Снайперша
* * *
…Она не сдавалась в плен, не выходила из последнего убежища с поднятыми руками, не позволяла землянам отнять у неё оружие. В тесном, по-тюремному пустом помещении, из которых состоял лагерь для интернированных, она очнулась с привкусом крови во рту и гудящей, как колокол после удара, головой. Она не понимала, где находится, пока к ней не вернулась память о том, как её действительно шибанули по голове, и не чем-нибудь, а манипулятором экзолёта. Отточенные защитные рефлексы заставили её вскочить с койки, но ни бластера, ни ножа, ни верного плазменного ружья под рукой не оказалось. - Анви, сядь и успокойся! Командир Трэкс. Один из немногих, кому она позволяла так себя называть. Остальные из её гарнизона всегда обращались к ней по полному имени – Анвиэль, а то и просто "сержант". - Пойдём наружу, - сказал он, - я всё объясню. Заметив на соседних скамьях ещё троих неосапиантов в серых робах, она непонимающе взглянула на него и, поддерживаемая им под локоть, вышла за дверь. Пока они неспешно шли вдоль глухого забора с колючей проволокой под напряжением, он говорил, что никто не причинит ей вреда, что война закончилась, что победу одержали люди… и что Фаэтон мёртв. Застрелен при попытке активировать аннигилятор. - Нет, это неправда! – замерла она на месте, не веря ушам. - Он не мог… - Мог. У него был аутомутационный синдром, он обезумел и был готов уничтожить всю планету. Мне очень жаль, Анви. Я знаю, как ты к нему относилась. Расплакаться навзрыд, впасть в истерику, заломить руки – слишком по-человечески. Может быть, весть о смерти вождя довела кого-то из её собратьев и до такого, но она переживала отчаяние иначе. Подняв глаза к небу, она смотрела не на затянувшие его тучи, а куда-то далеко вглубь себя, и видела пустоту, на месте которой раньше была вера в Фаэтона, в свободу, в расовое самоопределение и долгожданную сепарацию. Она была солдатом, причём из той же генерации, что и Трэкс. То была партия, выведенная до войны, но уже имевшая чисто боевую специализацию и почти не потребовавшая профильной подготовки. Все индивиды в ней имели повышенную выносливость, превосходную мобильность и реакцию. Экзолётчики, одиночные диверсанты, спецагенты. Анвиэль была снайпершей: держа в руках ружьё с тонкой оптоэлектроникой, она ощущала его практически как часть своего тела. Разумеется, мозговые центры, отвечающие за внешние проявления эмоций, у неё были ослаблены в пользу стрессоустойчивости и силы воли… однако даже прирождённые хладнокровные убийцы испытывают тоску и горечь утраты, и она не исключение. По щекам скатились слёзы и вдруг пришла в голову мысль, что это первые слёзы в её семилетней жизни. - Почему ты солгал? – спросила она, имея в виду то, что сказал Трэкс, приказав своим подчинённым уйти в леса. - Чтобы спасти нас? Чтобы мы продолжали надеяться на лучший исход? - А ты предпочла бы умереть? "Да", - произнесла она про себя. Фаэтон был для неё не просто главнокомандующим, но живым символом будущего, в котором неосапианты не чувствуют себя существами третьего сорта – так что она предпочла бы смерть тому, что предположительно ждало их в будущем, где Фаэтона нет. Хотя, может быть, не всё ещё потеряно и умирать рановато? Да. Наверное. - Почему т-ты… - запоздало придала она значение тому, что Трэкс одет не в арестантское рубище, а в свою обычную униформу. Обе кобуры, на бедре и на поясе, закономерно пустовали, но таков уж тут устав. - Так я принесу больше пользы, - тихо-тихо, чтобы не расслышал охранник на входе, ответил он, - чем отсиживаясь в норе. Я занимаюсь мирным урегулированием и слежу за соблюдением наших прав, а сюда прилетел, узнав, что здесь ты и не только. Он улыбнулся, протянув ей маленький металлический предмет. - Моя гильза! – её лицо озарилось радостью. Гильза на шнурке, которую она носила на шее, как амулет, заняла своё законное место. Это была память о первой поражённой цели – землянине-сопротивленце, который под покровом ночи подкрадывался к штабу с пачкой взрывчатки и мнил себя неуловимым мстителем. Разряд попал ему прямёхонько в висок, а гильза упала близко к ней и блеснула в лунном свете. Снайперские бластеры не имеют встроенного плазмогенератора и заряжаются патронами с капсулированным плазмогеном, что обеспечивает высокую точность стрельбы. - Я увидел её на вахтенной стойке и попросил, чтобы отдать тебе, - усмехнулся Трэкс. - Слышала бы ты, как они заквохкали! Будто это наркота... - Спасибо, командир. - Не за что, Анви. Ты моя сестра и подруга.* * *
