Мой мальчик: продолжение

Орвуд тихо зашел в комнату, и, увидев, что Вертран очнулся, заулыбался доброжелательно и с какой-то долей удовольствия. - Доброе утро, мальчик мой. Как ты себя чувствуешь? Не поднимая головы, Оливер медленно перевел взгляд в сторону Кристиана. Зубы непроизвольно клацнули во рту, губы сжались от злости. Сейчас он встанет и выскажет ему все, что о нем думает. “Как ты себя чувствуешь? Охренительно! По мне не видно?!”. Глухая ярость затопила сознание Вертрана, отвлекая от всех мыслей, даже от боли, которая осталась с прошлой ночи. Однако, как только парень смог опереться на локти, чтобы нормально рассмотреть своего опекуна, та вновь дала о себе знать. В груди, прямо за ребрами, сердце стучало словно набат, распространяя ритм агонии по всему телу. Оливер не вытерпел этого и рухнул на кровать. И только через несколько минут, придя в себя, он заметил, что Кристиан ушел прежде, чем Вертран смог дать ему ответ. “Надеюсь, он провалиться в преисподнюю по дороге. Не хочу даже видеть этого ублюдка. Хотя нет, я бы посмотрел на его проломленную голову”. Парень вновь попытался привстать. На этот раз у него получилось. Он даже сел, наполовину упираясь спиной в стену и подтянув ноги ближе к туловищу. Хоть эти действия и дались ему нелегко, Оливер не хотел останавливаться на достигнутом. Нужно идти куда-нибудь. Просто идти. Ни о чем не думать. В голову, некстати, пришла мысль, что Орвуд сможет найти его везде, да и ему идти было особо некуда и не к кому. Разве что к Келу, однако, подставлять друга еще раз он был не намерен. Отогнав мысли прочь, Вертарн осмотрел комнату. На диване, стоящем около противоположной стены, он заметил приготовленную ему одежду. Истерично усмехнувшись, парень спустил ноги с кровати и осторожно спрыгнул с неё. Только сейчас он обратил внимание на режущую боль между ног. Раньше она не выделялась столь ярко на фоне его общего паршивого состояния, однако, теперь дала о себе знать в полной мере. Шипя от этого мерзкого чувства, Оливер упорно двинулся к дивану. Наконец, добравшись до него, он смог сесть. Взяв в руки штаны, Вертран заметил, что опекун оставил ему только нижнюю часть гардероба. Немного погодя, он понял, что до сих пор оставался в рубашке Кристиана. “Он, мать твою, еще и издевается?!” Оливер поспешно натянул на себя нижнее белье и брюки, чуть ли не вырывая пуговицу на последних. Злость вновь окутала его сознание. У него складывалось ощущение, что его плотно схватили за шею, стараясь задушить, но, одновременно, давали доступ маленьким порциям кислорода, чтобы тот смог помучиться еще дольше. - Выпей. Парень чертыхнулся. Анализируя свое состояние, он даже не заметил Кристиана, стоящего около него и протягивающего ему стакан с водой. Волна гнева откатила от его сознания, оставляя после себя лишь приглушенное чувство отчаяния. Оливер послушно взял стакан из рук опекуна, но вместо того, чтобы сделать глоток, он поднес его ближе к свету. - Что там? - спросил Вертран, замечая мутные блики в воде. - Обезболивающие. Оливер поморщился и поставил стакан на стол. Ему хотелось отойти от Орвуда как можно подальше. Он с трудом встал и, обойдя Кристиана, направился к шкафу. Идти быстро не получалось. Общая усталость и ноющие мышцы отзывались на каждое движение, грозя ему потерей равновесия. Наконец, добравшись до него, Оливер открыл стенку шкафа и вытащил с полки первую попавшуюся футболку. Он демонстративно скинул с себя рубашку Кристиана и быстро переоделся. Подойдя к Орвуду на расстояние вытянутой руки, Вертран протянул ему его вещь. - Может посмотришь на меня? - А может объяснишь, что вчера было? Знаешь, в данный момент, я думаю, что это важнее всего, - вторя невинно-спокойному тону