(B)lock me

Вокруг Алека было столько проблем: руководство Институтом, нашествие демонов, побег Клэри с ее демоническим братцем, суицидальный план Джейса, который тот собирался привести в исполнение, но все, о чем мог думать Алек, это о Магнусе. Он не мог забыть глаза, наполненные слезами и болью, и до сих пор ощущал на губах его отчаянные поцелуи, хотя прошли уже сутки. Сутки и два часа, вернее. Все это время он не спал: он был уверен в правильности своего поступка, потому что Магнус как никто другой заслуживает быть целым, быть собой, но какое-то липкое, непонятное чувство не давало уснуть, заставляло сердце биться в бешеном темпе, а тело - менять положение каждую минуту. Это чувство забило легкие, вырывая хриплые вдохи. Последний раз Алек видел его восемнадцать часов (и тридцать семь минут) назад: маг подгадал время, когда он будет на совещании, и вернулся за своими вещами. Впервые в жизни Алек был рад наличию камер в Институте, когда увидел через них Магнуса, идущего к ним к нему в спальню. Первое, что бросилось в глаза - макияж. Маг прятал за яркими тенями и подводкой опухшие глаза, а блеском умело замазал искусанные губы. Магнус был красив, но для Алека эта красота была чужда: она лишь панцирь, защита от внешнего мира, также как и шипастый жилет, и джинсы с кучей цепочек. Маг красив в своем спокойствии, а рваная душа, прикрытая модными тканями, не могла быть красивой в хорошем смысле слова. Она была таинственной и пугающей. Алека посетила тревожная мысль: сколько же времени маг проплакал? Он все ждал, когда же Магнус взмахнет руками, и с них посыпятся привычные синие искры - ему было важно знать, что все это не напрасно - но этого не произошло. Голос в голове шептал, что Асмодей обманул его, вынудил оставить Магнуса ему, как легкую добычу. Другая же часть твердила, что захоти Асмодей - давно забрал бы Магнуса, и Алек ему не помеха, а значит тот чего-то ожидает. "Главное, чтобы сработало", - молился про себя охотник. Когда дверь Института за Магнусом закрылась, по щекам покатились слезы. Грудная клетка тряслась от подступающих рыданий и осознания того, что последняя ниточка между ними разорвана. Мысль о том, что маг теперь растворится в толпе, и их пути больше никогда не пересекутся, колола сердце Алека тоненькими иголочками. Ему просто хотелось убедиться, что с Магнусом будет все в порядке, что тот найдет жилье, снова станет работать и исполнять людские мечты, справится с нападками напыщенного Лоренцо, найдет себе кого-нибудь не на одну ночь, а на долгие годы, и забудет Алека. Возможно, этот человек сделает Магнуса счастливым, и тогда Алек пожмет ему руку, потому что ему это не удалось. Так теперь думал Магнус, так запрещал думать себе Алек, ведь обида на магию, которая сопровождала мага долгие годы и которая наполняла его, была мелочной и эгоистичной, но являлась подходящим предлогом, чтобы разорвать отношения. Телефон вибрировал не переставая: охотники, Джейс, Иззи, мама и даже Катарина - все хотели урвать от него кусочек. И если брат с сестрой понимали его мотивы: Иззи он рассказал сам, а Джейс не глупый, догадался после их хэллоуинского разговора, то последние двое явно были в шаге от того, чтобы хорошенько ему врезать. Они записывали короткие послания на его голосовую почту, говорили резко, но вместе с тем и емко, что Алек раз за разом возвращался к их сообщениям. Слушал половину, откладывал телефон, собираясь с силами, и продолжал. От: Мама — Александр Гидеон Лайтвуд! — парень поморщился от такого обращения, слишком много негативных ассоциаций появилось теперь. — Ты самый безответственный, бесчувственный человек на этом свете! Я не знаю, что произошло у вас с Магнусом, что буквально позавчера ты хотел сделать ему предложение, а теперь бросил, не постесняюсь этого слова, на произвол судьбы, но ты не должен был так делать! Не сейчас,— голос Маризы зазвучал тише. — Я не понимаю тебя. Сначала ты пытался доказать нам, что твоя любовь сильна и искренна, а когда Магнус стал частью нашей семьи, ты отвернулся от него?