Надежда еще бьется в наших сердцах

10:25. Заставьте поверить меня в это. Заставьте. Да, я понимаю, что происходит вокруг, но... Я не могу поверить, что существуют настолько ужасные люди. Хотя, на войне все ужасное становится еще хуже... Но я не хочу в это верить. Не хочу верить в то, что я стою посреди этого голого помещения и смотрю, как мучаются люди, не могу поверить, что они могут так разорвать души им подобных. А детей! Детей-то за что?! Отобрать у них все: родителей, друзей, а самое главное, детство. А после бросить к их ногам осколочную гранату. Этой чертовой бомбой, которая оторвет ребенку что-нибудь. В такие моменты глаза наполняются слезами. Слезами ненависти и злобы, а душа призывает мстить. Сильно. Ужасно. Еще хуже поступать с врагами, чем они с нами. Но ненадолго... И вот, я снова смотрю на людей, на отчаянных бойцов. Раненых, просящих о помощи, хоть душевной, хоть физической. Кто хочет поскорее вернуться в строй и продолжить мстить за стертые с лица земли села и города. Мстить за убитых родных, друзей, товарищей. За Родину. А кто-то уже сдался и просит о пощаде: о смерти. Но я не смею этого делать. И не буду. Они должны жить, как бы ни было трудно. Да чего уж там... Сейчас всем тяжело – спроси у любого. Но мы-то живем и продолжаем жить. Ради Родины. Ради свободы. Ради своих близких. Почему кто-то забывает об этом?! Почему он просит смерти? Он что, не думает о своих близких, которые ждут его там, на гражданке целехоньким? Может, мать его сидит и ждет хоть какую-нибудь весточку от сыночка. А может, его уже не ждут? Может, некому его встречать, бросаться к нему на шею?.. 13:42. Война страшна. И повторение этих слов вновь и вновь не принесет мне ни малейшего удовлетворения. Я говорю вам: Война страшна своей беспощадностью ко всем. Почему же? Почему этот мир преследует это ужасное массовое орудие убийства? Какие власть и сила?! Какой славы добивается этот фюрер-тиран, если на поле боя полегло столько воинов?.. И наших, и их... 14:01. Завезли еще с десяток раненых. Мне сложно помогать врачам, когда глаза застилают слезы. Да когда же это все закончится?! Когда можно будет взглянуть на чистое, ясное небо и сказать: "Войны нет!"? Когда наступит это время? Это счастливое беззаботное время? Так хочется вдохнуть свежего воздуха без этого металлического запаха крови, без отвратительного запаха пороха. И позволить надорванному горлу вырвать из души долгожданное "Ура!", и повторять его много-много раз, словно я давно сошла с ума, наслаждаясь его звучанием. 16:11. Многие бойцы говорят: "Уходи отсюда. Ты здесь не выживешь. Не справишься". А как я могу их оставить здесь одних? Как же я потом жить буду, если буду знать, что здесь, в этом госпитале, на произвол судьбы оставила людей? Да я повешусь на ближайшем суку при первой возможности! Если надо, я с ними в гроб лягу, только не брошу. Хотя больше всего хочется жить. Хочется увидеть конец этой ужасной войне. Хочется увидеть, как вся страна будет ликовать, подбрасывая в воздух пилотки, фуражки, обычные шапки, как кричат: "Ура". И я доживу. Доживу, чтобы увидеть всемирное ликование. Чтобы увидеть ребят, лежащих здесь, здоровыми, бодрыми, с искрящимися от счастья глазами... 17:39. Но... всё непредсказуемо. Как начало войны. Как снаряд, упавший на госпиталь. Как летящие во все стороны осколки, куски здания. Как огонь, пожирающий все вокруг. Смотря, как умирают молодые бойцы, медсестры, врачи, пытающиеся спасти жизни, не замечая убийственного обстрела и огня, сердце замирает. Только замирает навсегда. И непонятно от чего: от пули или же от чувства безнадежности, все же поглотившей меня? Но нет. Даже в последнюю минуту своей жизни я не сдамся нацистам. Я буду верить до конца, что наша победа не заставит себя долго ждать. Что она придет. И очень скоро. И будет весь мир ликовать. И никто не будет забыт И ничто не будет забыто...