Подниматель пингвинов

Чимин благодарен мужчине за то, что тот довольно спокойно воспринимает отказ. Не настаивает, не переспрашивает, не пытается продолжить или хоть как-то завлечь и соблазнить. Нет значит нет.  Квартира у Юнги в целом очень симпатичная - пусть нет предметов мебели и интерьера - общее впечатление довольно приятное. И ужин проходит в спокойной обстановке, хоть Юнги и абсолютно очаровательно пытается таскать закуски из тарелки Чимина. После, они медленно прогуливаются, держа курс в сторону дома, и любуются на город и закат. Мин держит Чимина за мизинец.  — Хочу спать с тобой, — говорит Юнги, когда они уже оба дома, Чимин принял душ, высушил волосы и устроился в кровати. Даже теплые носочки натянул, потому что у него всегда мерзнут ноги, когда он спит один. И еще на нем только футболка. Футболка и носки.  — Эм, — тянет он, думая, как лучше отказать. — Это не вопрос, — прикрывает дверь. — Я принес свою подушку и одеяло.  — Оу.  — И знаю, что у тебя пунктик, так что в душ я сходил, — кидается подушку и одеяло на кровать.  — Кажется, ты подготовился. — Даже гостевую пижаму взял. — Гостевую? — смеется и пытается в темноте разглядеть что это такое. — Это та, на которой нет пятен от еды, дырок от старости и в которой потом можно ходить по квартире, когда остаешься с ночевкой.  — Пижама для потрахушек? — выуживает телефон с тумбочки и включает фонарик, чтобы разглядеть мужчину. — Надеюсь, там есть рюши? — Дурак, — смеется, подходя ближе.  — Никаких рюшек, — грустно заключает и отключает фонарь, — Скучная пижама, Юнги. Ему приходится подтянуть свою подушку к краю, чтобы Юнги мог разместиться.  — Ты скоро съедешь? — натягивает одеяло до подбородка. — М? — Квартира почти готова. — Ты хочешь, чтобы я съехал? — устраивается рядом, но на своей подушке.  — Нет.  — Хорошо. Потому что я, — ложится лицом к Чимину, — планирую сдавать ее.  — Оу. — Пожив с вами, я понял, что мне не нужно столько места. Да и спать без тебя я не хочу.  — Оу, — чувствует, что немного краснеет. — Это предложение? — Предложение? — кладет руку на талию. — Да. Предложение проводить каждую ночь вместе, пока мы не найдем идеального партнера для тебя.  Чимин хочет сказать, что это подозрительно похоже на отношения, но не решается.  — Я не отдам тебя, — чмокает в лоб, — кому попало, олененок.  — Ладно.  — Так что и не думай искать нового квартиранта.  — Хорошо.  — Чимин. — М? Они какое-то время лежат в тишине и Чимин чувствует, как его пытаются разглядывать сквозь темноту.  — Чимин. — М? — Как у тебя дела? — Нормально, — кажется, старший не так тактичен, как Чимин подумал изначально. — Я что-то не то сделал? — Мы разве это уже не обсудили? Опять тишина и Пак чувствует, как старший мнет одеяло на его боку.  — Тогда что? — Все хорошо. — Чимин! — как-то резко выпаливает. — Разве мы не должны разговаривать? Я хочу понимать то, что в твоей голове.  — В моей голове тоже, что и в твоей. — Олененок, позволь мне быть частью твоей жизни. Как интересно это звучит. Слишком много пафоса, на первый взгляд, но Чимина это заставляет говорить.  — Просто, — прикрывает глаза. — Все. — Устал? — дает какое-то время, чтобы младший собрался с мыслями и заговорил. — На работе просят больше работать и предлагают больше платить. А мне и так хорошо. — Оу. — Не хочу ответственность, не хочу много делать. А уйти не могу, потому что останусь без страховки и тогда придется где-то искать деньги на операцию. — Операцию? — Да, моя страховка покрывает верхнюю операцию*. Чимин не знает, понимает ли старший, что он сейчас говорит, но разъяснять не хочется, потому что уже понесло.  — И еще налоги надо платить за вас, и я не помню, указывал ли тебя, когда ты заселился. И, возможно, ты террорист эмигрант, который взорвет пол континента, а я не подал документы в Службу гражданства и иммиграции.  — Я американец, — хмыкает. — И еще Тэмин жалуется, что у него старый матрас и его нужно заменить. А я совсем не разбираюсь в них и мне проще дать ему денег, чтобы сам купил, но он отказывается. А еще в душе течет лейка и нужно вызывать человека, который все починит. А мне двадцать два и я не хочу. — Олененок, — прижимает к себе и целует в висок. — Я люблю когда спокойно. Когда спокойно и хорошо все. Когда раз в месяц поход в клуб и когда рассказать психологу на сеансе нечего.  — Все свалилось на маленького мальчика? — гладит затылок. — И еще ты. — Я? — Ты.  Чимин не хочет это все говорить. Не обсуждать проблемы круто. Никто ничего не знает и все живут в призрачной спокойной стране. Но Юнги так близко и обнимает, тут просто невозможно не заговорить.  — Да, ты.  — Расскажи. Вдох-выдох. Нужно говорить как взрослый и умный человек. Не как тот, у кого гормоны шалят. — Я и так ненавижу свое тело. Я правда считаю дни до того, как будет диплом и на следующий день можно будет идти в клинику. Так хочется, чтобы дисфория ушла. — Олененок, — чмокает в лоб пару раз. — Я знаю, что это случится. Скоро случится, но просто сейчас, — вздыхает. — Я ненавижу свое тело.  Чимин закусывает губу, чтобы не начать плакать. И он очень благодарен старшему за молчание. — Даже смотреть на себя в зеркало противно, — все же не сдерживается и хлюпает носом. — Чимини, — говорит тихо и крепче прижимает к себе. — И я так устал быть в... — запинается и говорит ужасное, — быть девочкой. — Ты не девочка, Чимини. — И если мне так противно с самим собой, — уже не сдерживается и позволяет слезам катиться по щекам, — как же противно тебе. — Что? Глупый, — нервно смеется, — мне не противно. Ты красивый парень и я не вижу чего-то другого, — гладит волосы. — Я вижу мужчину, Чимин.  — Ты даже не смог потрогать меня выше поясницы, — говорит максимально тихо. Если его не услышат, то повтора не будет.  Юнги молчит и просто гладит по спине. Чимин начинает думать, что его слова были не услышаны.  — На кухне? — и не дожидается ответа. — Я просто, — кажется, подбирает слова, — там была утяжка. Я не знаю, как тебе… Могу трогать или нет. И что могу. Мы же, ну... Ты не обозначил границы. И я хочу трогать тебя… ты типа софт тач и я хочу тебя. А то, что у тебя есть отличия… Ну, я же их не вижу, не знаю и не трогал, — вздыхает. — Типа, я не против попробовать, если тебе окей. Ты для меня целиком Пак Чимин и я не разделяю тебя тебя «до шеи» и «ниже шеи».  Для человека, который несколько месяцев назад был «не в теме», Юнги говорит очень приятные вещи.  — У тебя жопа ахуенная, а она ниже шеи. — Придурок, — смеется.  — Ты не говорил о своих границах и я решил, что не стоит соваться.  — Ты не спрашивал. — Ну, ахуеть, — фыркает. — Чимин, какие у тебя границы? — Ты можешь трогать меня, — а вот теперь это неловкий разговор. Взрослый, но неловкий.  — Я могу трогать твою писю? Вот так с места и разгон до тысячи.  — Смотря что ты вкладываешь в понятие «пися». — Что туда можно вкладывать? — Ну, если ты думаешь о ней, как о вагине… — Такой красивый, — перебивает, — и такой глупый мальчишка. Я не думаю о ней, как о вагине. Мне нравится называть все это писей, окей? — Окей.  Сейчас Чимин чувствует себя немного глупо. Юнги уже несколько раз говорил, что воспринимает его как парня и никакая грудь это не изменит. — Как ты занимаешься сексом? — кажется, Юнги действительно долго думал над этим вопросом. — Я пассив.  — Хорошо.  — Но у меня нет простаты и... — шумно выдыхает, — я не против, чтобы стимулировали клитор.  — Хорошо, — задумчиво говорит мужчина.  — Просто, не нужно называть это «киска» или как-то так.  — Хорошо, — чмокает в лоб.  — Я «окей» ко всему, — и зевает. — Спасибо, олененок, что сказал. А теперь, как насчет того, чтобы отправиться спать? — Угу, — елозит немного.  — Ты прелестный маленький мальчик и я думаю о тебе только так. — Спасибо, — устраивается удобно. — Спи спокойно, бублик.