Нет рая

Огонь растекается под кожей, вспыхивает сильнее с каждым касанием; воздух застревает в легких, будто после удара под дых, и Данте тщетно распахивает рот в безмолвном крике-вздохе. Вергилия жадно всматривается в знакомые черты лица, тонкий болезненный излом бровей, плавный изгиб припухлых губ — и узнает так мало. Время не знает пощады, и даже Ямато не столь точен в своих ударах. Вергилия пересчитывает родинки и новые шрамы, вжимается губами в теплую кожу шеи, ловит отзвуки суматошного пульса — так сладко и так жалко. Они не виделись — сколько? — пару лет (всего мгновение для их демонической части), а в груди до ужаса болит, хоть волком вой, хоть псом брошенным обивай пороги. — Вел, Вел... — в сорванном шепоте Данте теряются стоны, и Вергилия сцеловывает их до последней капли; вплетает укусы в венец терновый ласки, перебирает волосы мягко-мягко, будто качает ангела на руках. Данте держится за ее плечи, ищет в ответных касаниях спасательный круг и падает все ниже, ниже, ниже. — Моя хорошая, — Вергилия прижимается ближе, губами цепляет мочку уха, — моя родная. Они засыпают вместе, и впервые за все эти годы Данте не видит кошмаров.