В ожидании чуда

Музыка всегда успокаивала меня. Поэтому я так любил наш зал, где менестрели, соревнуясь между собой в мастерстве, играли на арфах. Сегодня мне было особенно грустно, несмотря на волшебный свет Лаурелина, золотивший кроны деревьев, и моё любимое время года, когда всё вокруг заканчивает цветение и наступает пора сбора урожая. Я был расстроен поведением двоюродного брата, который обещал навестить меня, и не появлялся вторую неделю. Неужели Нельо забыл обо мне? Неужели обещания старшего сына лорда Феанаро просто слова, рассыпающиеся золотым песком в ладонях? Но я продолжал ждать его, несмотря ни на что: целыми днями шатался по дворцу из белого мрамора, пока у меня не начинала болеть голова; сидел у серебристого фонтана с книгой в руках, пробегал глазами по её розоватым рунам и совершенно не понимал их значения; ел то, что приносил мне младший брат Турьо, который каждый день пытался узнать в чём дело и получал от меня невразумительные ответы; писал удивительные по бездарности стихи о вечной любви, в которую не верил сам; порывался несколько раз совершить конную прогулку в поле, но очень не хотелось пропустить прибытие Нельо, которого в этом ледяном дворце ожидает столь же холодный приём. Так маялся я в ненавистном ожидании, проводя дни, подобно орлам Манвэ — бессмысленно и беззботно. Мне было не понятно: что произошло на самом деле? Атто молчал. Он рассказал бы о ссоре с дядей Феанаро, если таковая имела место. Глава Первого Дома всегда был против нашей дружбы со своим старшим сыном. Он настраивал Нельо против меня и моего отца. Сам лорд Нельяфинвэ то прислушивался к мнению атто, то отвергал его в зависимости от своей внушаемости в данный момент и определяющих эту внушаемость обстоятельств. От этих невесёлых размышлений меня отвлёк одинокий всадник, который возник в пустом поле из ниоткуда. Он медленно приближался ко дворцу. Моё сердце бешено застучало в груди, и я почти поверил в возможность чуда. Всадник был в синей с серебряным одежде — цвета моего Дома, но Нельо часто маскировался подобным образом, выезжая из Тириона. Я подошёл к чёрным металлическим воротам и схватился за железяки, которые изображали виноградную лозу, обеими руками. Всадник приближался, а я вглядывался в него. Надежда сменялась разочарованием. Разочарование надеждой. А всадник становился всё ближе. Мои матушка и батюшка стояли на крыльце, и с таким же смутным ожиданием вглядывались в приближающегося ездока. Меня привела в себя холодная капля, которая неожиданно упала мне на лицо. А потом — ещё одна. Я поднял голову вверх и на меня обрушился целый поток чистой, серебристой воды. Всадник неумолимо приближаося, но в последний момент свернул в другую сторону, а я так и остался стоять, и ледяные слёзы дождя мешались с моими горячими слезами. Сквозь шум серебристых капель, мне показалось, что кто-то зовёт меня. Кажется, это были голоса родителей. Но я продолжал безмолвно смотреть вдаль, не веря, что обманулся в своих ожиданиях. Я очнулся от горьких раздумий в тот момент, когда отец дотронулся до моего плеча, а затем грубо развернул к себе. — Финьо, пойдём в дом! — строго сказал атто, поглядывая на одинокое поле. — Позволь мне остаться здесь, отец! — упрямо заявил я (кажется, он заметил все эмоции, мигом отразившиеся на моём детском лице). — Я должен ждать его. Он обещал. — Твой друг не приедет, — тихо сказала аммэ. — Иди в дом, сынок! Я смотрел на родителей так, словно не видел их, слушал слова, которые они говорили мне и не слышал их. Моя одежда промокла насквозь и неприятно липла к телу, но и это не могло заставить меня вернуться во дворец. Мне было горько и обидно от того, что мой самый близкий друг, которому я верил, предал меня и оставил одного. Неужели он забыл наши клятвы о вечной дружбе? Неужели забыл об обряде, который соединил нас кровью? Но я благодарен Нельо. Он помог мне осознать ещё в юном возрасте, что дружбы не существует. Перед моими глазами был только дождь, терзающий кроны садовых деревьев. Я не заметил, как Турьо выбежал из дворца. Брат схватил меня за руку и потащил за собой под крышу.