Преступление и наказание

Дверь в кабинет Мори Огая отворяется, и в неё входит Чуя Накахара. Его вызвал глава Портовой Мафии, чтобы поручить важное задание. Обстановка напряжённая. Оба человека молчат. Закатное солнце освещает просторное помещение, создавая иллюзию уюта. После недолгих раздумий Мори начал. Его голос был строгим и резким, не допускающим отступления от высказанного плана. Чуя всегда испытывал уважение и благоговение перед этим, без сомнения, умным человеком. — Итак, этой ночью в портовом квартале будут встречаться три человека, —говорил Огай, — Один — наш бывший агент, второй работает в Государственном отделе по делам одарённых, третий — их телохранитель. Бывший агент знает достаточно информации, которая при утечке может уничтожить Портовую Мафию. Собственно для передачи этой информации они и встречаются. Делали они это и ранее, но нам только сейчас удалось установить по какому принципу они выбирают место встреч. Твоя задача пленить предателя и госработника. Не смей убивать их, нам надо знать сколько информации знает наш бывший сотрудник, и что он успел уже рассказать госслужащему. — Чуя внимательно слушает, что говорит Мори и кивает. — Будет сделано! — Чуя ухмыльнулся и вышел из кабинета, встретив по пути Осаму Дазая — своего начальника. Рыжий ненавидел его всей душой. Дазай был человеком, который скидывает часть своей работы на других, пьёт в барах, влипает в передряги, из которых его нередко спасает Чуя, транжирит бюджет Портовой Мафии, и главное: ему за это не делают даже малейшего замечания, а всё из-за его оперативности и жестокости. Чуя бросает крайне неодобрительеый взгляд на Дазая. В голубых глазах рыжего можно было прочитать "Когда-нибудь я тебя убью, без сожалений". Отношение Дазая к Чуе чуть лучше, потому что последний часто выручал первого, но исключительно из-за того что Осаму — начальник Накахары и тому прилетит сверху, если Дазай умрёт. Шатен мило улыбнулся Чуе с видом "Я иду бухать! " От этого настроение Накахары совсем испортилось и он поспешил на названное Мори место. Голубоглазый уже несколько часов сидел в засаде и ждал жертв. Солнце давно ушло за горизонт и теперь светила большая луна зеленоватого цвета. Чуя жутко хотел спать, он сидел на земле, прижавшись к ангару. Накахара несколько раз проверил место предполагаемой встречи бывшего работника и госслужащего. Никого не было. Вдруг он услышал отдалённые голоса, оперативно, одним прыжком встал, и ринулся к следующему ангару, скрываясь в тени. Рыжий выглянул в промежуток между строениями, и увидел двоих разговаривающих людей. "А где третий" — понеслось у него в голове, как тут за его спиной послышался кашель. Чуя вздрогнул и обернулся, увидев громилу с автоматом. Накахара молниеносно вскочил на стену ангара, чуть выше головы телохранителя и затем прыгнул на последнюю, впечатав тем самым в асфальт. Разговаривающие люди обернулись на шум, от удара головы телохранителя о землю, но ничего не увидели, так как рыжий успел затащить тело стража, который был без сознания, за угол ангара. Информаторы продолжали диалог, но было слышно, что он не по работе. Они просто обсуждали личную жизнь. " Вот лентяи!" — раздражённо думал Чуя, не слышно вздыхая. Но увлёкся мыслями и не заметил как стихли голоса и к нему подошли два человека, которые ещё только что мило беседовали, с заряженными пистолетами, дула которых были направлены в лоб Накахары. Трюк, что он выкинул с охранником на этот раз не прокатил бы, ибо места для манёвра было мало, а пистолета рыжий с собой не носил, только нож, так как полагался на собственные силы. Умереть так просто Чуя тоже не собирался, поэтому решил использовать порчу, что оставалось крайним вариантом, но сейчас выбирать не приходилось. Силуэт Накахары объял красный мерцающий свет, всё в радиусе километра начало