За полчаса до...

Когда, когда все началось? И пальцы сжались на шее. Мой мир показал раскол На темно-бордовой аллее. Ты уничтожил покой, Ворвался ледяным ветром, Нарушил жизненный строй, Но показался мне светом. Уйди, бездушный маньяк! Не тревожь мою грешную душу. Как одинокий маяк Светишь в зимнюю стужу. Боль показалась отрадой, Кровь показалась соком. Твои поцелуи – ядом, А прикосновения – током. Нещадно врезаешься в тело, Оно испускается влагой. Ты мне показался летом И моим последним градом.

Все началось еще до его появления. Все началось до появления учителя и даже до того, как мальчик с изумрудными волосами научился делать так, чтобы шарики внутри стаканчиков исчезали. Фран не был религиозным человеком, но приходя под своды романского собора, он садился на скамью и смотрел, как свет проникает сквозь витражи. Хотелось, чтобы жизнь изменилась, как в одной из книг, которые читал мальчик. Чтобы пришел добрый волшебник, или он нашел застрявший в камне меч, или попал в волшебную страну. Проблема всех желаний в том, что они иногда сбываются. Но вот вместо доброго седого волшебника Франа посетил дьявол. Когда площадь наполняется людьми, вокруг звучит музыка и смех. Сидят художники, мимы пытаются преодолеть невидимые стены. И, конечно же, фокусники и жулики. Маленький мальчик с изумрудными волосами ловко переставлял стаканчики, в одном из которых находился шарик. Но не все так просто. Иногда этот шарик исчезает. Это не ловкость рук - Фран думал, что стаканчики волшебные. - Ку-фу-фу. Возле мальчика появилась странная фигура. Мужчина со слегка экстравагантной внешностью: иссиня-черные волосы собраны в хвост с хохолком. Кожаные облегающие штаны, белая футболка и разноцветные глаза. - Мистер хочет испытать удачу? – мальчик поднял голову, разглядывая странного мужчину. На удачу, кроме него рядом никто не стоял. - Я тут слышал про твои ловкие руки. Ку-фу-фу, – незнакомец улыбнулся. - Это просто стаканчики и горошина. И никакого обмана. - Может, проверим это? Я не только угадаю, где находится горошина, но и смогу тебя удивить. Мальчик пожал плечами, поднял сразу два стакана, потом положил под один горошину и начал быстро переставлять их. Внезапно он остановился и снова посмотрел на незнакомца. - Вы сделали выбор? Мужчина поднял правый стаканчик и улыбнулся. Под ним сидела бабочка. Она расправила голубые крылышки и взлетела, превращаясь в туман, а потом упала в руку незнакомца горошиной. - Хочешь, научу? Ку-фу-фу. И пришел волшебник. Занзас просматривал досье нового иллюзиониста. Настораживало, что он являлся учеником Мукуро Рокудо, но найти кого-либо еще представляло большие трудности. А тут еще кольцо ада. Вот только… непонятно с идентификацией. Но в Варии только альфы, тут не дозволены никакие интрижки и служебные романы. Никаких служебных романов. Каждый сам за себя, от слабых избавляются. На поле боя главное – выполнить задание, а не спасти шкуру напарника-неудачника. Внешность омежья, но… Это же иллюзионист. Занзас посмотрел на дату и год рождения - по всем параметрам мальчишка еще не достиг половой зрелости, через год будет ясно. Может, и проблем с кадрами будет поменьше. - Еще один мелкий мусор… - брюнет нахмурился, но взяв конверт, начал писать ответ. Иллюзионист им нужен. В этот же вечер в замке появился Фран. Зеленые волосы, треугольники под глазами, объемный рюкзак за спиной, свитер и широкие джинсы. Лицо не выражало ничего, кроме легкой усталости. Взгляд направлен в никуда. - Иллюзионист типичный. Подвид – жаба. Ши-ши-ши. - Врой! Эту малявку зовут Фран. Он теперь вместо Вайпера! Бельфегор! Торжественно вручаю его тебе! - Снова принц должен няньчиться с карапузами. – Бельфегор поднялся и посмотрел на нового напарника. – Пойдем со мной, я покажу тебе твою комнату. И Фран пошел. Тут все напоминало о бывшем иллюзионисте. Тяжелые темные шторы, не пропускающие свет. Стопки книг по экономике и томик «Как приумножить ваш несуществующий капитал». На столе - записи и