В огромном зале много людей. Вокруг играет музыка, народ веселится и поёт, девушка в белоснежном платье кружит со своим новоиспечённым мужем. Поодаль стоят их родители.
— Ваша дочь просто чудо, — Яойорозу сложила руки у щеки и улыбнулась.
— Спасибо, ваш сын тоже ужасно красив, — Мидория взял бокал шампанского и выпил немного. — Каччан, пошли тоже потанцуем!
— Вот ещё, — Бакуго фыркнул и закатил глаза. — Я такой хернёй не интересуюсь.
— Вот вечно ты так! Не выйти никуда с тобой, не повеселиться, — Изуку обиженно топнул ногой. — Ну и оставайся тут! — мужчина убрал напиток и закричал: — Аки, потанцуй с папой, а то мой муж старый чурбан!
Зеленоволосый радостно убежал вглубь толпы. Кацуки тяжело выдохнул, окинув присутствующих безразличным взглядом, и пошёл в туалет. Место где они отмечали было достаточно дорогим, но это было лишь банальщиной. Ну вы что, какие могут быть дешёвые заведения, если тут дети топовых героев?
Найти небольшую комнатку было не так-то уж и легко. Блондин успел заблудиться, найтись и вновь заблудиться. Странно. Наконец на одной из дверей была табличка с нужным ему названием. Когда дверь открылась, мужчина увидел Тодороки; тот стоял у раковины и по всему пытался привести себя в порядок, что выходило не очень хорошо. Что он вообще тут делает? Бакуго молча встал рядом и включил воду.
— Они там ещё долго? — голос Шото звучал… замучено? Возможно.
— Часа три как минимум, — Кацуки через зеркало осмотрел уставшее лицо. — Что с тобой, двумордый?
Не успел мужчина опомниться, как его вжали в холодную кафельную стену.
— Т-ты чего творишь? — двуликий затуманенным взглядом уткнулся в бывшего одноклассника.
— Будь хорошей сучкой, пожалуйста.
— Чего?! — блондин громко вздохнул, когда чужое колено упёрлось в его пах. Он закрыл рот рукой и попытался вырваться.
— Тебя так легко возбудить? — Тодороки без капли сожаления осмотрел твёрдый ком, выглядывающий через ткань брюк. — Точно как распутная девка.
— Ты выпил, причём слишком много, — Бакуго отвел голову в сторону. — Езжай домой.
— Я рассчитывал помочь тебе, — Шото прильнул к вкусно пахнущей шее и провёл языком к уху. — Ну и себе тоже.
Руки Кацуки приделывают льдом к стене, в рот суют скомканный платок, а рубашку рвут на две части. Блондин не может прорвать причудой оковы, что было не на шутку не смешно. Мало ли, что этому ублюдку придёт на ум.
Двуликий бродит по горячему телу, глубже вдыхая сладкий запах нитроглицерина, отдающего в виски приятной пульсацией. Его губы оставляют влажные поцелуи на коже. Тодороки чувствует, что его многоуважаемый «родственник» никак не собирается сопротивляться, напротив, он подаётся вперёд и старается сам наткнуться на что-нибудь, чтобы возбудить себя ещё больше. Бакуго был как в бреду. Его чёткая граница разума переступила за безумие, и название ей «секс». Шото резко, без предупреждения дёргает штаны Кацуки вниз, чем вызывает у него стон. Мужчина встаёт на колени и приспускает чужие боксеры, оглядывая толстый член, который стоял колом и слегка сочился. Двуликий взял в рот половину органа и блондин резко вздрогнул, пряча в себя стоны. Бакуго даже смотреть не хотел, ведь лицо этого придурка выглядело очень странно. Он был сосредоточен на качественном отсосе, в чём, конечно, был просто хорош. Горячий язык ровно проходил по нужным венкам, приближая разрядку с неминуемой скоростью.
— Уб…людок, — Кацуки последний раз дёрнулся и излился в чужой рот.
Причуду расслабляют и блондин почти куклой скатывается вниз. Тодороки ловит тряпичное тело, разворачивая и утыкая в ледяной кафель щекой, выпячивая бёдра назад для своего удовольствия. Шото суёт свои пальцы в рот, где ещё осталась чужая сперма. Вводить пальцы оказалось гораздо легче, чем двуликий мог подумать. Бакуго стоял совершенно не сжимаясь, а наоборот старался насадить себя как можно быстрей. Но в ответ ему лишь ещё медленнее доставляют приятный дискомфорт. Тодороки лениво спускает штаны и нижнее бельё, стараясь как можно дольше подразнить бывшего одноклассника.