немного парить в воздухе. Из глаз Накахары пропали зрачки, а белёсую нежную кожу изрезали алые линии причудливых узоров. Чуя в один прыжок оказался на крыше ангара, взирая сверху, на ошарашенных и подвешенных в воздухе людей. В помутнённом сознании рыжего остался только один инстинкт — убить каждого встречного. В следствие этого он оторвал от крыши строения большой лист металла, и со всей силы швырнул вниз на людей, но была ночь, и Чуя плохо соображал, так что листом придавило только одного человека, размазав того тонким слоем по земле метров на пять. Теперь даже очень точная экспертиза с трудом смогла бы определить, что это когда-то был человек. Второй нервно сглотнул, созерцая зрелище дико хохочещего Чуи, который перепрыгнул на соседнюю постройку. Накахара уже начал кашлять и выдыхаться, но нашёл в себе силы собрать сгусток гравитации, и уже запусти его в парящего внизу человека, но сгусток приземлился рядом и взорвался с огромной силой. Накахару отбросило назад, он упал вниз со строения, теперь валялся на земле и был на грани смерти, как тут на плечо Чуи опустилась чья-то рука, полыхнул голубой свет и гравитация пришла в норму, чем и воспользовался бывший агент Мафии, которого тоже не хило так отбросило в сторону, но хочешь жить—умей вертеться, и соответствуя этому правилу агент дал дёру. Человек, что спас Чую открыл стрельбу по убегающему экс-агенту Портовой Мафии. Тот отстреливался, его пули задели щёку и глаз спасителя Чуи, однако сам спаситель в цель не попал, так как стрелять одной рукой крайне неудобно. Спасителем оказался ни кто иной как Дазай, который беззаботно пил в баре, в компании красивой девушки, и тут почувствовал, что что-то не так с гравитацией, и тут же понял в чём дело, поспешил товарищу на помощь, оставив девушку. Осаму был крайне зол на непутёвого Чую и судьбу в принципе. Из его глаза и щеки текла алая, горячая кровь. Дазай подхватил рыжика на руки и понёс в штаб Портовой Мафии. На следующий день, опять в кабинете Мори Огая. Теперь перед ним уже стоял Дазай, с забинтованным глазом и пластырем на щеке. Осаму всё мстительно рассказывал своему начальнику, который внимательно слушал: —Чуя Накахара провалил задание, —декларировал Дазай, — он убил госслужащего, а бывший агент сбежал, о телохранителе не известно, не до того вчера было, но он в принципе нам не так важен. Я считаю, что Чуя Накахара заслужил наказания. — закончил Осаму. — Что ж, если так хочешь, то пожалуйста.— спокойно отвечал Мори, но на самом деле внутри он был очень зол на Чую. Из-за этого ночного инцидента поднялась страшная шумиха, а о повреждениях строений на территории порта можно и не говорить, да ещё и телохранитель выжил, и на сколько знал Огай ему отшибло память, но не совсем, так что что-то он рассказал своим коллегам на работе и информация попала в поле зрения властей. Это было неприятно, но не критично, — Только тогда, чтобы Накахара на всегда запомнил этот опыт. — Будет сделано! — Ухмыльнулся Дазай, развернулся и ушёл в подвал для пыток, где уже сидел Чуя. Осаму только нужно было получить официальное разрешение на пытки рыжего. Дверь в подвал открылась, и в вошел Дазай. Он неспешно спустился по лестнице и подошёл к Чуе, ноги которого были скованны цепью. Из одежды на рыжике были только джинсы. — Ну что, как ты тут? Готов получить своё наказание? — Глумится Дазай. Чую же сильно раздражало, что его спас Осаму. Он бы и сам справился! — Я тебя ненавижу, уёбок! Чтоб ты сдох, отродье! — Вскричал Чуя, пытаясь встать, но ноги его ещё не держали и оковы мешали, однако рыжий сумел встать, и заехать кулаком по щеке шатена со всей силы. Тот немного пошатнулся и промолвил: — А вот это ты зря... — после Осаму грубо взял Чую за запястья и потащил к камню посередине помещения, в который были вделаны цепи для рук. Накахара