Соседа достали, что дальше?

Гостиничный номер выглядел чрезвычайно уютно. В кресле устроилась довольно крупная пожилая женщина в свободном, легко скрывающем фигуру домашнем платье. Кондиционер работал на полную силу — жаркий мексиканский воздух требовалось основательно обработать, прежде чем он будет пригоден для дыхания изнеженным городским жителям. На столе расположились пачка судоку и какая-то нетривиальная разновидность кубика Рубика — знающий взгляд мог заметить, что кубик уже наполовину собран, остаётся буквально десяток поворотов. Пара каких-то непонятных местных растений за окном и характерный витиеватый узор на стенах довершали картину. Негромкий писк замка побудил женщину выскользнуть из полудрёмы. Нет, сам-то писк мог и обойтись без особого внимания — просто она уже догадывалась, что последует сразу после него. — Да куда ж ты, псина такая! А ну стой, дай лапы вытереть! Звуки возни. Второй голос, заметно ниже и немного более резкий: — Давай её сюда, Вальдемар! Вот… так-то лучше. Топот маленьких лапок и больших, немножко неуклюжих ног — и в номер ввалились поочерёдно сначала маленькая собачка, сразу побежавшая к женщине, затем — молодой изящный мужчина лет двадцати пяти, и, наконец, ещё один, сильно старше, довольно грузный, с непропорционально огромным носом и вечно чем-то недовольным лицом. — Выгуляли псинку, — выдохнул молодой — тот самый Вальдемар. — Так носится, это просто ужас. Всю пыль на себя собрала. Выкупать бы её вечером, хоть завтра нормально смотреться будет… — Завтра вроде как не страшно, но выкупаем, — подмигнула ему женщина. — Ты ж знаешь, Вовчик… — ей почему-то нравилось сокращать его имя на русский манер, — она очень хорошо дрессированная… — Ага, дрессированная сторожить Вашу сумочку, мисс Вейли, — фыркнул Вальдемар. — Хотя я, помнится, по пути сюда даже тут с ней общий язык нашёл… — Общий язык в виде колбасы, — прокомментировал второй мужчина, усаживаясь на диван. — Взятку, короче, дал должностному лицу, жулик ты юный. Нет, получилось неплохо, я не спорю, и полетал я от души, но всё равно жулик! — Сочту за похвалу, — хитро усмехнулся Вальдемар, прислоняясь к стене. Мисс Вейли — Виктория Вейли, если полностью, — поднялась на ноги и ласково взглянула на него: — Вот ведь. Думала ли я, когда ввязывалась во всё это, что на полпути уже буду смотреть на вас почти как на сына и внука… — Э, э, э, э, э! — в один голос воскликнули оба мужчины. Старший — мистер Николас Ротти — этим не ограничился и пояснил свою мысль: — Если мы — это твои сын и внук, то я этому чудику папашкой получаюсь, что ли?! — Вот да, это как-то немножко перебор, — Вальдемар немного нервно засмеялся, явно представив себе, как бы это выглядело — учитывая, что друг на друга эти двое были не похожи даже близко. — Да и неужели Вам настолько хочется возиться с внуком?.. — А что? Я сильная, независимая женщина, — мисс Вейли упёрла руки в бока и грозно посмотрела на него, — мне даже кошки не особо нужны, что хочу, то и ворочу! Молочка вам налить? — уже снова ласково продолжила она. — Вы сделали мне предложение, от которого невозможно отказаться… Следующее утро оказалось неожиданно мягким — особенно в сравнении с прошедшим днём, который чуть было не довёл гуляющих до теплового удара. Все трое проснулись — каждый в своём номере, разумеется — очень рано, и лишь чуть позже рассвета уже были во всеоружии. Загримированные, переодетые так, что Виктория и Николас казались выходцами из ада, а Вальдемар — и вовсе недобитым хиппи, они направлялись к первой контрольной точке, с которой должны были начать маршрут «подготовленного экспромта». Маршрут, на котором Вальдемару предстояло проявить себя настоящим партизаном, а мистеру Ротти — каскадёром и реставратором. Вот и начало — небольшая каменная площадка на самом берегу, с маленьким песчаным пляжем, пристанью и парой местных подражаний достопримечательностям. Молодой актёр напоследок крикнул: — Берегись, дорогой мой Винцент Ротвейлер! — Только попадись мне или моей матушке, Вуди, — Николас скорчил страшную рожу и погрозил коллеге кулаком. — Не дождёшься! — Вольдемар бодро присвистнул, махнул перед собой двумя выставленными пальцами — жест, который от него подхватила, пожалуй, уже половина страны, — и бегом устремился вниз, к воде, где уже давно были подготовлены камеры.