Красные рога

Ке́рга стоит неподвижно, смотрит в глаза собрата. Керга без пяти минут молодой вожак — статный, не по годам серьёзный, уважаемый в племени. Но Хе́ло это не беспокоит. Худой бурый волк глядит злобно, с вызовом и как-то отчаянно. Его и Кергу, вышедшего на середину поляны, окружает толпа перешёптывающихся соплеменников. Рядом с Марой обеспокоенно вздыхает Войка: Керга — её брат. Единственный, кто остался от её семьи: пару зим назад их престарелые родители погибли в битве с вражеским племенем Баюнов. — Все будет в порядке? — нервно облизывая губы, шепчет Войка. — Это твой брат. Он никому не проигрывает. Мара смотрит, затаив дыхание и предвкушая предстоящую схватку. Волки уже несколько дней не выбирались на охоту, так что каждый ждёт возможности ухватить хоть капельку азарта; поединок молодого вожака и его соперника вполне подходит для усмирения горячих голов. Керга снимает рубаху и не глядя кидает сестре. Войка глухо ворчит, но не перечит. Керга поигрывает мышцами, разминаясь; он готов побороться за звание вожака. Керге семнадцать зим, так что он должен справиться. Он опытный, расчётливый и сильный, так что Мара в нём уверена. Мара и сама не промах — пусть ей всего лишь шестнадцать, Керге она не уступает. Даже может сама вступить с ним в бой, да только знает, что ей это незачем. — Что тебе надо? — спрашивает Керга грозно, не мигая, но не дожидается ответа и оборачивается. Волк Керги серый, самый обыкновенный, но под невзрачной шкурой скрывается невиданная сила. Мара знает; она сражалась с ним бок о бок и, может быть, даже проигрывала по количеству поверженных противников. Керга рычит громко и раскатисто, и Мара еле подавляет в себе скулёж внутреннего зверя: волчица в глубине сознания вынуждает подчиниться, покориться чужой силе. Любой зверь слишком подвержен влиянию вожака. Мара замечает, как подгибаются при рыке лапы Хело, и Керга тоже это видит. Хело нервно фырчит и первым кидается в бой. Керга легко уклоняется от первого броска, но, красуясь, пропускает второй. Из его глотки вырывается позорный взвизг, потому что Хело рвёт ему ухо. Керга становится серьёзнее. Но ответить не успевает: на поляну выкатывается Сим, на ходу перекидываясь в человека. Его лицо ещё не преобразилось, но изо рта уже вырываются гортанные звуки. Мара усмехается — это выглядит забавно. Но слова Сима заставляют её замереть. — Юн!.. — булькает волчонок. Он падает на колени, растрёпанный, взъерошенный. — Баюн! Мара вскидывает голову и оглядывает подбирающееся племя. Те, у кого есть свой внутренний волк, напрягаются, глядят на гонца голодно, и Керга, позабыв о Хело, возвращается в человечье обличье. — Где? — вопрос звучит требовательно и раздражённо, но Сим не смущается, лишь восторженно сглатывает слюну. Он никогда не был в битвах и надеется, что хоть в эту его возьмут. — На северной границе! Керга удивленно поднимает брови. — На севере? — переспрашивает он. — Что они делают так далеко от границы? — Он, — нехотя выдавливает Сим и хмурится, — одиночка. Керга непонимающе морщит нос и принимает ещё более грозный вид. — Почему вы не загнали его, раз он один? К говорящим выбегают ещё двое волков — те, с которыми Сим и был на северной границе и от которых оторвался, желая первым сообщить весть о Баюне. — Это шаман, — хмуро говорит один из пришедших, пока другой поднимает Сима на ноги и отвешивает ему легкую оплеуху. Керга тут же меняется в лице, и в его глазах загорается радостный огонёк. — К бою, — твёрдо командует он, и волчица Мары восторженно воет. Хело порывается последовать за племенем, но Керга щетинится. — Место, — презрительно бросает он, словно нашкодившему щенку, и Хело тихо скулит. Маре становится на мгновение его жалко, но азарт предстоящей погони затмевает её разум. Мара готова. Её волчица тоже.

