Сборник II

      Пасмурное московское утро заглядывает в окна, цепляется за занавески, растекается серым светом по подоконнику. Вчера ещё было яркое солнце и весеннее небо. Казалось ещё день, два и остатки снега исчезнут.       А сегодня белые мухи кружатся в воздухе невесомо и бесшумно, сливаются с серым утренним светом и растворяют в себе очертания домов, деревьев, создают иллюзию бесконечности.       Когда открываешь окно, чтобы покурить, противные мокрые снежинки норовят вихрем ворваться в уютное тепло квартиры, но погибают еще в воздухе , даже не касаясь подоконника. Выдыхаемый дым тонкими пластами тянется в приоткрытое окно и, кажется, что это сам серый московский день сбегает от бодрых утренних звуков уютной кухни. Кофеварка тихонько переговаривается с микроволновкой, звякает, отмеряя кофе и сахар ложечка о край кружки, глухо стукает нож о керамическую поверхность.       Ещё пару затяжек в форточку. Запах кофе усиливается. Шаги за спиной. Сейчас… - Лерррр, тебе сливки греть? - тонкие руки, как змеи скользят, обхватывая поперек груди, за ухо утыкается нос и замирает, шумно вдыхая аромат лосьона после бритья. - Ты ведь уже погрел? - провести пальцем по тонкому запястью, скользнуть ладонью в горячую жёсткую руку, ощущая грубые мозоли, переплести пальцы, чуть сжимая. - Ага, но в холодильнике ещё есть - на плечо привычно устраивается острый подбородок, щеки касается гладковыбритая по-утреннему прохладная кожа.       Сегодня нет никаких дел. Бессмысленный, серый, московский день. Можно долго завтракать, болтая обо всякой ерунде а потом также долго валяться под пледом у телевизора, лениво щёлкая пультом и периодически возмущаясь лютой чушью, что льют в уши с экрана. Или съездить погулять в уже прибранный после зимы и всегда нарядный центр, а потом посидеть в каком-нибудь пафосном ресторанчике на Никитской. - О чём задумался? - рука на груди чуть поглаживает, едва касаясь кончиками пальцев, верх-вниз, верх-вниз, от ключиц до пупка и обратно. Щекотно до мурашек. - Гулять поедем? - Мммрррр. Даааа. Только кто-то отдаст мне должоооок - голос становится вкрадчивым, с мягкими тягучими как патока интонациями.       Рука скользит ниже, от пупка, под резинку домашних шорт. Дыхание в ухо учащается, становится горячее. - Дим, ооох… когда я тебе задолжать успел? Я спал вообще-то. - Вот именно - он нагло трётся своим вставшим членом о бедро, рукой аккуратно приводя тебя в полную готовность и касаясь мочки губами, шепчет - Кто-то вчера уснул, раньше чем я из душа вышел. Поэтому сначала долг, потом кофе, потом гулять.       По телу разливается сладкая истома, скручивается предвкушением внизу живота. Серый московский день уже не имеет никакого значения, как и остывший кофе. Имеют значение только голубые глаза, затуманенные страстью, влажные, солоноватые губы и жаркий шёпот переходящий в хриплый стон.