Подниматель пингвинов

Юнги, если честно, плохо продумывает момент расставания. То есть, он, конечно, знает, что все должно быть как в фильмах: один уходит, а второй смотрит ему вслед и оба жалеют, что ночь проведут не вместе. Но как скоро можно идти домой? Они же, вроде как, должны провести ночь не вместе. А Юнги уверен, что если встретит парня в коридоре, то не сможет устоять и не пойти за ним следом. В ванну, к примеру. Еще он уверен, что Чимин не станет скрываться и вести себя незаметно, для поддержания атмосферы прошедшего дня. Он скорее ждет под дверью, чтобы потребовать взрослого окончания вечера. Поэтому Юнги решает занять себя ночной прогулкой по району. У него нет ноутбука, нет камеры или хоть чего-то, с чем можно было бы зайти в кафе и поработать. Есть рюкзак с пледом и пустыми контейнерами, а с этим ничего нельзя сделать. Поэтому медленная прогулка, минут на сорок — отличный вариант. В итоге, домой он приходит около трех утра и невероятно радуется, что никто его не встречает с обоймой презервативов. Даже удается спокойно принять душ и загрузить посудомоечную машину контейнерами. Единственное, что он не должен был делать, так это заглядывать в приоткрытую дверь к Чимину. Опять приоткрытую. Кажется, у него такая традиция: дрочишь - открываешь дверь, чтобы все могли насладиться. Юнги плохо видит в темноте комнаты, но характерные звуки... Требуется немного времени, чтобы глаза привыкли к отсутствию освещения и можно было разглядеть бок парня, лежащего на кровати. Он шумно дышит и немного кряхтит и еще Юнги слышит слегка необычные звуки. Хлюпающие. — Черт, — шипит он тихо. Подглядывать нехорошо. Даже если дверь открыта и у вас взаимная тяга. Да, же? Чимин не давал согласия на то, чтобы за ним наблюдали. Хоть он и прекрасен на своих светлых простынях. И хнычащий. Юнги решает сделать кое-что гораздо более романтичное. Он уходит к себе в комнату, чтобы дрочить вместе с младшим. Возможно, кончат они не в одну минуту, но тут важен сам процесс. Он даже не закрывает дверь к себе, чтобы можно было слышать, что происходит в соседней комнате. Остается только надеяться, что Тэмин не захочет прогуляться ночью, а потом делиться впечатлениями от пережитого. В итоге он просыпается чуть заполдень. Дверь все так же приоткрыта и никаких саркастичных записок или сообщений от старшего. Либо тот научился такту, либо они остались незамечены. Чимин обнаруживается на кухне. И совершенно не реагирует на то, что Юнги успевает сходить в туалет и даже умыться. Просто стоит и готовит себе, словно ничего и не происходит. Нужна пара минут, чтобы полюбоваться на белую свободную ткань, немного прикрывающую попу, на смуглые накаченные ноги, на закатанные рукава. Юнги чувствует, как его сердце начинает бешено биться при одной только мысли о наличии на парне белья. Обычно, это были черные боксеры, просвечивающие сквозь светлую ткань. Но сейчас ничего такого. Неужели «член» Пак Чимина трется о его рубашку? — Привет, — первым подает голос парень и оглядывает его через плечо. — Привет, — подходит ближе. — Пара минут и будет готов завтрак. — Ты такой сладкий твинк, — вжимается в задницу младшего и добавляет на ухо, — олененочек. Чимин на это хихикает и откидывает голову на старшего. Он явно требует утренний поцелуй, а кто Юнги такой, чтобы отказывать? Он приобнимает младшего за талию и целует сначала щечку, а потом и в губы. Парень на это вертит попой, показывая, что все делается правильно. Мин не может не задрать рубашку, чтобы убедиться есть ли белье. Они продолжают целоваться, одной рукой Юнги придерживает лицо парня, а второй комкает рубашку на талии. Белье на месте. Но это маленькие трусишки - совсем не боксеры, как раньше. — Я слышал тебя ночью, — признается Чимин, когда Мин находит в себе силы отойти и разглядеть белье. — Прости, я старался быть тихим. — О, нет, — хихикает. — Я слышал, как ты подглядывал за мной, а потом пошел к себе дрочить, — и вертит задницей. — Тебе стоит закрывать дверь, — его спалили и это неловко. Юнги надеется, что младший не решит на него посмотреть прямо сейчас, потому что никому не нужны красные лица. — Думаешь? — прогибается в пояснице. Юнги просто нужно именно сейчас посмотреть на белье парня. Это сраное любопытство, которое заставляет его подойти ближе, аккуратно задрать ткань рубашки и ахнуть. Маленькие розовые плавки. На этом он кончается как человек. Слышно в ушах только как стучит сердце, а перед глазами загорелая кожа и чуть светлый след от загара. — Хен, — смеется. — М? — Я спрашиваю в третий раз: ты будешь кленовый сироп к панкейкам или фрукты? — Тебе стоит одеваться, — шумно выдыхает. — Я одет, — трется ягодицами о старшего. — Твоя попа… — Что с ней? — перебивает, улыбаясь. — Два орешка, — разворачивает к себе лицом. — И они одеты, — сам встает на мысочки и целует. Юнги нравится то, что младший не только позволяет себя трогать, но трогает в ответ. Что не боится обнимать и класть руки на попу. Даже немного щупать. — У тебя тоже ахуенная задница, — улыбается. Юнги хочется раздеть парня. Избавиться от этой ненужной белой ткани и нормально рассмотреть все. Но есть кое-что, что они должны сделать перед этим. То, к чему он пришел, гуляя ночью по округе. — Нам нужно, — чмокает, — поговорить, — еще чмок. — Завтрак, секс, а потом разговор, — улыбается очередному чмоку. — Нет, бублик, — гладит поясницу. — Перед тем, как ты все испортишь, поцелуй меня нормально. Юнги все еще никто, чтобы отказывать Чимину.