графики. Видимо, некому тут убирать. Мало мебели, но иллюзионистам много не нужно. Достаточно четырех стен, а все остальное – излишки. В мире, где все настроено на том, кто ты - альфа или омега, лучше всего быть бетой. Никому ничего не нужно доказывать, тихая и спокойная жизнь. И у них нет запаха. Фран всегда считал себя бетой. Его гормоны не бушуют, а феромоны задушены в зачатке. Он безразличен ко всему, главное – это совершенство иллюзии. Все остальное – маски. Он начал носить эту дурацкую шапку. Шапка в виде головы лягушки. Впервые появилось раздражение. - Ши-ши-ши, носи и не снимай ее, лягушка. Однажды, когда я наткнусь на твой изуродованный труп, я опознаю его по этой шапке, чтобы изуродовать еще сильнее. - Таак воот заачеем выы нооситее этуу идииотскую пародию на коронуу. Буду знать, Беел-семпаай. Около пяти стилетов вонзились в кожу мальчишки. Шапку он решил надеть. Бельфегор ненавидел этого выскочку. Его хотелось препарировать, распотрошить, уничтожить. Его голос сводил с ума, а глаза, не выражающие ровным счетом ничего, выводили. Ему хотелось сделать кохаю челку, чтобы не видеть этот взгляд. Все знают, что творится в женском коллективе, и несложно догадаться, что творится в мужском. Убийства - это, конечно, хорошо. Только так можно сбросить накопленное напряжение. Алкоголь под запретом, никогда не знаешь, когда вызовут на новую миссию. Кругом одни альфы, а трахать их - удовольствие ниже среднего, и это не принято ни в одной цивилизованной стране. У мафии нет выходных и праздников. Поэтому иногда, утром, вставая на полчаса раньше, почти каждый, сжимая в ладони собственный член, дрочит на фотографию соблазнительной цыпочки или вообще без мыслей. Мужской коллектив, где находятся исключительно альфы. Фран никогда не просыпался раньше, его не мучил подростковый период. Он всегда считал себя бетой, которые, в общем, отличались спокойствием. Миссии никогда не вызывали у иллюзиониста трудностей, всего лишь концентрация. Он не веселился, как полоумный, как его «обожаемый» семпай. Убивал аккуратно и быстро. В такие моменты он рассуждал, заказать ему апельсиновый сок или ананасовый. А может, вообще грейпфрутовый. Стоит ли наконец выкинуть денежное дерево предшественника? Садовод из Франа никудышный. Когда все идет размеренно, даже малейшие изменения заставляют задуматься. Парень начал замечать странный запах от своей одежды, почти неуловимый. Да и внутренние ощущения стали… другими. Не такие, как неделю назад. Всегда стоит готовиться к худшему. В кабинет Занзаса тихо постучались. - Войди, мусор! Фран вошел. Он осмотрел кабинет и начал мысленно подбирать слова. - Босс, мне нужно на пару дней уехать к учителю. Это по поводу кольца ада - кажется, нужно провести еще несколько операций, а для этого нужен еще один иллюзионист. А также особенное место. Новость не из приятных. Вечно с этими фокусниками что-то не так. - Ладно, мусор! Даю тебе четыре дня! Это время вычту из твоего жалованья. - Большое спасибо, босс. - Лгать – это искусство. Мукуро никак не ожидал прибытия своего надоедливого ученика, но взглянув на юношу, он понял: что-то не так. - Учитель, мне кажется, я омега. Бывают проблемы и посерьезней. Например, вас увольняют с работы, выгоняют из института, от вас уходит любимый человек или предают друзья. Но когда ты иллюзионист элитного отряда убийц Вария, нет ничего хуже новости, что ты омега. Омеги – безвольные существа, рабы инстинктов. С их несладкой жизнью они сводят с ума своим запахом всех альф в радиусе ста метров. Но самое ужасное, что запах альфы сводит с ума омегу. И именно поэтому омегам не место в мафии. Слабым - не место в мафии. Всегда поддерживать иллюзии трудно. Даже самым сильным. А ведь нужно контролировать и собственный разум. Нельзя просто запереться в комнате и ждать, когда закончится наваждение. Мукуро нахмурился - он был уверен, что мальчишка - обычная бета. Но судя по всему, с ним не шутили. Что ж, можно изменить многое, но инстинкты… Да еще так, чтобы не убить… Это