Запах

Кейчо никогда не расскажет свой маленький грязный секрет. Он не в силах рассказать Окуясу о том, что берёт его вещи для того, чтобы помастурбировать. Он лишь продолжит притворяться хорошим братом и никогда не признается в своих чувствах Окуясу. Его брат слишком невинен для таких грязных вещей. Кейчо принюхивается к пиджаку и представляет, что Окуясу рядом. Запуская руку под резинку трусов, он снова обещает себе, что делает это в последний раз. С губ срываются тихие стоны и имя брата. По телу разливается жар, кровь приливает к щекам. Кейчо представляет, как по члену скользит рука Окуясу, представляет, как попросит облизать её после всего, а затем представляет, как приласкает младшего брата: погладит по спине кончиками пальцев, вызвав волну мурашек, поцелует в шею, губы, а затем сделает то же самое, что и Окуясу для него.  — Брат, всё хорошо? Скрип двери и голос брата выводят его из мира фантазий. Кейчо замечает Окуясу в нескольких шагах от кровати, уже поздно было что-либо предпринимать. — Я могу тебе помочь? — спрашивает Окуясу, медленно подходя к кровати. — Я не… Это не то, что, — бессвязно бормочет Кейчо, пойманный с поличным. Он быстро одёргивает руку и откидывает пиджак в сторону. Щёки краснеют ещё сильнее, от стыда хочется провалиться под землю. — Ты весь красный. Ты заболел, тебе плохо? — обеспокоенный Окуясу садится на край кровати. От волнения он совершенно не замечает того, что на полу лежит его пиджак. Кейчо нерешительно кивает. Он берёт брата за руку, кладёт себе на пах и проводит вверх-вниз. Он смотрит ему в глаза и пытается увидеть в них отвращение, злость, страх, но видит лишь недоумение. — Ты хочешь, чтобы я полечил тебя вот так? — недоумённо спрашивает Окуясу. Кейчо боится того, что брат пошлёт его, ударит, назовёт извращенцем или что ещё хуже, будет избегать. Однако, следующие слова застают его врасплох: — Хорошо, я попробую, — Окуясу садится поудобнее на бёдра Кейчо, просовывает руку под резинку трусов и накрывает его член ладонью. — Тебе плохо из-за этого? — спрашивает он, поглаживая член. Кейчо стонет, уткнувшись в плечо Окуясу. Он вдыхает его запах полной грудью и закрывает глаза, отдаваясь ощущениям. Он обнимает брата и прижимается к нему как можно сильнее. Это было даже лучше, чем в его фантазиях. Кейчо шумно втягивает носом воздух и чувствует отдалённый запах карамельного геля для душа, запах одеколона, который он подарил брату на день рождения и сам запах Окуясу. Родной запах. Кейчо чувствует головокружение, раз за разом вдыхая запах брата. Он хочет раствориться в этих ощущениях, хочет, чтобы этот момент длился вечно. Он дрожит от этих неумелых прикосновений, именно такими он их и представляет, снова и снова погружаясь в свои фантазии. — Брат, всё хорошо? — спрашивает Окуясу, на секунду прекратив движения рукой. — Мне прекратить? — Д-да, всё хорошо. Не нужно останавливаться, продолжай, — бормочет Кейчо, прикасаясь губами к шее брата и поглаживая его по спине. Он жмурится до цветных пятен перед глазами, дрожит всем телом, чувствуя оргазм и скорую разрядку, с губ неожиданно громко срывается родное имя. Окуясу чувствует горячее дыхание на шее, чувствует, как по спине проводят пальцами, чувствует дрожь чужого тела, слышит приглушённые стоны, слышит своё имя и тихие просьбы простить «за это». Сделав вывод, что брату стало ещё хуже, он начинает ещё быстрее двигать рукой, стараясь «вылечить» его. Наконец, он ощущает, как что-то липкое и горячее пачкает его руку. — Что это? — после всего спрашивает Окуясу, глядя на белую липкую жидкость. — Ничего. Прости за это, — отдышавшись, Кейчо отстраняется и тянется за салфетками. — Вытри руки. И всё же, он не может попросить брата очистить руку с помощью языка. Это слишком грязно. — Тебе уже лучше, брат? — спрашивает Окуясу, вытирая ладонь и пальцы. — Да. — Если тебе будет плохо, то говори мне, хорошо? Я постараюсь помочь тебе, — Окуясу обнимает брата и кладёт голову ему на плечо. — Я рад, что тебе уже лучше. — Спасибо тебе, Окуясу, — устало говорит Кейчо. В благодарность он смазано целует брата в уголок губ. Он благодарен ему за то, что тот не оттолкнул его, не назвал извращенцем и не стал осуждать. Он закрывает глаза и покрепче обнимает Окуясу. Он слышит его ровное дыхание, чувствует его тепло и запах. Кейчо засыпает с улыбкой на губах и чувством вины глубоко в душе. Вины за то, что он не рассказывает правду. Он метается между своими чувствами: с одной стороны он хочет признаться брату в своих чувствах, а с другой стороны он хочет скрыть их. В другой раз он обязательно воплотит своё желание в реальность и всё же признается в своих глубоких чувствах, а сейчас хочется расслабиться в родных объятиях. Окуясу никуда не уйдёт этой ночью, он останется рядом с Кейчо пока тот не проснётся.