Кристиана ответил Вертран, - Нет, нет. Мне правда интересно. Ты ведь не был пьян и маниакальных приступов шизофрении у тебя нет, да, и я вроде в последний год никого не убивал, чтобы меня так наказывать. Тогда что? Порыв любви, смешанный с этой твоей трогательной заботой обо мне? Тень затмила твой разум и ты сошел с ума окончательно? - Вода на столе, - парировал Кристиан, отходя от своего приемника и присаживаясь на край дивана. Оливер, логично рассудив, подумал, что обезболивающие пришлось бы как раз кстати. Он подошел к столику и взял стакан в руки. Неспешными глотками Вертран выпил всю воду. Сейчас он смотрел на Кристиана в упор. - Как долго ты намерен издеваться надо мной? - спросил Оливер и с глухим стуком поставил стакан на стол. - Никто над тобой не издевается. - Не издевается? А, да, дружеские посиделки отца с сыном. Все так делают. - Оливер. - Ты, кажется, хотел мне кое-что разъяснить. - Да. Присядь, - Кристиан махом руки указал на диван. - Я постою. Орвуд глубоко вздохнул, осуждающе посмотрев на приемника. Он закрыл глаза и расслабленно опустился на спинку дивана. С минуту в комнате царила тишина. Было понятно, что опекун собирался с мыслями, подбирая нужные слова. Однако, именно из-за этого Вертран успел забеспокоится. - Я всегда любил тебя, Оливер. И это чувство только обострилось тогда, когда я понял, что ты именно тот, кто мне нужен. Тот, кого я так давно искал. За всю мою жизнь ты был единственным, кто стал мне дорог по настоящему. В один момент ко мне пришло осознание того, что мои чувства к тебе имеют… несколько иной характер. Я не хотел этого принимать, отпирался и одергивал себя, так, как только мог, но, в конце концов, они стали настолько сильны, что отрицать их было бессмысленно. И даже тогда я просто решил, что закину все подобные мысли глубоко в свое подсознание, но, как видишь, не смог. Потом...Оливер, мне так жаль, что я повел себя настолько несдержанно, порушил ту хрупкую связь, что была между нами - под конец его голос сорвался, став совсем тихим, казалось, что еще чуть чуть и в его глазах блеснут слезы. - Прошу, прости меня, - после шумного вздоха, ему удалось сдержаться. Несмотря на это его руки выдавали волнение Орвуда. Сложив их на ногах, тот нервно сжимал края своей одежды. Оливер замер. Его мозг пытался обработать эту безумную информацию. Он еще надеялся, что Кристиан скажет что-нибудь про алкоголь или про усталость, надеялся, что тот банально соврет. Но он сделал хуже, сказав правду. Да, порой, Вертран замечал странное поведение опекуна, но он старался списывать все это на злую игру воображения, ибо даже подобная мысль имела абсурдный характер. Внезапно Оливер понял, что ему мучительно больно слышать это. Большую часть своей сознательной жизни он ненавидел Орвуда, старался не замечать его заботу и любовь. А теперь, когда, не так давно, еще год назад, он принял её - это сыграло с ним злую шутку. За прошедший год их отношения стали теплее, ведь Вертран, наконец, понял, что опекун был хорошим отцом все это время. Он и сам смог бы полюбить его. И именно из-за этого слышать слова Кристиана было намного больнее, чем получать синяки и кровоподтеки прошлой ночью. Парень впился взглядом в дверь. Ему нужно было уйти из комнаты. Он не мог выносить Кристиана рядом с собой в этот момент. Мысли путались, а сознание услужливо подкидывало воспоминания, связанные с Орвудом. Ком горячего воздуха подступил к горлу, ноги подкосились, желудок схватили спазмы. Отголоски болезни все еще сковывали его тело. - Куда ты? - с волнением в голосе спросил Орвуд, переведя взгляд на парня. Молчание Оливера сильно обеспокоило его. После своего признания он и так был опустошен, а подобная реакция только сильнее давила