Красные маки.

Маки. Красные. С ярко-желтой серединкой размером с ладонь. Они стали проклятием всей моей жизни. Давят изнутри на легкие, мешая жить, склоняя и так усташее существовать тело к смерти. Я всегда ее искал. Ждал, когда, наконец, перестанет течь кровь по венам, сердце издаст последний стук, и последний вздох сотресет воздух. Смерть шла за мной по пятам, не обращая внимания на преследуемого. Убивая мое окружение и обходя главного гостя преисподней стороной. Теперь еще и эта дрянь! Чертовы цветы, чертова болезнь! Хорошо хоть смертельная, а то так бы и мучился. Не люблю боль, а душевную — тем более. Когда при одном взгляде на эти рыжие пряди, на аккуратный нос или большие голубые глаза хочется задохнуться… да, именно, проклятыми маками, красными не столько по природе, сколько из-за крови. На последнем задании сплоховал: сильнейший кашель сдавил горло и едва не задушил. Чуе пришлось спасать не только свою, но еще и мою задницу. Черт. Не смотри на цветы, идиот! Но напарник не мог отвести ошарашенного взгляда от помятых и лежащих в беспорядке цветов на неровном асфальте. Спустя пару минут, когда уже все враги испустили, на зависть мне, болезному, последний вздох, Накахара поднял меня на плечо и, используя гравитацию, донес до мотоцикла. — Скумбрия, придурок, надо же довести себя до такого состояния. От кого-кого, а от тебя не ожидал, — со странной болью и тоской в голосе ругался он. Его глаза упорно не встречались с моими. — Можешь бросить меня тут. Все равно скоро прибудет подкрепление, — прохрипел я и закашлялся. Лепестки были мягкими, но вот проросший до самой глотки стебель расцарапывал ее при малейшем резком движении. — Мечтай, — только и бросил в ответ. К моему удивлению, мы оказались у Чуи дома. Здесь запах его усилился и окутал приятным одеялом. Ух, дышать даже как-то легче стало. Родные вино и сигареты, которые ни с кем кроме напарника у меня более не ассоциируются. Мое тело сбросили на мягкую кровать. Накахара ушел и вернулся со стаканом воды. Однако вместо того, чтобы вылить жидкость мне на лицо или за шиворот, он придержал мою голову и приставил кромку к губам. — Пей, — приказ был неоспорим. Может, это атмосфера так влияет или то, что меня поит Чуя, но вода показалась амброзией. — В кого ты мог влюбиться настолько сильно и безответно? — спрашивает он, убрав стакан. Я молча отвел взгляд. Что я могу тебе сказать? «В тебя»? Или: «Да, вот знаешь, есть одна рыжая бестия и она сидит прямо передо мной». Может и мог бы, да боюсь, последние мгновения жизни после того, как Чуя меня пошлет, станут самыми болезненными в жизни. — Такими темпами и я тоже, — бормочет Накахара, всматриваясь в окно. Вздохнув, мой напарник просто взял и лег. На меня. Руками он обвил грудную клетку и сцепил их сзади. Ноги удобно устроились между моих, а лоб ткнулся в ключицы. Я не нашел в себе сил обнять его в ответ. — Скажи, Осаму, что бы ты сделал, признайся я тебе в любви? — спустя долгое молчание, подает голос Чуя. — Стал бы самым счастливым мафиози на свете.