сложно. - Фран, все зависит от тебя. И мир наполнился запахами. Множество мужских запахов, множество запахов альф. Таблетки, которые предотвращают течку, нелегальны, крайне опасны и вызывают привыкание. Поэтому мир иллюзиониста изменился. Скуало пах лилией и чем-то горьковатым. И ощущался запах лишь тогда, когда мечник подходил слишком близко. Занзас пах мускусом, гранатом и виски. Хотя последним он пах бы в любом случае. У Лусурии жесткий запах древесины, не самый приятный. Леви испускал металлический запах, смешанный с медом. А вот Бельфегор… Розы и цитрусы, и мята. Он ощущал его везде, а когда семпай находился совсем близко, то хотелось открыть все окна. Голова тяжелела, а рот наполнялся… Пресвятая Тереза, слюной! Фран часто размышлял, как бы пах Вайпер. - Наверняка, запахом денежных купюр. – От некоторых вещей до сих пор исходил какой-то бумажный аромат. Постоянно поддерживать иллюзии сложно. Постоянно контролировать мысли - еще сложнее. А для всего остального есть полчаса до будильника. Механические движения: вверх, вниз. Слегка сжать у основания, увеличить темп. И думать только о розе, цитрусах и мяте. И совершенно не думать о высоком мужчине с блондинистой челкой. - Лягушка, ты странный в последнее время. – Бельфегор посмотрел на своего кохая, который сидел в общей гостиной и читал. - Ваам показалось, Бел-семпай. – Фран не поднял взгляд от страницы. Принц задумался. Он смотрел на мальчишку чаще, чем все остальные, и не мог не заметить, что воздух вокруг него словно колышется или вибрирует. Что наводило мысли на иллюзии. Но зачем накладывать их на себя? Разве что что-нибудь скрыть. Гения Варии так легко не одурачить может, другие не заметили, а он заметил. Подойдя резко к лягушке, принц схватил того за руку и повел наверх. - Бел-семпай, вы окончательно сошли с ума. Куда вы меня тащите? - Ши-ши-ши. Есть разговор, хитрая жаба. Комната Бельфегора находилась выше всех остальных. Никому не хотелось слышать сумасшедшие крики, когда тот случайно порежется. Хотя, почему случайно? Почти всю комнату занимала кровать и огромный зеркальный шкаф. Минимализм - и ничего вычурного. - Итак, наглая жаба, рассказывай, какие у тебя тайны. – Веер из стилетов - действительно хороший аргумент к действиям. - Если у недопринца развивается шизофрения, то я ему ничем не могу помочь. Поэтому позвольте откланяться. - Лягушка, ты можешь водить за нос хоть Занзаса, вот только я вижу, что ты окружаешь себя иллюзией двадцать четыре часа в сутки. И начал ты это делать не так давно. Ощущения, когда тебя раскрывают - не из приятных. - Нам не выдают новую форму, а старая пришла в негодность, поэтому я накладываю на нее иллюзию. Бельфегор рассматривал ученика и чувствовал наглую и неприкрытую ложь. - А если я скажу тебе, мой не умудренный кохай, что кладовая трещит от комплектов одежды? Потому что после миссий от формы ничего не остается. По твоей логике Вария должна голой ходить. Попытка номер два. Фран сверлил взглядом челку своего семпая. Просто так ему отсюда не выйти. Парень снял иллюзию с ладони. Бельфегор сразу же почувствовал незнакомый запах. Лимон, лайм и… молоко? - Омега?... – легкий ступор, удивление и недоверие. Точно не альфа, запах не такой резкий, да и зачем такая конспирация. Бельфегор разозлился. На никчемного мальчишку, который умудрился родиться омегой, на неудовлетворение, на утреннюю мастурбацию. На этот приятный запах, из-за которого хочется наброситься. Фран мог бы напустить иллюзию, но сил просто не осталось, а применять кольцо ада не хотелось. При этом нужно до конца продержать на себе. На миссиях он просто отпускал, на поле боя никто не заметит его запах. А в замке в тихий вечер можно уловить даже запах из кухни. Не говоря уже про омежий запах. - Бел-семпай, перед тем, как вы сделаете что-нибудь опрометчивое, стоит напомнить, что иллюзионистов сейчас мало. И если вы все доложите боссу… - Боссу? Лягушка, я не собираюсь тебя сдавать. – Бельфегор наклонился к юноше и выдохнул