на его чувства. - Мне нужно в душ. - отрешенно ответил Оливер, закрывая дверь за собой. Механизм тихо скрипнул и где-то вдалеке дома негромко отозвался колокольчик. Парень с отвращением посмотрел на дверь, сглотнув очередной ком, подкативший к горлу. Вертран развернулся, вставая спиной к двери, и спешным шагом направился в ванную. Зайдя в просторную комнату, Оливер сразу подошел к зеркалу. Ему нужно было полноценно оценить ущерб, нанесенный ему Орвудом. Сейчас, мозг отказывался верить в полученную информацию, предпочитая думать о чем-нибудь более реалистичном. Подойдя к нему, он увидел в отражении себя, усмехнулся. - Да, потрепали нас, друг. Губы Оливера были искусаны и на витиеватых ранках и ободранной коже виднелись мелкие капли запекшейся крови. Парень провел по ним языком и ощутил неприятный вкус железа. Оставив это занятие, он продолжил свой осмотр. Следы зубов виднелись везде. Шея, плечи, уши, тело… Осознание того, что с ним сделали медленно пробиралось сквозь тернии его рассуждений. “Какого черта это случилось именно со мной? Я разве мало вынес? Я потерял отца, мать, чуть не потерял друга, а теперь и опекун, который был моей...моей семь…”. Нет. Теперь Оливер не мог назвать его своей семьей. После такого нельзя быть семьей. “Да? А как же твоя сестра?” - язвительный голос появился в его сознании, противопоставляя себя мыслям Вертрана. - Это было другое. “Другое? Почему? Потому что тогда трахал ты, а не тебя?” - Заткнись, - Оливер со злостью посмотрел в зеркало. “Ты всегда затыкаешь меня, когда я пытаюсь донести до тебя правду?” - Замолчи. “Идем дальше” - мысленно приказал себе парень. Он стянул с себя футболку. “Синяки, ранки, ушибы, пока ничего серьезного”. Проинформировав себя, Вертран снял с себя нижнее белье. Новый всхлип. Он заметил дорожку спермы и крови, засохшую на внутренней стороне его бедра. “Не хочешь видеть - не смотри. Соберись.” Оливер вновь перевел взгляд на зеркало, на этот раз, глядя прямо себе в глаза. На свои ягодицы он смотреть не хотел. Прекрасно понимал, что его там ждут синяки, отдаленно напоминающие отпечатки пальцев. Он поежился, будто вновь услышал хлесткий шлепок. Унизительно. Собрав все мысли в тугой комок, визуально представив, как он выкидывает его из головы, Вертран отошел от зеркала и залез в душевую кабину. Горячая вода, чтобы тело привыкло к температуре, затем, резко холодная, чтобы запутать мозг, заставить его не думать вообще. Реальность перед глазами плыла, но такая процедура немного помогла ему прийти в себя морально, хоть и ухудшила его физическое состояние. Оливер взял губку и начал буквально истирать свое тело, неосознанно, в некоторых местах, доходя до кровоподтеков и мелких царапин. Сейчас он не о чем не мог думать. Ему хотелось выбраться из душа до того момента, как он вновь упадет в обморок. Периодическое резкое переключение температуры воды давило на мозги парня, лишая их возможности рационально мыслить о чем-либо. Но ведь это даже хорошо, именно этого он и добивался. Подсознательно почувствовав, что больше он не может этого терпеть, Вертран резко выключил воду, опираясь на стену и переводя дух. Около пяти минут ему понадобилась, чтобы оправится и вылезти из душа. Парень быстро надел одежду и вылетел из ванной. Выйдя в коридор, Оливер присел на корточки, дожидаясь того момента, когда его сердцебиение восстановится. Концентрируясь на реальности, Вертран даже и забыл, что опекун может дожидаться его после душа. Эта мысль заставила его подняться на ноги и оглядеться. Но, нет, никого он не нашел. Ему нужен свежий воздух. Точно нужен. Хоть тело уже и работало в нормальном ритме, Оливер убеждал себя в этом, подсознательно желая просто уйти из этого дома. Вертран