брыкался, упирался, кусал Дазая до крови, но в силу физического неравенства всё-таки был закован в цепи по рукам. Также Дазай надел на тонкую шейку Чуи грубый ошейник с шипами внутрь, которые больно впивались в нежную кожу рыжего, оставляя следы. От ошейника тянулась цепь, которую держал Дазай. — Сначала я не буду слишком жесток, но вот что будет потом... —Дазай наклонился и прошептал всё это на ухо Чуе, от чего тот вздрогнул. Но быстро сориентировался, обхватил цепи кистями рук, подтянулся на них и пнул Дазая в живот. Осаму упал на пол от сильного удара и закашлялся. Тут же вскочил и со всей силы влепили пощёчину Чуе. Тот только ухмыльнулся. Его улыбка раздражала шатена. Дазай вскричал: — Ты не имеешь права так делать, грязная шлюха! — С этими словами Дазай так сильно дёрнул за цепь ошейника, что чуть не задушил Чую. Из его шеи шла кровь, и красивыми алыми ручьями собиралась в ямочках ключиц, и стекала по торсу. Дазай засмотрелся на это прекрасное зрелище, но опомнился, и размеренным шагом вышел из комнаты. Вернулся от только через несколько часов. В его руках была коробка из которой торчали и свисали свечи, шприцы, ножи, вибраторы, наручники, верёвки, ремни, иглы, ножницы и ещё много интересных вещей. В этом комплекте не хватало только предметов инквизиции. Глаза Чуи широко раскрылись от удивления и, пожалуй, немного страха. Всё, что Дазай принёс с собой временно лежало кучей на полу, высыпанное из коробки. Сначала Осаму удленил цепи для рук, так чтобы Чуя мог сидеть на полу, с вытянутыми над головой руками, которые, к тому же, были связаны в кистях. — Что ты хочешь со мной сделать, извращенец?! — Верещал Чуя, но Дазай его оборвал пинком в солнечное сплетение. Чуя начал кашлять и давиться воздухом, за чем Дазай с упоением наблюдал. И после, не долго думая, взял с пола плеть и начал хлестать ей Чую. На молочно-белой коже Накахары оставались красные борозды. Дазай не мог остановиться, он обрушивал свою плеть на грудь и плечи Чуи. Из ран начала литься кровь, а плеть вырезать из тела куски плоти. Рыжеволосый пытался не стонать и не плакать. Он просто висел обессиленно на цепях. Сначала Накахара ещё пытался использовать силу гравитации и касался пальцами стены или цепей, но ничего не работало. Из-за недавнего использования порчи он совсем ослаб. К тому же Чуя давно ничего не ел. Он только думал: "Из-за чего же такая ненависть ко мне? Что же я сделал? Дазай провиняется постоянно, и я его спасаю, и никто и слова не говорит! Я ненавижу его! Хочу, чтобы он умер мучительной и долгой смертью!!! Хочу его самостоятельно прикончить!" Но Чуя мог только думать. В его рыжей голове ясной сейчас была только одна мысль: "Я долго не протяну... " Дазай тем временем всё никак не мог успокоиться: в его взгляде не осталось ни капли человечности и того, чем жив человек, самой его сущности. Осаму что-то шептал и смеялся. Через минут пять, которые казались Чуе адом, Дазай пришёл в себя. Он отшатнулся увидев перед собой больше не худощавое тело своего напарника, с выпирающими рёбрами, тонкой кожей, красивыми ключицами и спадающими на плечи огненными волосами, а кровавое месиво. Дазай не испугался и даже не испытал отвращения, только удивился, что не заметил КАК он это сделал с Чуей. Голубоглазый дрожал, глубоко и тяжело дышал. Дазай сломал ему ребро. В потухщем и потерянном взгляде Чуи в пустоту всё ещё проглядывалась ненависть. Накахара поднял голову, звякнув цепью и взглянул на суицидника. Тот только рассмеялся. — Ха, это только начало, Чуя, так что готовься к худшему. — Усмехнулся Дазай. — Ты весь в крови, и почему-то твоё ребро как-то странно торчит, ты не находишь? — Чуя угнетённо молчал, тогда Осаму подошёл к нему и надавили на сломанное ребро, от чего Чуя выгнул спину и издал короткий болезненный стон. Накахара не хотел плакать, кричать, молить