— Давай я уберу это, — шёлковый платок, пропитанный слюной выпадает изо рта. Кацуки отвлекается на столь маловажный для него предмет и тут же замирает в немом стоне. Шото вошёл в него грубо, резко, без предупреждения и на всю длину. На уголках глаз заблестели слёзы. Двуликий стал двигаться, злобно шипя.
— Медленнее, чтоб тебя… — блондин мечется глазами по стене от своего же запуганного голоса.
Для мужчины это же напротив, как спуск тормозов. Он начинает ещё больше вдалбливаться, чувствуя под собой сдавленное дыхание.
— Тебе же нравится, — Тодороки уже дышит сквозь приоткрытый рот. — Ты бы сейчас не издавал таких звуков. Ну ты и мазохист.
Шото делает ещё пару глубоких толчков и наконец слышит яркие стоны.
***
— Ну и закружила ты меня, — Мидория устало упал на стул и вытер лоб.
— Ты что, думал легко отделаешься? — девушка упёрла руки в бока и усмехнулась. — Я не Бакуго Аки, если не показываю свой характер во всём.
— Вот этим ты в своего отца.
— Кстати о нём, где прохлаждается мой нерадивый папаша? — блондинка огляделась по сторонам, но не смогла отыскать знакомую причёску.
— Может в туалет ушёл? Пойду поищу его, — Изуку встал и, махнув рукой, скрылся в коридоре.
***
Бакуго хватается руками за гладкую поверхность, громко дыша и постанывая. Разум был в дымке. Сквозь неё не ясно слышались пошлые фразочки двуликого, который раззадоривал этим только себя, нежели партнёра. Кацуки чувствовал, что скоро кончит второй раз, поэтому сам толкался навстречу. Тодороки крепко вцепился руками в чужую талию. Он сейчас вполне осознавал что изменяет жене, а его бывший одноклассник своему мужу, но это лишь формальности, верно? Кому какое дело, если никто не узнает. Правда, после такого Бакуго вряд ли ровной дорогой пойдёт в зал. Как бы Шото не старался, думать о чём-то другом кроме измены, было невозможно. Ему бы очень хотелось отдать себя процессу, как и сделал Кацуки, но плохое предчувствие на то и плохое. Блондин резко вздохнул, сжимаясь и изливаясь на пол. Двуликий моментально был введён в транс упругими мышцами, охватившими его член, и излился прямо в мужчину.
— Твоя… Ты… — Бакуго закрыл рот рукой. — Выйди из меня, живо!
Тодороки наклонил голову вбок, но услышал хлопок закрывающейся двери.
— Ты больной?! Деку нас увидел только что! Выйди! — Шото послушно отстранился, наблюдая за партнёром, который наспех старался натянуть одежду.
Выглядело мягко говоря убого; ноги подкашивались, лицо красное до нельзя, из задницы вытекала сперма. Кацуки вылетел из комнаты и постарался пойти так быстро, как мог. В конце коридора послышались взрывы.
— Он что?! — Аки кричала на всё здание. Она была в ярости. Неужто тупой задрот успел ей всё рассказать?
Громкие шаги. Блондин опёрся на стену и уже ожидал встречи с дочерью. Бакуго закрыл глаза, а когда открыл увидёл её: прядки волос неаккуратно торчали из шикарной причёски, алые глаза, словно наполненные кровью, блестели, а руки неестественно сжаты для девушки.
— Ублюдок! — наверное это всё, что она могла сказать. Слова же просто-напросто застряли в глотке. — Я тебя ненавижу! Он делал всё ради тебя, в то время, как ты его унижал! Кто так поступает с любимым человеком?! — голос сорвался на крик, а из ладоней вспыхивали искры.
— Ну же, давай, — Кацуки открылся. — Ударь. Я заслужил.
— Да мне противно о тебя руки марать! — блондинка ударила кулаком в чужую щёку. — Но ты прав — заслужил!
Аки приподняла пышное платье и, отвернувшись, пошла обратно.
— Домой можешь не возвращаться, папа, — блондинка выплюнула это, гордо задрав нос. — А мы с тобой совершенно разные.