направился к выходу из поместья. Накинув сверху кофту и обувшись, он ступил за порог. Снаружи в глаза ударил яркий свет, дул прохладный ветер, мокрая голова быстро замерзла, и ноющая боль опять дала о себе знать. Выйдя за ворота, Вертран вдохнул свежий воздух и направился вперед. “Дом опекуна находится далеко от города, поэтому ближайшие 3 часа пути мои спутники - деревья. Я всегда любил гулять по лесу, наблюдать за природой. Мы с Кристианом часто устраивали походы, сотни небольших прогулок и поездок из одного места в другое. В моих воспоминаниях везде присутствует опекун, как же много времени я с ним провожу, хоть бы недельку побыть одному, разобраться во всем, разложить все по полочкам. Попытки найти одиночество были: я несколько раз сбегал из дома и после того, как я засыпал в лесу и просыпался в доме опекуна, я отбросил эту затею и смирился с тем, что меня найдут всегда, хочу я этого или нет. Я - собственность Кристиана. Перед глазами предстает картина того вечера. Орвуд, мразь, что ты со мной сделал. Мысли - единственное место, где я мог быть один, куда не мог проникнуть ты, со своей дотошной заботой. Но ты нашел решение этой проблемы. И ты отнял, отнял у меня возможность быть наедине с собой. Теперь ты везде.” Легко похлопав себя по щекам, чтобы выбросить нежеланные мысли из головы, Оливер огляделся. Быстро сообразив где он находится, Вертран продолжил дальше удаляться вглубь леса. “Когда при очередной ссоре с опекуном я убегал из дома, то оставлял ножиком зарубки на деревьях. Мне его дал Кристиан после того, как в очередной раз я пытался найти покой в лесу. Он сказал, что с ним будет безопаснее. Ножик был небольшой, вряд ли им можно было себя защитить. Я не сразу понял, что опекун дал мне его специально, чтобы с помощью отставленных зарубок найти меня. Но даже после того как на деревьях перестали появляться отметки, я все равно просыпался дома.” Вертран оглянулся, отчетливо услышав приближающийся топот лошадей. - Ну конечно, - с горечью и явным недовольством от прерванного монолога, произнес Оливер. Трое стражников остановились рядом. - Господин Орвуд распорядился, чтобы мы немедленно доставили Вас в поместье, - стражник указал на свободную лошадь позади. Шумно выдохнув, Вертран отвязал узду от седла и запрыгнул на скакуна. - Проследуйте за нами. Дернув за узду, конь помчался вперед. “Я был совсем маленьким, когда впервые увидел опекуна на лошади. Он сказал мне, что будет учить меня верховой езде, все аристократы должны уметь управлять лошадью с ранних лет. Мне очень не хотелось чтобы меня обучал Кристиан, но другого выхода не было, он бы не позволил никому обучать меня, его чрезмерная забота обо мне раздражала, я часто злился на него из-за этого. Он посадил меня спереди и, обхватив мой торс, впритык прижал к себе, мы поехали в конюшню, и там я выбрал себе вороного жеребца. На самом деле верховая езда далась мне быстро, наверное потому, что я терпеть не мог такое излишнее внимание и хотел поскорее закончить все это.” Вскоре, Оливер прибыл домой и, оставив коня прислуге, направился к входной двери. Немного помедлив, Вертран дернул за ручку. - Где ты был? - сходу спросил Кристиан, в его голосе отчетливо читались нотки волнения. - Решил немного прогуляться, мне нужен был свежий воздух, - Оливер поправил влажные волосы, прилипшие ко лбу и, наклонившись, снял обувь. - Ты мог бы мне сказать, я волновался. - Мог бы, - Оливер взглянул на своего опекуна. - Кристиан, послушай, дай мне немного времени, я должен все обдумать. Я и так держусь изо всех сил после твоего… признания, - От легкого смущения, Вертран опустил голову. - Как скажешь, мой свет. Я не буду тебя беспокоить, только скажи мне, если ты куда-то соберешься