***

Мара чувствует сырой мох под лапами. Зелёная подушка приятно сминается под весом мощного тела, и волчица несколько раз игриво перепрыгивает с лапы на лапу. Сила лениво разливается по мышцам, перекатывается под шкурой, и Маре хочется поскорее её выпустить. Волчица предвкушающе облизывается, задевая длинный шрам на морде. Невидящий глаз немного болит, как и всегда перед битвой. Мара фыркает, мотает головой, пытаясь прогнать это ощущение, прислушивается к своему нутру. Запечатанные духи молчат, и волчица довольно урчит. Маре было девять зим, когда вражеское племя набежало на их земли. Мара помнит, как это было; перед её взором встает картина ужасного — как ей казалось тогда — зрелища. Она видит перед собой озлобленную морду чужака, а дальше — темноту. Шерсть на загривке встает дыбом даже сейчас, спустя столько времени, и Мара до сих пор не знает точно, что произошло. Старый вожак гладил её по голове и говорил, что в её глазу заперты духи, пришедшие на боль. Но теперь Мара выросла и не помещается на коленях старца, а тот и сам сторонится её, не даёт задавать вопросы. А Мара помнит, как она кричала и проклинала всех на свете, когда глаз горел, как от огня. Теперь Мара стала намного сдержаннее. Голоса врываются в голову один за другим, и становится чуточку легче. «Рвать, гнать!» — захлёбывается воем Войка, и к ней присоединяется Сим. Мара насмешливо тявкает. «Ждать, — фырчит она. — Вожак ведёт. Ждать». Волки заливаются отрывистым лаем, поддразнивая и подначивая друг друга. Мара заражается общим настроем и нетерпеливо топчет землю, но с места не двигается. Она не слишком любит волчью связь: ей не нравится слышать чужие мысли в своей голове и разговаривать примитивными фразами, но ради племени она терпит. «Гнать!» — наконец вторгается в общий гул Керга, и племя подхватывает его приказ, эхом разнося по лесу. Керга рычит с неистовой силой, и Мара пригибает голову к земле. Она признаёт вожака, она согласна следовать за ним. Никто не может противиться яростному вою Керги. Племя срывается с поляны. Все устремляются к северу. Земля уходит из-под лап. Коряги и сучки с треском осыпаются под мощными тушами; громко каркает ворон, и в животе Мары почему-то сворачивается нехорошее предчувствие. Но волчица ничего не хочет слышать, и азарт прогоняет зародившийся страх. Волки чувствуют запах, и Мара тоже улавливает чужие нотки среди свежести вечернего леса. На мгновение она цепенеет: ей кажется, что запах ей знаком; но это чувство рассеивается, словно его и не было. Мару считают чудом. Она — единственная, кто смог противостоять духам в одиночку и не умереть. Духами обычно занимаются шаманы, но у Мариного племени такого нет. Только ведьма, что смогла чуть облегчить боль от раны. Все старые волки говорят Маре, что это она, Ведьма, спасла её, но Мара не верит. Мара в свои девять зим получила шрам на половину лица. Говорят, на неё напали злые духи, теперь запечатанные в её невидящем глазу, но Мара не помнит. В шестнадцать зим она чувствует забытые прикосновения шершавых рук, слышит незнакомый голос, напевающий на неизвестном наречии, и знает: это точно не была их ведьма. Это был чужак, чей призрачный запах Мара порой чует, стоит ей обернуться волком. «Рядом!» — предупреждает Керга, и Мара морщится, когда в голове отдается его голос. Перед стаей небольшая каменистая речушка со стремительным течением. Где-то недалеко подножие гор, но Мара не знает, где именно: обзор скрывают высокие деревья, да и сама Мара редко бывает на этой части их владений. Мара отчётливо чувствует смешавшиеся запахи оленя и свежей крови. Красные следы на камнях подтверждают её догадку. «Обряд», — тявкает Войка, и племя подхватывает её слова. В этот раз Керга не спешит их успокаивать. Волки мчатся за своим врагом. Они преследуют его, словно дичь, и даже не скрываются. «Окружай!» — командует Керга и перескакивает через корни огромной сосны, скрываясь из виду. Мара первой срывается в противоположную сторону, и с десяток сородичей следует за ней. Они первыми видят мелькающие среди деревьев коричневые одежды шамана. Спустя несколько мгновений до волков доносится громкое горловое пение. «Вижу!» — скалится Мара, и от Керги приходит незамедлительный приказ: «Хватай!» Мара вырывается вперед и валит шамана с ног. От него веет отчаянием и страхом, и Мара слышит, как торжествуют сородичи. Поспевает Керга и властно придавливает мощной лапой грудь врага, лишая его возможности убежать. Из глаз шамана брызгают слёзы, и к чувствам прибавляется боль. Мара хмурится. Она не слишком любит битвы и то, что следует за ними: смерти, боль, отчаяние; ей куда больше интересна охота на дичь. Осознание того, что чужак, скорее всего, умрёт, прогоняет восторг от погони; мысль оседает на сердце тяжелым грузом. Шелест листьев пронзает громкий крик: стая расслабилась слишком рано. Мара мгновенно бросается в гущу событий, но шаман отталкивает её сильным дуновением ветра. Он шепчет какие-то слова, и Мара замирает, словно обращаясь камнем. Шаман крутит вокруг себя руками, переплетает между собой пальцы. Мара все ещё не может сдвинуться с места. У шамана красивое лицо. Мара может хотя бы рассмотреть его, и она замечает, что внешне чужак старше неё лишь на несколько зим. Он хмурит тёмные брови, а его волнистые волосы до плеч залиты кровью. Мара смотрит внимательнее: нет, кровь не его. Оленя. Керга сбивает шамана с ног, и Мара снова овладевает своим телом. Она поспевает вовремя и вместе с Войкой помогает обездвижить чужака. Мара торжествующе скалится в лицо шамана, но тот лишь устало закрывает глаза. Керга безжалостно встряхивает тело, и шаман теряет сознание. «Убитый олень», — напоминает Войка нетерпеливо. В её жилах еще бурлит азарт. «Ищи», — кивает Керга. Мара переминается с лапы на лапу и всё же уходит вслед за подругой. Горклый вкус крови, витающий в воздухе, оседает на языке. Огромная светло-коричневая туша молодого животного находится быстро, а кровь с распоротой шеи капает прямо в горный ручей. Войка испуганно трусит к мёртвому оленю. «Убрать», — предлагает Мара. Вдвоём они оттаскивают труп от ручья. Шаман выбрал крупного молодого самца, и Мара даже жалеет, что животное придётся оставить здесь. Но, пусть и не имея своего шамана, каждый в племени знает: нести жертву обряда в дом — значит накликать на себя беду. Маре не хочется возвращаться в селение, и Войка всецело её понимает. Волчицы уходят дальше, к востоку. Там тянется длинное ущелье с бурной ледяной рекой на дне, и подруги, не сговариваясь, оборачиваются у кромки воды. Они изредка посещают это место, но маленький горный ручей обеим нравится. Мара ёжится: холодный ветер облизывает голое тело, заставляет обхватить себя руками. Войка опускается в воду первой. Мара распускает длинные чёрные косы и следует за ней, погружая разгорячённые мышцы в воду. Скоро наступит зима.