Прошел месяц с того дня, как Джош покинул его.
Тайлер уже потерял счет дням, проведенным в четырех стенах его небольшой и до боли пустой комнаты. Он ни с кем не разговаривал, отказывался есть и нарочно не спал, доводя организм до истощения.
Не осталось боли, обиды, злости. Не осталось ничего. Его сердце умерло в тот момент, когда Джош хлопнул входной дверью. Прошло еще несколько дней, прежде чем Тайлер пришел в себя. Тело юноши стало почти прозрачным. Казалось, что он вот-вот исчезнет. И Тайлер хотел бы этого. Исчезнуть, раствориться, убежать из этого мира. Но в один момент мозг пронзает мысль, которую Джозеф так усиленно скрывал. Чем он лучше отца? Он такой же ни на что неспособный овощ. Джош презирал его отца за бездействие. И он точно презирал бы сейчас Тайлера. Да черт с ним с Джошем, Тайлер ненавидит сам себя. Он слабый, жалкий, никчемный овощ.
Это дает Тайлеру пощечину.
Ему стоило огромных усилий начать жить. Он снова ходит в школу, звонит тетушке, иногда даже ест. И все же большую часть времени он лежит в своей комнате и неустанно смотрит в потолок. В его сознании отпечаталась каждая трещинка, пятнышко, кусочки отлетевшей краски. Нет сомнений в том, что он сможет закрыть глаза и по памяти нарисовать его, не упустив и малейшей детали.
Казалось бы, все возвращается на свои места, как было раньше. Еще до того момента, как в ней появился Джошуа, мать его, Дан.
Но Тайлера не покидает ощущение, что что-то не так. Как будто что-то ускользает от него, скрываясь за ближайшим поворотом. Эта мысль не дает ему покоя. Как червь она сверлит его мозг, надежно въедаясь в подкорку.
Вполне можно было ожидать, что в школе все взгляды будут устремлены на Джозефа. Каждый раз проходя по коридору он слышит перешептывания и буквально физически чувствует на себе любопытные взгляды. Марк и Брет всегда рядом, готовые в любой момент прийти на помощь. Они уже привыкли к его молчанию и не задают лишних вопросов. Тайлера настораживает их чрезмерная забота. Вроде бы он не давал особого повода для беспокойства, парни прекрасно осведомлены, что самоубийцы у Бога не в почете. Хотя, как давно его начало это волновать? Где был этот Бог, когда умирала его мать. Где Он был, когда Джош ворвался в его дом. Где Он был, когда Джош его покинул?
– Тайлер, когда ты в последний раз спал? – Марк выглядит действительно взволнованным. – Друг, мы переживаем за тебя. И ты всегда можешь обратиться к нам за помощью. Может, тебе стоит поговорить с кем-нибудь? Обсудить то, что происходит с тобой... У меня есть контакты хорошего психол...
Тайлер не дожидаясь, когда Марк закончит фразу, резко встает из-за парты и выходит из класса. Он не может ни с кем обсудить произошедшее по одной простой причине. Они не поймут. Никогда и никто не поймет... В один момент он нашел свое спасение. И еще быстрее потерял.
В один из множества серых и молчаливых, похожих друг на друга до минуты дней, Тайлер понял, что он начинает забывать Джоша. Со временем выветрился запах сигарет, исчезло привычное тепло. С каждым днем голубой цвет кудряшек тускнел, а улыбка отдалялась. Юноша пытался ухватиться за черты, мелькавшие в его голове. Обрывки фраз, кадры событий. Но все ускользало словно песок сквозь пальцы.
В Тайлере просыпались чувства. И именно злость наполнила его пустую душу. Он злился на себя за то, что помнит о Джоше
или же забывает его. Злился на окружающих за то, что они прячут от него что-то важное. На небо за его серость, на дождь за его холод. В конце концов он злился на Джоша. За то, что он появился в его жизни.