или тебе что-либо понадобится, не хочу чтобы с тобой что-то случилось, Оливер, - Орвуд еле заметно улыбнулся и проводил взглядом парня, вошедшего на второй этаж. “Меня не было довольно долгое время, а он даже не провел мне поучительную лекцию... Мне же лучше.” Вертран переступил порог своей комнаты и шумно вздохнул. Вены на его висках заметно вздулись, а повышенное давление заставляло голову пульсировать. Стянув с себя одежду, он сделал пару шагов, подошел к кровати, залез на нее и, поджав ноги к туловищу, заснул. Быстро вечерело. Оливер, пару минут поерзав под одеялом, открыл глаза и, лениво потянувшись, сел на кровать. На столике лежала раскрытая книга и горели свечи. “Вероятно, Кристиан заходил ко мне пока я спал. Становится жутко от мысли, что за тобой кто-то наблюдает, пока ты того не видишь. Особенно если этот кто-то - мой опекун.” Вертран, плавно опустился на ноги, чтобы никого не разбудить в доме, он медленно подошел к дивану, где его ждали аккуратно сложенные штаны. Надев их, он направился к двери. Толчок, сопровождаемый тихим звоном колокольчика, заставил Оливера вздрогнуть. Парень скорчил недовольную гримасу и, немного помедлив, вышел прямиком к лестнице, подмечая, что в доме стоит полумрак. Оливер спустился к кухне, голод еще не заявлял о себе, но уже появились зачатки неприятного тянущего ощущения. Из двери выбивался приглушенный свет керосиновой лампы. Не придав этому особого значения, Вертран повернул ручку двери, входя в комнату. Кристиан, сидевший за столом, не заметил вошедшего приемника, его взгляд был устремлен на бокал, отражающий свет лампы. Рядом стояла бутылка с плотным стеклом, рассмотреть количество содержимого было невозможно. Оливер, переминаясь с ноги на ногу, с недоумением вглядывался в каждое действие опекуна. Обернувшись, Кристиан заметил приемника, стоявшего у самой двери. Орвуд устало посмотрел на Вертрана, заставшего его врасплох, очнувшись, он потянулся за бутылкой. - Чего не спишь? - помедлив, произнес Кристиан и продолжил наливать в бокал темное, почти непрозрачное содержимое. Оливер в недоумении глядел на своего опекуна, не в силах сказать ни слова. - Я не думал что ты так рано проснешься, - Орвуд посмотрел на приемника. - Ты голоден? Оливер, двинулся к серванту и, с неким презрением оборачиваясь на опекуна, достал бокал. - Я не голоден, - хрипло произнес Вертран, присаживаясь рядом. Из-за расслабленных во время сна голосовых связок, произнесенное показалось болезненным и пугающим. Оливер молча потянулся к бутылке с алкоголем, но, не доведя руку до конца, остановился. Он взглянул на Кристиана, ожидая одобрения своих действий. Все же забирать у кого-то выпивку не этично. Особенно если этот кто-то твой “отец”. Орвуд, легко улыбнувшись, кивнул и Оливер, наконец, взял, на удивление ледяную, почти полную бутылку и налил ее содержимое в свой бокал. Одним глотком осушив половину, Вертран откинулся на спинку стула. - Даже не поморщишься для приличия? - наблюдая за своим сыном, спросил Кристиан. - Кому из нас говорить о приличии. Оливер повертел стакан в руках. Крепкий алкоголь обжег горло, но Вертран не в первый раз испытывал подобное чувство. - И когда ты понял, что я “тот кто тебе нужен”? Не поверю, что тебя никогда не посещала мысль о том, как будет смотреться ошейник на моей шее. Они никогда не говорили об этом. Даже после того, как Кристиан освободился из тюрьмы. Даже после того, как Оливер смог оправдать Орвуда на глазах у половины Левиафана. Все шло так, как должно было идти, не нужно было что-то ворошить или исправлять. - Ты ведь помнишь ту ярмарку? Хм. Не помню сколько тогда тебе было. Но ты был явно не так смышлен, как сейчас. Из всех моих попыток ты был самой удачной. Я уже говорил тебе это, поэтому заострять внимание - нет смысла. Ты продержался дольше всех. Такой умный и целеустремленный. Мне потребовался ни один месяц, чтобы осознать это, но я буквально ощущал, что ты станешь моим...