— ему показалось, что он услышал тихое "ради ангела". —Ты еще ребенок, Алек. Так не поступают. Прошу вернуть мне семейное кольцо, пока не созреешь для принятия поистинне взрослых решений. Долгий писк оповестил Алека о конце голосового сообщения. Сердце раздирала боль: она словно зверь впивалась когтями в сердце и вырывала его каждый раз, когда он переслушивал это сообщение. Алек не знал, сколько у него еще сердец в запасе, но был уверен, что самолично уничтожит каждое, чтобы больше никогда не чувствовать. Мариза была права в одном: Магнус стал частью семьи, стал кем-то для каждого из близких Алека. Маризе - умудренным опытом собеседником, Иззи - другом, которому можно доверить любую тайну, даже про инь-фень, Джейсу - спасителем. Даже юный Макс всегда в письмах отводил пару строчек, чтобы спросить, как дела у Магнуса. Теперь же на его столе лежала стопка этих самых огненных писем от возмущенного Макса, который требовал немедленно извиниться перед магом, и мобильник, своим жужжанием уничтожающий все мысли. В Институте оставаться больше было нельзя, иначе он наложит на себя руки. Влюбившись в Джейса, он уже думал об этом и даже был готов к некоторым шагам, чтобы в конце концов не опозорить семью и своего парабатая. Теперь же тревожные звоночки вернулись, и все чаще взгляд Алека метался к клинку серафима, лежавшему в другом конце кабинета. Нужно было срочно убираться отсюда. Схватив куртку, Алек вылетел из кабинета, игнорируя возгласы других охотников. Потом, потом, потом. Джейс разберется. Оказавшись на улице, он глубоко вдохнул дождливый Бруклинский воздух и невольно бросил взгляд в толпу, нет ли где знакомой шипастой макушки. Бред. Стал бы Магнус тут тереться после всего? Над городом разразилось ненастье: небо заволокли грозовые тучи, сквозь которые пробивались яркие разряды молний. Алек шел по мокрым улицам Нью-Йорка и в каждой из них: в каждом окне, в каждой вывеске видел Магнуса. Дерганно оборачивался, щурился и разглядывал темные углы, пока кто-то из примитивных не крикнул: "Обдолбанный!", напомнив Алеку, что тот забыл о гламуре. Он перебрался на крыши - сверху все казалось не таким реалистичным и можно было бы принять "Охотничью луну" за обыкновенный бар, а не место, где прошло их первое свидание. Он не знал, куда податься: центр Нью-Йорка напоминал Алеку об их с Магнусом прогулках, а старинные окраины - романтические путешествия в Венецию и Париж. Ноги сами принесли его к тому самому мосту. Внизу, бурля и плескаясь, темнела речная вода - ей тоже было неспокойно, она завлекала его своей глубиной и таинственностью. Алек несмело провел рукой по металлических ограждениям - ледяные до одури, они грели ладонь. Удивительно, но он сейчас точно помнит, как Магнус руками ухватился именно за это место, стараясь устоять на ногах после собственнического поцелуя, подаренного Алеком в день, когда они еще раз скрепили свою любовь примитивным, но таким романтичным способом. Замочек вечной любви. Именно он словно магнит притянул его сюда. Обернувшись на громкий всплеск воды, Алек увидел его. Магнус Бейн, полностью облаченный в черное, стоял на другой стороне моста и задумчиво глядел на водную гладь. Он казался таким холодным, отстраненным и оторванным от мира, что Алек даже не сразу поверил своим глазам. Он скользнул за ближайшую стену, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце, в котором пустила свои когти боль. Зажмурился, стараясь