Дазая о пощаде. Рыжеволосый решил, что будет держаться до конца. Вот правда до какого именно конца он предпочитал не задумываться, однако неутешительные выводы напрашивались сами. — Чуя, я же вижу, что тебе больно, так почему же ты не плачешь? Ммм? Хочу видеть твои слёзы!!! — Вскричал Дазай, он хотел чтобы его напарник унижался. — Или я проткнул тебе лёгкое твоим же ребром... —Осаму заново нездорОво заулыбался. Чуя же опустил свою голову ещё ниже, из-за чего его рыжие волосы закрыли глаза, полные боли. В ней можно было утонуть. Чуя всё-таки дорожил свои напарником, и одновременно хотел его убить, но больше всего он не хотел выглядеть тряпкой в глазах Дазая, так что сказал только: — Делай, что хочешь. — Накахара удивился услышав собственный голос. Теперь он хриплый, тихий, грустный, безнадёжный. — Ай-ай, — шатен поцокал языком и покачал головой, — я не думал, что ты так быстро сдашься, Чуя. Борись, пока не победишь, или проиграешь! — Осаму опять кричал. Он хотел поиграть с рыжим, и для него была неожиданностью апатия Чуи. Не интересно играть с человеком, которому всё равно. Дазай вышел из комнаты и вернулся с ведром холодный воды, которое выплеснул на Чую. Последний не ожидал таких действий со стороны Дазая и вскрикнул, чем порадовал Осаму. С тела Чуи стекали красные ручьи воды. Накахаре становилось конкретно плохо. Болело все тело. Голова, руки, скованные цепями, шея в ошейнике, борозды от плети. Сломанное ребро болело особенно сильно, затрудняя дыхание. В следствии всего этого Чуя потерял сознание. Очнулся рыжий лёжа на холодном полу в той же комнате. Теперь уже за одну ногу был прикован к стене цепью. Его грудная клетка была перебинотованна. Дазай здраво рассудил, что со сломанным ребром он не сможет как следует развлечся с Чуей. Так же рядом стоял графин с водой. Накахара сел, его голова жутко болела, и не только она. Двигаться было очень больно, к тому же окова на ноге Чуи сильно ему натирала. Всё же жажда переселила и рыжий попытался дотянуться до графина, но длина цепи ему не позволяла. Не хватало буквально пары миллиметров, но как Чуя не тянулся дотянуться не смог, только больнее сделал себе. Он лёг на спину и закрыл глаза. Мыслей в голове не было — всё заглушала боль и ненависть. С каждым вздохом и то, и другое усиливалось. В ушах звенело от тишины, всё вокруг было размыто. Примерно через полчаса пришел Осаму. Он улыбался и был настроен решительно. Чуя вздрогнул и боязливо отполз к стене. Ему было тяжело получать боль от товарища не только физически, но и морально. Они больше никогда не смогут называться напарниками. — Ты долго спал, Чуя. — Протянул Дазай.— Целую ночь. Мне было скучно. Так что сейчас мы наверстаем всё упущенное. —Осаму подмигнул Чуе, от чего у последнего по спине пробежали мурашки. С этими словами Дазай взял с пола свечу и зажигалку. Подойдя к Чуе, он зажег свечку, подождал, пока парафин расплавится и наклонил её, выливая расплавленный воск. Его белые струи стекали с плеч Чуи на руки и спину. Накахара выгнулся, и приоткрыл рот в немом крике. Он нагнулся вперёд, не желая видеть своего мучителя. Было чувство как-будто его предали. Дазай увидев страдания рыжего, заулыбался и отбросил свечу вместо этого взял нож и, нагрев его лезвие над зажигалкой, замахнулся, чтобы провести ножом по спине Чуи. Он хотел как можно глубже загнать лезвие в спину. Накахара поднял голову, очевидно хотел что-то сказать, но тут Дазай опустил руку с ножом и удар пришелся не на спину, а на голубые, испуганные глазки Чуи. В последний момент Дазай увидел в них отчаяние и ненависть, разбавленную грустью. Накахара корчился на полу от боли. Он кричал, и не слышал своего крика, только горло болело. Из глаз текла кровь, попадая в рот. Дазай стоял ошарашенный, он не ожидал, что его напарник резко поднимет