моим сыном. Ты не представляешь как я был счастлив, - Кристиан выпрямился и с мечтательной улыбкой повернулся к Оливеру. - И ты не представляешь как мне было страшно тебя потерять. Я решил следить за каждым твоим действием. Если бы ты и оступился, то я бы смог пресечь это заранее. Я наблюдал за тобой, Оливер. - Он выдохнул. - Со временем ты стал все больше радовать меня. Твои поступки восхищали. И я уже и сам не помню того момента, когда мое сознание переставало рационально мыслить рядом с тобой. Вертран выпил остатки алкоголя. Он смотрел вперед, пытаясь вспомнить те три дня, что они провели вместе на ярмарке. И ведь действительно. Тогда поведение опекуна достигло верха несуразности. Оливер и сам помнил, что успокаивал Кристиана, сидя на его коленях, обнимая своего опекуна, пытаясь заглянуть к нему в глаза, когда тот, очевидно, полностью потеряв контроль над собой, стал выпускать свои эмоции наружу. Он и раньше видел слезы Орвуда, но никогда сам Кристиан не позволял себе срываться в эмоциональном плане. Наверное, именно это обусловило такую сильную эмпатию к нему в тот момент. Вернувшись из своих мыслей, Оливер взглянул на опекуна. Тот, воспользовавшись задумчивостью своего сына, долил ему алкоголь в бокал. Сделав очередной глоток, Вертран усмехнулся, он уже почувствовал действие алкоголя, видел, что его движения стали свободней, а мысли надолго задерживались в голове. - Я даже понимаю тебя. Немного в другом смысле, конечно. С чертовым Домианом было также. Половину своей жизни не замечал его, думая, что если мы и прекратим общение, то не беда, найду кого-нибудь другого. И сам же не замечал, как стал привязываться к нему все больше и больше. Я сейчас не говорю о романтике, нет, Левиафан, я даже и не думал в том направлении. За это ты можешь быть спокоен, ведь я знаю какие слухи ходят в городе на счет нас. Но...как я могу подумать, что не смогу без него. В конце концов, этот парень самый важный человек для меня. Почти семья, на самом деле. Еще больше, чем Джинни. Я рад, что он смог простить меня. Ну, так, что насчет тебя? Ты бы смог убить меня сейчас? Это был единственный вопрос на который Вертран действительно не знал ответа. Он мог догадаться на счет неправильной любви Кристиана, мог догадаться про отправную точку, но сейчас у него не было ни одной догадки. Все доводы перекрывались другими, кажется, более правдоподобными и более реальными. Его бокал снова опустел. Оливер недовольно взглянул на него. Ему нужно быть в сознании, чтобы уловить каждую деталь их разговора, но не смотря на все замечания разума, ему хотелось еще. Спустя некоторое время, он понял, что Кристиан все еще молчит. Взглянув на своего опекуна, Оливер подметил, что у того руки сжаты в кулаки. - Самый важный человек, да? Почти как семья, - Орвуд усмехнулся и медленно разжал руки. - Замечательно. Знаешь, Оливер, я скажу тебе. На самом деле, я почти и не думал об этом. Я просто точно осознаю, что если ты оступишься, то я сделаю все, чтобы попытаться тебя изменить, чтобы ты снова встал на истинный путь. Я, наверное, впервые в жизни попытаюсь исправить свою же ошибку. Но если у меня ничего не получится, то ты знаешь что будет. Я не смогу и не буду искать кого-нибудь еще после этого. Ты слишком важен для меня. И если столько лет вместе не смогут мне помочь, то уже ничего не сможет. - Знать бы еще, что в твоем плане значит “оступиться”, - тихо прошептал себе под нос Оливер. В какой то сумасшедшей мере то, что сказал Орвуд было даже