Джозеф, как и обычно лежал в своей комнате, как вдруг услышал, что кто-то хлопнул входной дверью. Отец был дома и вряд ли бы он куда-то пошел. Тайлер, как только мог отгонял от себя мысль, что это вернулся Джош. Он вернулся, как и обещал. Ведь он всегда возвращается. На ватных ногах Тайлер встал с кровати и подошел к двери комнаты. Сердце готово было выскочить из груди, во рту пересохло, а колени предательски дрожали. Он мялся у двери, боясь открыть ее и увидеть, что в коридоре никого нет и ему показалось. Но еще сильнее он боялся, что увидит за дверью до боли родные голубые кудряшки, колечко в носу и широкую теплую улыбку.
Только Тайлер потянулся к дверной ручке, как дверь открылась сама, чуть не хлопнув его по носу. Сердце Тайлера сделало кульбит и рухнуло вниз.
На пороге стояла тетушка Кэра.
– ТайДжо, мальчик мой, – со слезами на глазах приговаривала Кэра. – Как же ты исхудал!! От тебя так ничего не останется! Нельзя мне было уезжать, нельзя... – тетя, не переставая причитать, осторожно обняла Тайлера, будто боялась сломать его.
С приездом тети дом вновь наполнился ароматом блинчиков и кофе по утрам, мелодичным пением, теплом и уютом.
– Тетя, почему ты приехала? – Тайлер сидел за кухонным столом, попивая чай, пока Кэра готовила блинчики.
– Мне позвонил Марк. Он был напуган, Тайлер. И я вижу, почему. Мне нельзя было оставлять тебя в такой момент... – Кэра запнулась на последних словах. – Я решила, что еще несколько дней отпуска не помешают. Я не знала, что все так обернется... Нельзя было отпускать его... – последнюю фразу Кэра сказала настолько тихо, что Тайлер не смог расслышать ни слова. – Я люблю тебя, Тайлер, и не переживу, если с тобой что-то случится. Помни это, пожалуйста. – Кэра поцеловала парня в лоб и вернулась к плите.
Тайлер допил чай, взял рюкзак и вышел из дома. В школу он сегодня не собирался, у него были другие планы. Он шел по дороге, погруженный в свои мысли. Время пролетело незаметно и вот Тайлер уже стоит перед до боли знакомым домом. Домом Брендона.
Немного помявшись, Тайлер все же нажимает на кнопку звонка. Разговор с Ури должен был напомнить ему о Джоше.
Дверь открылась, на пороге стоял изрядно помятый Ури. Искры в его глазах потускнели, уступив место болезненной пустоте. Улыбка, казалось, исчезла навсегда.
– Тайлер? – Ури не верит своим глазам
– Привет, Брендон, можно зайти?
– Да, конечно, проходи на кухню. Я поставлю чайник...
Некоторое время они сидят в полной тишине. Ни один из парней не решается заговорить.
Молчание разрывает чайник. Брендон суетливо и одновременно вяло заваривает обычный чай. Тайлер принимает без слов кружку. Еще пара минут тишины под сюрпание кипятка, и все же Тайлер решается задать вопрос, который волновал его больше всего.
– Брендон, Джош писал тебе?
В его голосе чувствуется тихая надежда.
Ури замер, в шоке уставившись на Тайлера. Что за дебильные шутки. Зачем он это говорит. Как он вообще смеет... Стоп.
Брендон медленно, но громко опускает кружку на стол.
– Тайлер, – Ури прочищает горло, – разве ты не слышал? Джош погиб. Он не справился с управлением и улетел в кювет...
Тайлер роняет почти допитую кружку чая на стол, чуть горячая вода растекается по столу и капает на пол. В широко открытых глазах Тайлера неприкрытая боль. Он соскакивает со стула, попутно опрокидывая его, когда пятится назад к двери, твердя «нетнетнетнет».
Брендон пытается его остановить, схватив за руку, но Тайлер вырывается, падает на пол, мгновенно встает и бежит ко входной двери.