голову. Осаму хотел только проучить Чую, но не выводить из строя хорошего бойца Портовой Мафии. Осаму сел рядом на одно колено перед Чуей и начал трясти за плечи: — Чуя, Чуя, пожалуйста приди в себя! — Но Накахара его не слышал. Только рефлекторно оттолкнул от себя. Он шептал: — За что, за что?! За что ты так со мной? — Чуя думал, что действия Дазая умышленны. Осаму вздохнул, но ничего не ответил, только покачал головой. Ему нравилось видеть Чую таким. Униженным. Испуганым. Растерянным. Шатен принёс полоску ткани, умыл Чую, дав ему попить, и повязал голову своего пленника это полоской ткани, так что та закрывала глаза Чуи. После чего Дазай ушёл, оставив рыжего, посчитав что достаточно о нём позаботился. Накахара чувствовал, что долго не продержится. Ребро, глаза, воск, плеть... что же дальше? — этот вопрос страшил рыжего. После Накахара опять заснул. Его разбудил Дазай со словами: — Ты слишком много спишь. День ещё не закончился. — Чуя еле поднял голову. Вообще-то в этом не было необходимости, ибо сознание Накахары погрузилось во мрак. Он больше не хотел осознавать реальность. Смысл его жизни свёлся к нулю. Не видящий сотрудник не может работать в Портовой Мафиии. Чуя встал на колени, и схватился руками за подол плаща Дазая. Рыжий кричал: — Убей, убей меня!! Ты виноват в этом моём желании!! — Чуя опустил голову, и из под его повязки вместо слёз полилась кровь. Рыжий начал кашлять, тоже кровью, из-за того, что сильно кричал. Дазай отступил на несколько шагов, Чуя выпустил подол плаща, но всё равно упал и продолжил так лежать не вставая. Осаму не верил, что сам довёл своего напарника до такого удручающего состояния. В голове Накахары больше не было ненависти или злости воистину сильного человека. Только отчаяние, страх. Дазай покачал головой. Усадил Чую, как куклу, прислонил к стене и начал зло и быстро шептать на ухо Чуи: — Не хочешь жить, значит?! А я хочу? Но у тебя нет права на это желание. Давай, вернись, возрадись из пепла, начни заново меня ненавидеть. А я тебе помогу. Не любишь когда связан и ничего не можешь сделать? Ладно! Понял, принял. — С этими словами Дазай вскочил, и выбежал из комнаты. — К-куда ты? — Чуя водил руками в воздухе перед собой. Сейчас бедный Накахара был лишён ориентиров в пространстве, так что не хотел, чтобы Дазай уходил. Чуя боялся окружающей темноты и неизвестности. Вскоре Осаму вернулся, и Чуя повернул голову на звук шагов. Рыжих хотел что-то сказать Дазаю, но был грубо заткнут: шатен ходил за верёвкой, и сейчас аккуратно связывал Чую. Сначала Дазай заткнул Чуе рот, потом сделал виток вокруг шеи, разбинтовал грудную клетку и завязал верёвку так, чтобы сломанное ребро встало на место. Затем Осаму снял с Чуи всю одежду, и связал ему ноги. Чуя же, будучи не способным противодействовать Дазаю, просто сидел и молчал. Шатен подошёл к дальней стене и отвязал от вделанных в неё крюков верёвку, спуская с потолка ещё один крюк. Осаму также связал запястья рыжего и переплёл между собой верёвки, идущие от рук с верёвками от ног, после чего снял окову с ноги Чуи и повесил того за верёвки на крюк, подняв чуть ниже уровня своего пояса. Чуя не совсем корректно осознавал, что конкретно сейчас с ним делает Дазай. Но поскольку верёвка в зубах не давала ему говорить, Чуя мог лишь испуганно мычать и извиваться. — Давай, ну давай же, разозлись, взбесить, не будь жалким. Ты связан. Чуя вернись! — С этими словами Дазай подошел к Чуе близко-близко и поцеловал в щёку. Накахара вздрогнул и застонал, потому что верёвка надавила на ребро. Чуя больше не хотел скрывать свою боль. Дазай же наслаждался этим стоном, но не был удовлетворён им в принципе. Осаму хотел вывести рыжика из себя, чтобы у того появилась жажда к жизни и убийствам. Накахаре было сейчас уже на всё всё равно. Он еле сказал через верёвку: —Пожалуйста, убей меня, пожалуйста, Дазай. — Из глаз заново полилась кровь. Дазай начал слизывать её языком. — Чуечка, хватит плакать, это начинает раздражать меня. — Говорил Осаму с явной угрозой. Рыжий усилием воли пытается себя успокоить. — Мне скууучно. Давай развлечёмся, коротышка. Учти, будет больно. — Шатен рассмеялся, а Чуя ничего не отвечал. Он осознавал, что его мнение не учитывается, тем более он не мог много говорить. Дазай отрезал верёвки от крюка и Чуя упал вниз, вскрикнув. Осаму поднял его на руки и прижал к себе. Чуя, на удивление, прижался к Дазаю. Шатен очень удивился, и посадил рыжего на пол, начав развязывать верёвки. Чтобы вызвать отвращение к своей персоне у Чуи. Мол, он слабый, над ним сжалились и развязали, но как только руки и ротик Чуи осводились от пут он тут же накинулся на Дазая и прижал к стене и поцеловал, встав коленом между ног Осаму. Тот не был против такого развития сюжета, и проснунул пальцы под верёвки на спине Чуи, натягивая их и заставляя рыжего постанывать от боли. Второй рукой Дазай снял повязку с глаз Чуи, и заглянул в его глаза, залитые кровью. На переносице и посередине самих глаз был глубокий шрам, с обгорелыми краями. В комнате горел слабый свет, который всё равно причинял глазами Чуи боль. — Пожалуйста, одень повязку назад. —Слабым голосом попросил Чуя. — Только если ты обратишья ко мне на "вы". И назовёшь хозяином. — С улыбкой сказал Дазай, и погладил рыжего по щеке. — Х-хозяин, пожалуйста, оденьте повязку назад. Мне больно ощущать свет. — Повторил просьбу Накахара. Осаму покачал головой и резко встал, от чего Чуя потерял равновесие и упал на руки. Это жалкое зрелище разачаровывало Дазая, и он принёс свечу, которую поднёс к самым глазам рыжего. Чуя вскрикнул и закрыл лицо руками. Тут в его сознании как-будто что-то перключилось и он заорал, но уже не от боли, а от гнева. Осаму восторженно смотрел на Накахару. Свет свечи озарил не только его лицо, но и сознание. Слишком больно. Слишком светло. —Дазай!!! — Оу, Чуя, ты вернулся. — Холодно сказал Осаму. Но холодным был только его голос, а на самом деле его внешний вид был противоположностью его безучастному, голосу, который был полон апатии ко всему происходящему. Дазай, не хотел чтобы Чуя знал его настоящие эмоции. "Хм, я сделал то, что хотел — вернул Чую, но он сейчас такой беззащитный..." —мысли Дазая становились всё пошлее и пошлее, так что в конце концов Осаму пришёл к выводу, что ему всё ещё скучно и надо бы развлечся как следует. Накахара продолжал кричать нелестные слова в адрес Дазая и посреди его гневной тирады Осаму резко прижал за запястья Чую к стене, затыкая ему рот взятым с пола кляпом. Чуя начал вырваться и мычать, но шатен влепил ему пощёчину, заставляй замолкнуть, но рыжий намёка не понял, и пытался освободиться, но в связанном состоянии и со сломанной костью это не так уж и просто. Когда силы Накахары, уже не евшего несколько дней иссякли он съехал вниз по стенке, тяжело дыша, но сделать Чуя ничего не мог. — Тааак, — протянул Дазай, — что бы мне выбрать из того, что я приносил ранее? — С этими словами он взял вибратор и ещё верёвку, усмехнулся. Чуя нахмурился, понимая, что сейчас будет что-то плохое. Дазай подошёл к рыжему, резко того развернул к себе спиной, толкнул его, так что тот упётря щекой в стену и связал ему руки и горло, не забыв так же надеть повязку на глаза Чуи. После чего ввёл в Чую один палец. Рыжий выгнул спину, задев ребро, от чего боль стала просто невыносимой. Повязка на глазах опять пропиталась кровью. Дазай ухмыльнулся, немного продвигал пальцем внутри Чуи, а затем ввёл второй, вызвав тем самым новую вспышку боли. Накахара стонал сквозь кляп. Шатен раздвинуть пальцы, Чую всего затрясло. Суицидник протолкнуть пальцы глубже, надавливая на стенки. Второй рукой Дазай продолжал натягивать