справедливым. Он воспитывал его, тратил время, нервы, силы и деньги. Кристиан восхитительный отец. Вертран давно уже признался сам себе, что он гораздо лучше его родителей в этом плане. Как бы не трудно было это осознавать, но между отцом-самоубийцей, бросившим семью в самый трудный момент, и матерью, которая продала его какому-то незнакомцу, Кристиан явно лидировал в номинации “лучший родитель”. И также легко, как он отдавал Вертрану всю любовь и заботу, также он может их и забрать. - Ты просто жалкий лицемер, строящий высокопарные речи про справедливость. Ты мог просто сказать, но выбрал более радикальный метод. Это ли не было ошибкой? Не было отступлением? Ты ищешь какие-то оправдания себе, но, что еще хуже, у тебя при этом получается сделать так, чтобы я в них поверил. - После недолгого молчания Вертран продолжил. - Ты снова купил ошейник. Однажды ты забыл свой старый в карете. Я подобрал его и он до сих пор лежит в моей комнате. Я видел у тебя другой. Я уже оступился? - Оливер встал и подошел к Кристиану. - И прежде чем я не повелся на твою очередную уловку, знай, что ты сам ошибка. И единственный способ твоего исправления - самоубийство. Вертран потянулся к шее Кристина, чтобы демонстративно провести по ней пальцем, но его перехватили. Орвуд встал и заломил руку Оливера за спину. Он прижал своего подопечного к столу и сам склонился над ним. - Поверни голову, хочу видеть твое лицо. - Ты знаешь что я прав. Да, ты прекрасно это знаешь и тебе обидно слышать это. Кристиан еще сильнее потянул за руку. Со стороны Вертрана уже можно было слышать стон боли. Он повернул голову в сторону Орвуда. - Молодец, мой свет, ты стал таким догадливым, - Кристиан опустил руку, которой прижимал подопечного к столу и запустил ее в волосы Оливера. Он легко провел по ним, поглаживая, но затем, сжав их, он со всей сил ударил Вертрана головой об стол. После этого он отошел от парня чуть пошатываясь. Оливер застонал, схватившись за голову, он попытался встать, но вместо этого только сполз на пол. Алкоголь притуплял боль, но его зрение моментально стало нечетким. Орвуд встал на колени перед ним, и схватил подопечного за шею, легко сдавливая ее. - То, что ты говоришь. Это чертовски больно. Я люблю тебя, Оливер. Я четверть жизни в тебя вложил. Я был готов умереть за тебя, - рука сжалась еще сильнее, но Орвуд не сдавливал так, чтобы задушить, он давил на мышцы, а не на гортань. - Просто прекрати. Кристиан опустил руку и взялся за плечи сына, прижимая его к себе. Он провел пальцами по лбу Оливера, отмечая, что крови нет, но на месте удара уже стала образовываться гематома. Вертран всхлипнул от боли и прижался к Орвуду. - Мне тоже было больно, Кристиан. - И я сам нисколько себя не оправдываю. Я виновен. Но я не хочу лишний раз слышать об этом. Извини, мой хороший. Я совсем вышел из себя. Сам Орвуд начал мелко и почти незаметно вздрагивать. Оливер стал проводить рукой по его спине, надеясь, что это может немного успокоить Кристиана. - Что ты со мной делаешь, мальчик. - Орвуд глубоко вздохнул, после некоторой паузы, он продолжил. - Нужно приложить холодное к голове, иначе будет синяк. Опекун аккуратно отстранил от себя приемника и, поднявшись, взял все еще холодную бутылку. Алкоголь был разлит и в некоторых местах уже стекал за край стола. - Прости меня, Оливер, - Орвуд сел на пол и приложил бутылку к голове мальчика, отчего тот вздрогнул и поморщился. - О таких ошибках ты говорил? Я оступился и сейчас сижу с разваливающейся на куски головой. Мне всегда не нравились твои наказания: они часто доходили до увечий. Если тебе что-то не нравится, то ты меня избиваешь. Удар, извинение.. Удар, извинение, - не смотря на боль Оливер отвечал четко и резко.