Чикаго. Ясный октябрьский вечер. Крыша безликого, серого прямоугольного дома-корабля, третьего в прямом ряду из десятка таких же. Это уже не лагерь для интернированных, а район компактного проживания неосапиантов, он же "нео-таун", но отличие невелико. Та же унылая тюрьма, разве что без заборов и вертухаев. Руки крепко держат ствол, палец на спусковом крючке. Внимательные тёмные глаза, на одном из которых красуется головной окуляр, напряжённо следят за двором внизу. Сегодня там значимое событие – плановый визит уполномоченного по межрасовым отношениям. Его служебный экзолёт в сопровождении двух полицейских "ястребов" только что приземлился на площадке перед подъездом и жители квартала обступили его кругом. Вот поднимается фонарь, вот он выбирается наружу и приветствует собравшихся. Собравшиеся тоже его приветствуют, но без восторга и улюлюканья. По-другому быть не может. Анвиэль не слушала, что он говорил. Она была знакома с его шаблонными водянистыми речами. Год назад, в том самом лагере, она впервые увидела его вживую. Было так тошно, что к горлу подступил комок, она едва удержалась от того, чтобы сказать этому манкурту что-нибудь скабрезное. Какая досада, что террорист, неизвестно как пронёсший в зал пистолет, стрелял не в него, а в Шона Непьера… Ружьё она не на коленке собрала. Оно настоящее и без номера – честь и хвала "диким" пиратам. Их чёрный товар довольно качественен, но почему-то дешёв, хотя, будь он дороже даже в три раза, ради него стоило бы сэкономить и на желудке, и на обновках. Анвиэль обожала шоколадное мороженое, но дальнобойный бластер с подключаемым к нейрошунту киберштекером и комплектом съёмной оптики был насущнее. Уполномоченный рассказывал страшную сказку об экстремистах – о таких, как она. "Будьте бдительны", "не позволяйте им оказывать влияние на нашу едва родившуюся молодёжь" и так далее. Ха, и это невзирая на то, что молодёжь присутствовала там же и составляла как бы не треть публики! Хотелось действия, но сейчас стрелять было нельзя. Если под разряд случайно кто-нибудь попадёт, она этого себе не простит. - Господин омбудсмен! – раздался рядом с чиновной машиной звонкий девичий голосок. Марсала сказал всё, что хотел, и уже закруглялся, но всё же снизошёл до слушательницы и улыбнулся ей, как добрый Дедушка Мороз недоразвитому землянину: - Да, дорогая. Что ты хотела спросить? - А дефертилайзеры легализуют? – бесцеремонно и непосредственно глаголила истина устами малорослой по неосапиантским меркам девушки. Низенькая, чуть выше двух метров, выглядевшая на семнадцать-восемнадцать человеческих лет, она, тем не менее, была поджара и жилиста... как Анвиэль в миниатюре. - Нет, милая, - мягко, но строго сказал Марсала, заглядывая ей в глаза, - дефертилайзеры незаконны и останутся под запретом. - Но почему?! – взбугуртнула девица. - Таблетки абсолютно безвредны! - Пожалейте девчонок! - поддержала её женщина постарше, из ветеранов. - Они не хотят мучиться и истекать кровякой! - Не хотим! Даже три раза в год! - послышались другие полные гнева и дерзости голоса молоденьких, ещё и года не проживших неосапианток. - Даёшь легальные колёса! Мы не сосуды, не матки, не инкубаторы! - Требуем легализации дефертилайзеров! - вдруг злобно рыкнул какой-то бойкий юноша. - Братья за сестёр! - Братья за сестёр! Братья за сестёр!!! - громогласно грянули в унисон и заскандировали парни, мужчины - как младшего поколения, так и старшего. "Уйди. Я тебя прошу, уйди!" – мысленно