Джозеф выбегает на улицу, его глаза застилают слезы. Он ничего перед собой не видит, очертания домов и улиц расплываются. Ему кажется, что вместо ударов сердца он слышит лишь «погиб, разбился, умер, его нет...». В горле саднит, на грудь как будто давит вселенная, он задыхается и приходится остановиться. Тайлер оглядывается и понимает, что он на набережной. От воспоминаний становится больнее, и он просто падает на брусчатку, сворачиваясь клубочком, и плачет. Сегодня он не придет домой. Он будет сидеть так, пока серое небо снова не станет светлым, а слёз не останется. Он не пойдет домой, не пойдет в школу, не пойдет к Кэре, не пойдет к Брендону. Сейчас он будет просто призраком. Ему бы хотелось перестать быть Тайлером, он хотел быть другим. Лучшим сыном, другом, племянником. Но от него осталась только размытая оболочка и скелет, который буквально готов рассыпаться. Начало темнеть, но вместо розовых лучей закатного солнца небо покрывало одеяло серых туч.
Тайлер должен был замерзнуть, но он не чувствует абсолютно ничего. Он осторожно поднимается на подкашивающихся ногах и бредет прочь от набережной. Он потерял счет времени и пространству.
– Эй, придурок, совсем оглох? – Тайлер не сразу расслышал рассерженный крик. К нему стремительно приближался Томас Эклз со своими дружками.
Тайлер сам не заметил, как оказался недалеко от школы.
– Где же твой папочка, пиздюк? Он что, оставил свою шлюшку без присмотра? – Эклз подошел вплотную к Тайлеру. – Ты жалкий. И ты ответишь за все, что натворил твой голубой дружок. Я сделаю так, что ты запомнишь этот день надолго.
Эдвард и Эриксон хватают Тайлера и тащат к заброшенному двору недалеко от школы. Они продолжают держать его в то время, как Экзл со всей силы наносит ему удар в челюсть.
– Это за твоего дружка. Он мне, блять, скулу сломал.
Тайлер оседает в руках обидчиков. Но ничуть не сопротивляется. Следующий удар приходится в живот.
– Это за машину. Я знаю что это ваших рук дело, ублюдок.
И Тайлер по прежнему не чувствует ничего. Вдруг он начал смеяться. И поначалу тихий, еле слышный смех начал перерастать в истеричный, надломленный. Он смеялся так сильно, что в уголках глаз проступили слёзы.
– Тебе смешно, урод? – Эклз озверел, его лицо покраснело от ярости, а зубы скрежетали.
Парни бросили Тайлера на землю и уже втроем начали избивать его ногами. Они били по спине, рукам, животу. Лицо Джозефа превращалось в кровавое месиво, а безвольное тело только содрогалось от нескончаемых ударов, будто это был вовсе не живой человек, а кукла.
Он не знает, сколько это продолжалось. Может несколько минут, может час, может вечность. Время и боль для него больше не существуют. Тайлер даже молился этому самому Богу, чтобы они убили его, потому что он устал жить. И, если раньше было одно голубоволосое чудо, которое держало его здесь, то сейчас у него нет причин.
– Это будет тебе уроком, Джозеф. Не стоит связываться со мной, – изрядно запыхавшись, прошипел Эклз и плюнул в скорчившийся силуэт. – Идем.
Они бросили окровавленного и полностью разбитого парня лежать на холодной земле. Через несколько мгновений Тайлер потерял сознание.
***
Он очнулся, когда уже стемнело. На улице заметно похолодало и вовсю шел дождь. Он попытался подняться. Кажется, у него сломана рука, но опираясь на нее, он даже не морщится, ему просто неприятно. Потому что ничто не сравнится с тем, что у него в голове и прямо под рёбрами. Дождь перерастает в ливень, в ушах звенит сильнее и сильнее с каждым прихрамывающим шагом, в глазах все размыто и неточно
но это и не нужно.
Очень темно, тут давно сломали освещение, поэтому Тайлер идет словно в прострации, звуки и образы отдаляются. Он выходит на тротуар и замечает машину, что несется по дороге. Тайлер делает шаг, и водитель замечает его слишком поздно. Ярчайшая вспышка молнии озаряет дорогу и пронзает тело мальчика миллионами игл, тело как будто разрывается в клочья и наступает темнота.
***
Звуки сирен, раскаты грома. Сломанное тело сломанного мальчика лежит позади красной иномарки. Глаза открыты, но душа давно покинула это место. В тот момент, когда незнакомец ворвался в его дом и приставил к его горлу нож.