верёвки на спине рыжего, задевая ребро. Чуя сжимал руки в ладонях, так что ногти впились в кожу до крови. Дазай наклонился к шее слепого, целуя её, потом он резко впился в кожу зубами. У Чуи оказалась весьма вкусная кровь. Дазай вынул пальцы из задницы Чуи, и взял вибратор, резко вставил его в рыжего. Тот сполз вниз по стене. Даже несмотря на кляп был слышен крик. Дазай с усмешкой включил вибратор на полную мощность, от чего Чуя упал на бок и выгнул спину, на сколько это позволяли сделать верёвки, которые уже давно натёрли, везде, где только можно, оставив алые следы. Дазай подошёл к страдающему Чуе и аккуратно взял его за плечи, усадив вертикально, от чего Накахара сильно дерулся, чуть не задушив себя. Осаму погладил рыжего по плечу, оттягивая верёвки и прошептал на ухо Чуе — Умоляй меня пощадить тебя. Хочу видеть как ты унижаться, Чуууя. —Накахара не в силах больше терпеть начал теряться головой о грудь Дазая, и умоляюще стонать. Осаму это доставляло явное удовольствие и он всё-таки сжалился над своим напарником, и резко достал вибратор, от чего Чуя кончил. Он был совершенно вымотан и почти сразу же заснул. Дазай не испытывая угрызения совести оставил Чую как есть и ушёл, только кляп снял и развязал верёвки. На следующий день Накахара проснулся от ощущения чего-то холодного, прислонившегося к его телу. Это были ножницы. Дазай резал верёвки. Везде, где они проходили были видны яркие следы содранной кожи. Когда Чуя сел, Осаму присосался к его шее и принялся вылизывать следы от верёвки, всё равно покусывая кожу Накахары, от чего тот вздрагивал. Он пытался оттолкнуть Осаму, но ничего не выходило, Дазай только крепче обнимал хрупкого Чую и сильнее кусал кожу. Чуя чувствовал себя отвратительно, хотел пить, хотел убить своего бывшего напарника, но это не мешало ему сладострастно постанывать, от приятной боли, разливающейся по всему телу. Дазай шептал на ухо Чуи: — Тебе ведь нравится, мелкая шлюшка. Признайся мне в этом. — Чуя приоткрыл ротик, выдыхая, а Дазай оперативненько засунул туда два пальца. Чуя в принципе был не против и начал их облизывать, лаская языком. Дазай с удовольствием смотрел на покрасневшего Чую. Потом медленно вытащил пальцы изо рта Накахары, растягивая слюну, и сел, облакотившись о стену, согнув ноги в коленях. Чуя понял намёк и сел на бёдра Дазая, поставив руки перед собой, потом нагнулся к лицу Осаму и поцеловал его, поставив одну руку на пол. Вдруг Дазай вздрогнул и закатил глаза, начав кашлять кровью, а рыжий рассмеялся. Он воткнул ножницы в спину шатена, которыми тот резал верёвки, и которые Чуя нащупал рукой на полу. — Вот и твой конец! — Холодным голосом прокричал Накахара, встал и одной ногой со всей силы надовил на живот Дазая, стараясь причинить тому как можно более сильную боль. Потом он пнул Осаму в спину, так что Дазай теперь лежал на полу, а Накахара надовил на его грудную клетку и ножницы с хлюпающим звуком вошли глубже, выйдя с другой стороны, так что Накахара поранил ногу. Кровь текла ручьём, быстро свёртываясь, но не из ноги, а из бывшего напарника Чуи. Однако видеть этого он не мог и просто сидел в луже тёплой крови и пил её, вдыхал пары. Сейчас он был счастлив. Через несколько часов эта эйфория прошла и Чуя осознал ЧТО он сделал. Мёртвый Дазай лежал у стены. Его кожа была белее мела, все бинты намокли, щёки впали. Чуя сидел рядом и плакал. Дазай, как никак, был его напарником. Накахара держал за руку Осаму. Он не чувствовал жизни, только холод. Теперь он осознал что Дазай был ему очень дорог. Накахара стал ненавидеть теперь себя. Он плакал, и плакал, теряя кровь. Ему повезло не видеть мёртвое тело своего друга. Он просто сидел рядом и всё, не хотел уходить от тела Дазая, хоть и мог это сделать. Однако его организм сильно ослаб и без помощи Чуя Накахара долго не протянул...