взмолилась Анвиэль. Девушка стояла прямо напротив цели, а драгоценные секунды – три, две, одна – как назло, истекали. О чём там дальше они беседовали, снайперша не разобрала, а время визита подошло к концу и полицейские выбрались из своих колымаг, прикрывая Марсалу, пока он не оказался в экзолёте. Она со злостью стиснула зубы, сняв окуляр и спрятавшись за бортик. Не успела! А ведь счастье было так близко… всё, улетели. Поезд ушёл. Конечно, она могла убить двоих одним выстрелом – но потом прокляла бы себя навеки. Девушка ни в чём не виновата и, к тому же, нравилась ей. Интеллект явно выше среднего, правда, Марсала этого не понял или притворился, что не понял. Они все ей нравились. Такие живые, такие яростные, нетерпимые к рабству, в какой бы фантик праваки из Ассамблеи его ни заворачивали. Эпсилоны и эпсилонки. Школота. Ясное дело, мудрых альф и не столь мудрых, но высококвалифицированных бет можно только клонировать, но даже в последних генерациях несчастных фаэтоновских марионеток все были гаммами, да и дельты под надзором неплохо ориентируются в этом мире, но правительство Ближних Миров, со скрипом одобрив создание второго поколения, на правах победителя распорядилось произвести молодёжь на свет с мнемоническими матрицами самого низкого уровня. Без заданных предрасположенностей, без какого-либо представления о том, кем быть и какую избрать жизненную дорогу, эпсилоны психологически эквивалентны человеческим старшеклассникам и вынуждены всему учиться сами. Расчёт был явно на то, что, быть может, недостаток врождённых знаний вкупе со способностью к деторождению столкнёт их в яму смрадной зловонной животности, поспособствует очеловечиванию, но... нет! Обломались! Выкусили! Фертильность не превратила "вторых" в озабоченных размножением самцов и самок, и даже просто неравнодушных к сексу среди них те же три процента, что и среди "первых". Эпсилоны чисты и готовы драться за свою чистоту и свободу! О да, как бы господину омбудсмену ни хотелось обратного, "нео-дети" были и останутся лишь его личной фантазией. Ну... то есть, они, конечно, существуют. Пока. В лаборатории изолированного госпиталя под непрерывным наблюдением профессора Гальбы - хмурого, как Сатурн, ежедневно лицезреющего их страдания и страстно мечтающего закрыть этот грёбанный лепрозорий к йотуне матери. Жалкие, нежизнеспособные уродцы без иммунной системы. Нежильцы. Всего их около двадцати и их смерть от аутомутации - вопрос не лет, но месяцев, а то и недель. Всем им суждено умереть. Выносившие и родившие их эпсилонные девочки не знали, на что шли, за деньги согласившись на эксперимент по оплодотворению, и, подвергнув себя мерзости под названием "естественный путь", погибли скверно и гадко. Четверых сразу после родов скосил АМС, остальные впали в жутчайшую депрессию, наотрез отказались заботиться о приплоде и покончили с собой... но СМИ всеми силами это скрывают и умалчивают. Анвиэль поморщилась. Мероприятие закончилось, все разбрелись по домам. Улица снова стала пустой и бесцветной, но буквально за час стемнело и на небо высыпали колючие звёзды. Она вышла из подъезда и, повязав бандану, быстрым шагом направилась прочь из района. Разобранное ружьё и запас провизии покоились в рюкзаке. Она спешила покинуть город до одиннадцати часов. За бродяжничество ещё никого не арестовали, но ночью лучше не попадаться на глаза людям. Это их мир, в нём нужно учитывать их правила. Что-то скоро произойдёт. Что-то очень неоднозначное. Ощущение витало в воздухе, пронизывало всю атмосферу бывшего Фаэтон-сити. Шестое чувство, может быть, и миф, но у неё оно было развито. Патрули, пару раз замеченные на тёмных улицах, она постаралась обойти за полкилометра, а добравшись до пустыря, где был стратегически важный канализационный люк, спустилась туда и была такова. Тоннель вёл далеко за пределы города, туда, где её ждали друзья из "вторых". Им нужен её боевой опыт, ей нужно их жизнелюбие – оно заразительно. Умирать действительно рановато.