Quit Staring / Хватит пялиться

      — Что ты делаешь?       Клаус сжимает плечо Пятого и, всё ещё не отводя глаз от камер, бормочет:       — Ничего. Заткнись.       Через наступившую густую тишину можно было почувствовать, как Пятый закатывает глаза. Он игнорирует назойливые толпы людей, которые выкрикивали вопросы о том, как они выполнили свою последнюю «миссию», в пользу анализа самодовольной ухмылки на лице своего брата. Холодный, спокойный и собранный — это были именно те слова, которые в точности описывали Клауса в тот момент. Сейчас его руки легли на плечо Пятого в непринужденной позе. Их отец наверняка давно жаловался на его осанку, но Клауса, похоже, это не волновало.       — Перестань пялиться, идиот. — шипит Клаус, скривив лицо ровно настолько, чтобы встретиться взглядом с Пятым, — Ты меня пугаешь.       — У меня мурашки по коже от выражения твоего лица, — с насмешкой отвечает тот.       — Никто не заставляет тебя смотреть на него!       — Да, но оно выглядит сейчас так уродливо, что я не могу не пялиться, — сказал Пятый, сопротивляясь желанию показать брату язык.       — Замолчи, я знаю, что ты лю… — вскрикнул Клаус под хихиканье Пятого, чувствуя, что Эллисон уперлась локтем ему в бок.       — Заткнитесь, пока я сама вас не заткнула, — пригрозила она, заставляя Клауса, бормоча оскорбления, снова отвернуться от брата.       На этот раз Пятый тоже повернулся лицом к камерам, скривив губы в фирменной улыбке и заложив руки за спину. Он старался не обращать внимания на тяжесть Клауса, навалившегося на него, но это было легче сказать, чем сделать, ведь тот стоял настолько близко, что Пятый мог ощущать его дыхание.       Когда отец наконец-то усадил их в гладкую чёрную машину, в которой почти не было места, Пятый почувствовал себя ещё более растерянно. Клаус прижался к нему, соединив бедра и лодыжки и соприкасаясь руками. Он склонил голову на плечо Пятого и зевнул.       — Не знал, что из тебя такой же хороший подголовник, как и подлокотник, — пошутил он.       Пятый раздражённо смотрел в окно машины, чтобы не встретиться глазами с Клаусом.       — То, что я всего лишь ниже тебя не значит, что ты можешь использовать меня.       Клаус хихикнул. Этот глубокий и милый звук, прозвучал чуть ниже уха Пятого, соблазняя украдкой взглянуть на чужие кудри, лежащие на его плече.       — Позволю себе не согласиться.       Закатив глаза, но всё же улыбаясь, Пятый усмехнулся. Братья и сёстры почти не обращали на них внимания, потому что привыкли к глупым спорам, но всё ещё общались между собой. Пятый воспользовался случаем и прижался губами к макушке Клауса.        — Ты невыносим.       Клаус напевал что-то, закрывая глаза и опуская руку ладонью вверх, открыто приглашая Пятого взяться за руки. Поглаживая большим пальцем по измученным костяшкам и удивительно мягкой коже под кончиками пальцев, он обнаружил, что неосознанно улыбается.       — Да, но ты всё ещё любишь меня, — пробормотал Клаус в полусне, прижимаясь головой к шее брата.       Сжав его руку, Пятый вздохнул, решив не отвечать из-за страха, что произнесённые слова каким-то образом запятнают то прекрасное, что было между ними. Это не означало, что Клаус был не прав, и, к счастью, брат это знал.       Как бы то ни было, очень скоро Пятый пожалеет, что не сказал три этих простых слова человеку, которому так безоговорочно доверял.