ему в губы. – Просто ты окажешь мне помощь, и я окажу тебе помощь… У тебя течка была? - Была. - И как? В наши дни есть все, чтобы облегчить страдания течной омеги. Никого не волнуют чужие неудобства. Поэтому - специальные свечи, мази и микстуры. Совершенно унизительное состояние. Из задницы вытекает странная жидкость, зудит. Бросает в жар. В такие дни Фран молился всем богам, чтобы не было миссий, и предпочитал спускаться только на приемы пищи. Чтобы не вызывать расспросов и внимания. Простого самоудовлетворения становилось мало, возбуждение ничуть не уменьшалось. Спасибо длинному варийскому плащу. Фран не чувствовал боли. Все так думали. Не выражает эмоции, так тоже думали. И ест только для того, чтобы не истощить организм. Однако раз в два месяца Фран сжимает зубами подушку и сильнее заворачивается в одеяло. Утром становится легче, научиться стирать простыни - не большая проблема. Совсем иначе ощущать пальцы Бельфегора на своем теле, чувствовать его тепло и одуряющий запах. Фран не становится пылким, не стонет и не выгибается. Только чуть-чуть. Когда его целуют, грубо, больно, властно. Он только начинает играть роль. Роль любовника Принца. Поэтому легче просто обнять его и позволить стащить с себя форменные штаны. - Ши-ши-ши… Похабная омега. Нерадивый кохай… - Бельфегор готов потерять голову, этот запах… Только он один мог его чувствовать. Вид Франа сводил с ума, чертов недомерок с такими мягкими волосами и пухлыми губами. Хотелось сильнее сжать тощее тело, царапать его, причинить боль, унизить. За все язвительные шутки и подколы. Пальцы проникают в задницу мальчишки, чувствуя свойственную влажность. Лягушка издает писк, но упрямо сжимает губы. Наглец… Бельфегор наклоняется и кусает шею юноши, спускается ниже и добавляет еще один палец. Молодой омега, который всегда был тут, под рукой, а никто даже не догадался. Никто не понял. А если бы поняли? Трахнули, убили, а потом появилось бы новое объявление о поиске иллюзиониста. Ну уж нет. Бел вытащил пальцы и сжал бедра любовника. А потом резко вошел, зажав рукой рот лягушки. Его наполнили ощущения - словно дикий зверь, который сорвался с цепи. И он входил все быстрее и быстрее, одной рукой зажимая рот, а другой - руки любовника. Фран таял, он ненавидел свою природу, но сейчас готов был послать все к чертям, но только мысленно. Он закрыл глаза, чтобы не видеть довольный оскал, но как не чувствовать горячую плоть внутри? Он только закинул ноги на бедра принца. Бельфегор довольно засмеялся и притянул к себе мальчишку, впившись зубами в его губы. - Давай, лягушатина, двигайся. – Бел посадил на себя юношу и, сжав его задницу, начал насаживать на себя. Фран едва слышно заскулил и начал медленно насаживаться, это было лучше самой яркой мастурбации. Он попытался дотянуться рукой до своего члена, но почувствовал, как его запястье перехватывают и сжимают. Бельфегор не хотел, чтобы их услышали, не хотел, чтобы у него отняли его лягушку. Такую красивую и податливую лягушку. И когда агония стала невыносимой, принц резко сжал горло юноши пальцами и начал входить еще быстрее и резче. Фран бился, его рот широко раскрывался, но кислорода не хватало, легкие обжигало огнем и перед глазами темнело. Он слышал шипящий смех семпая, и все ощущения обострились до предела. Это асфиксия, и рядом с Бельфегором она начиналась постоянно. Когда он не дышал рядом с ним, чтобы не слышать этот запах. А потом широкий вдох - и голова кружится. В этом мире запахов он просто Фран, в которого вдалбивается член семпая. - Ши-ши-ши. Лягушке понравилось. – Принц притянул к себе любовника и поцеловал в скулу. – Я никому не скажу. - Бел-семпай. Я знаю, что вы не скажете. – Фран медленно поднялся и начал натягивать на себя форму. – На ночь не останусь, поцелуя на прощанье не будет. - Ши-ши-ши. Не зарывайся, кохай. И Фран ушел. Наложил иллюзии, дошел до комнаты. Упал на кровать и подумал, что нужно полить денежное дерево. Нужно не забыть завести будильник на полчаса раньше.