. – югём? – парень сжимается от звука собственного имени, сильнее вцепляясь в бэмбэма. – югёми, всё хорошо? югём шумно и мокро вдыхает носом, и вот теперь бэмбэм серьёзно волнуется. бэмбэм пытается подняться на локтях, чтобы посмотреть ему в лицо, но югём только сильнее обнимает его. – не надо, – едва слышно произносит он. – я смешно выгляжу. бэмбэм кое-как вырывается из его рук и всё же сталкивается с ним взглядом, фиксируя его лицо в своих руках, чтобы он не вздумал снова спрятать его. – что случилось? я сделал тебе больно, я слишком нагрубил тебе? прости меня, пожалуйста, я-- югём широко улыбается, вынуждая последние слезинки скатиться вниз, и настойчиво мотает головой. бэмбэм совсем не знает, как ему реагировать. – нет, всё... всё хорошо. ты не понял, – он кидается целовать бэмбэма в его озадаченное лицо, ещё раз шмыгая покрасневшим носом. – это наоборот... лучше, чем просто хорошо. я... обычно это длится недолго, и ты не замечаешь. блин, я серьёзно, пожалуйста, отвернись, пока я не провалился под землю. бэмбэм почти физически чувствует кружок загрузки в своей голове, пока до него наконец не доходит. – боже мой, солнце, – он утыкается носом в его волосы, поглаживая его по голове, по лицу, везде, где только его руки находят его. – ты просто прелесть, ты вообще осознаёшь это? бэмбэм больше чувствует щекой, чем видит, как югём морщится в смущении; ему правда даже не нужно поворачиваться, чтобы в идеале представить, как это выглядит. – тебе серьёзно стоит выпустить кошек, пока они не сорвали дверь с петель, – переводит югём тему, и бэмбэм в самом деле только сейчас слышит надрывное мяуканье в глубине коридора. – я взял свои таблетки на всякий случай. бэмбэм неохотно поднимается, принимая сидячее положение. если у него голова до сих пор кружится, то как на самом деле чувствует себя югём? – окей, но с тебя протёртый диван, пока я иду до ванной. он наклоняется к югёму, мягко касаясь своими губами его, и тот отвечает ему, запуская кончики пальцев в волосы на его затылке, наслаждаясь поцелуем, идущим, как они оба слишком хорошо знают, перед миллионом других, которые ждут их как минимум всю неделю, что югём будет оставаться на ночь здесь, включая, само собой, и сегодняшнюю ночь тоже. бэмбэм невольно оборачивается на пути в ванную. югём уже поднялся с дивана, и сейчас он стоит к нему спиной, потягиваясь и что-то разглядывая в окне. мышцы перекатываются от движения его плеч, заставляя крылья слабо бликовать в уже довольно тусклом вечернем свете. бэмбэм снова чувствует глухой удар сердца где-то у себя в горле. его ангел. он никогда не привыкнет.