хоть немного привести мысли в порядок и прогнать наваждение. Алек выглянул из-за угла еще раз, но маг никуда не пропал. Стоял недвижимо, сливаясь со свинцовыми тучами, и крутил в руках какой-то предмет. Сердце заныло от того, каким бледным и измученным выглядел Магнус, словно собственная тень. Ни следа вчерашней напускной яркости. Он отпустил себя и позволил эмоциям взять верх, и Алек до крови закусил губу, чтобы не испустить судорожный вздох - маг даже не пытался больше делать вид, что все в порядке. Господи, что же он наделал? Алеку захотелось ударить себя, утопиться в реке или просто сгореть заживо, потому что он сломал Магнуса. Разбить сердце четырехсотлетнего мага, веками скрывавшего в себе чувства и неравнодушие к окружающему миру, оказалось одинаково просто и сложно. Алек ненавидел себя до дрожи за тот диалог, но это был самый мягкий вариант, какой он только мог придумать, чтобы выполнить свою часть сделки. Если бы кто-то знал, каких усилий стоило Алеку заставить себя произнести все те ужасные слова, не отвечать на осторожные поцелуи и даже не дышать, чтобы ненароком не сорваться, если бы кто-то знал, как он впился ногтями в ладони до кровавых отметин-полумесяцев, только чтобы случайно не коснуться. А Магнус, его Магнус, настолько верил ему, что принял все за чистую монету. Сбросил последние маски и умолял остаться с ним. Почему любовь всегда познается в горе? Почему всегда нужно опускаться на самое дно? Вырвать бы себе глотку. В руках мага что-то сверкнуло, Алек неосознанно выбрался из своего укрытия, чтобы получше разглядеть вещицу, и в этот же момент Магнус в последний раз опустил взгляд, размахнулся и швырнул ее в реку. Словно в замедленной съемке парень наблюдал, как сверкнул в окружившей их темноте золотой замочек с выгравированной надписью. "Aku Cinta Kamu". С тихом всплеском последний якорь ушел на дно. С тихим всхлипом по щеке покатилась слеза. Алек не мог оторвать взгляда от того места, где еще секунду назад видел замочек, и не сразу заметил прожигающий внутренности, внимательный взгляд. Магнус смотрел прямо на него. Черная подводка стекла по щекам, только нельзя было понять, были ли этому виной слезы или капли дождя - небо плакало вместе с ними. Взгляд Магнуса остановился на лице, и его большие карие глаза приковывали Алека к себе. Вытереть слезу сейчас означало уничтожить все, что было, жирной линией перечеркнуть те четыре месяца счастья. Так нужно было сделать, еще раз обмануть, чтобы убедить мага в этой лжи, но рука будто бы отнялась от тела - Алек не чувствовал, не мог поднять ее. Его трясло: от холода, дождя, подступающей истерики, от того, что Магнус скрупулезно уничтожал каждую деталь, связанную с ним. Мог бы просто разнести стенд, мог расплавить вернувшейся магией (весь город облетела новость о возвращении Магнуса Бейна), растереть в пыль этот замочек, но не стал. Аккуратно снял его и грел в руках, пока не осознал, что готов расстаться с этой частичкой себя. Только сейчас Алек почувствовал, как много между ними. На деле - десять шагов, а в душе - километры тернистого пути. На деле - отчужденность в поведении, а в душе - общая скорбь. На деле - ужасное расставание, а в душе - любовь, не позволяющая оторвать взгляд от человека напротив. Алеку хотелось разбежаться и нырнуть в реку, достичь самого дна и, достав тот замочек, повесить его на себя оберегом. Хотелось выкашлять из легких то вязкое чувство, а затем упасть на колени перед Магнусом и кричать признания в любви на всех реальных и выдуманных языках так, чтобы слышал весь Нью-Йорк. Но он сделал первый шаг, и Алек теперь не вправе пытаться вернуть что-то. Он не выдержал и на секунду закрыл глаза. Ее хватило, чтобы маг исчез. Aku Cinta Kamu. Это конец.