Sole e Cielo

      Нещадно палящее римское солнце не желало оставлять своих подданных, так, что даже в тени не было от него спасения. Из Колизея, как и всегда в это время, раздаются звуки борьбы. Пока это только тренировка. Настоящее сражение будет через несколько часов.       Златовласый юноша тоскливо смотрит на величественное сооружение, предназначенное для грубого и жестокого, как он считал, развлечения. Тихий шелест длинных белоснежных одежд, и юноша остановился у небольшого фонтана. В одиночестве, немного растерянный, но спокойный, он все равно выглядел аристократично и статно. Будто ангел спустился с небес. Печальный бескрылый ангел.       Обычно самые зрелищные бои проводились в полдень, но солнце сегодня настолько пылкое и страстное, что время было решено перенести чуть ближе к вечеру, когда светило медленно стекает с небосвода за горизонт. Миста был одним из лучших гладиаторов. Обычно димахеры[1] ценились гораздо меньше гопломахов[2] или эссидариев[3], однако, Мисте, как заключенному рабу, невольнику судьбы, удалось пробиться выше. Если бы он мог, не стоял бы сейчас в тени арены, перебинтовывая руки и готовя кинжалы к бою. Юноша запрокинул голову вверх, прикрывая рукой глаза от встречных лучей солнца.       «Хочу увидеть его» — Промелькнуло в черноволосой голове и крепко засело навязчивой мыслью. Его самое драгоценное и единственное солнце — белокурый юноша с пронзительным взглядом цвета лазури. Гвидо очень сомневался, что видел что-либо красивее в своей жизни. Сейчас оставалось только надеяться, что он доживет до сегодняшней встречи.       Мысль о Солнце дает ему смысл двигаться дальше. Миста хотел стать для Солнца Небом, стать тем, кто сопровождал бы ход небесного светила на протяжении дня. И не оставлять ночью. Гладить худые плечи, касаться губами мраморной кожи, перебирать пальцами золотые пряди длинных шелковых волос. Шумный выдох. Покачав головой своим мыслям, он отправился к воротам, из которых должен будет выйти.       Скоро все начнется.       На арене Гвидо Миста был тигром. Молодым, юрким, но диким и хищным, готовым разорвать на части в любую секунду. Его противником оказался мужчина, сравнимый с медведем. Огромный, мускулистый, шире в плечах и выше в росте на две головы. Настоящий монстр, с которым Миста должен справиться.       Юноша, чьи волосы отливали золотом и тонули в солнечных лучах, сидел на мраморной трибуне, где обычно располагались высокопоставленные лица. Не в первых рядах, о нет, он не посмел бы сесть туда. Взгляд голубых глаз внимательно изучает окружающие его лица. Счастливые. Ждущие зрелищ и смертей. Тот, чье имя означает «День», мог только устало выдохнуть. Он и сам не понимал, зачем пришел сюда. Дающий жизнь не мог смотреть на то, как ее отбирают, причем, таким халатным и жестоким способом. Нарастающий гул, переходящий в рев, рассказал о начале сражения.       Когда на арену вышел до боли знакомый юноша, сердце Джорно пропустило удар. Шумный выдох. Теперь, осматривая его образ, он понимал, что в теле 18-тилетнего парня таится что-то гораздо большее. Крепкая, сильная душа, которую не сломить. Алая туника немногим ниже бедер, перебинтованные руки и ноги, как и полагает гладиатору его статуса. Два коротких меча. Взгляд черных глаз, полный решимости и стремления жить. Это вдохновило Джорно, заставляя совсем легко приподнять уголки губ лишь на секунду. На сердце только было неспокойно.       Миста перехватывает клинки поудобнее, срываясь на бег. Его тактикой было моментальное нападение, без раздумий и колебаний. Секундное промедление, и от него может остаться только мокрое место. Этого ни в коем случае нельзя допустить, иначе Гвидо просто-напросто погибнет в сожалениях и сомнениях. Резкий выпад, и противник парирует его, легко защищаясь щитом. Димахер не понимал, почему можно ставить противников разных направлений, если велика вероятность, что такой, как он, не справится с галлом[4], облаченным в одежды, гораздо более прочные, чем у него самого. Один взмах и Миста ловко уворачивается от смертоносного копья, целившего в бок. При особом желании, этот мужчина расправится с ним голыми руками.       — На куски порву. — Прорычал мужчина едва ли человеческим голосом. Проверять, что скрывается под шлемом, хотелось в последнюю очередь. Еще несколько ловких изворотов, и Миста падает на землю, откинутый щитом. Негромкое шипение, прозвучавшее от черноволосого, моментально заглушилось ревом противника. Он хохотал, что звучало страшно и мерзко. Гвидо сумел перекатиться, чтобы копье, вонзенное в землю в том месте, где была его голова секундой назад, не размозжило череп. По рядам зрителей проходится шумный ропот, откуда-то со стороны слышится восторженный свист. Публике нравится.       Привычек отвечать врагам у Мисты не было, поэтому он, изловчившись, сумел подкрасться к недругу вплотную, используя его заминку в своих целях. Меч вонзился в ногу в районе сухожилия лодыжки. Промахнулся. Это может обернуться крайне плачевно даже для такого опытного бойца. Противник взвыл, будто животное в крохотной клетке. Миста заметил отблеск солнца в глазах мужчины. Это… не человек. Вскрик. Резкое движение и сдавленная в тисках нога заставили проехаться по земле спиной, расцарапывая ее.       Неожиданно ему показалось, что боги отвернулись от него. В следующий раз может не повезти. Гвидо бросил взгляд в толпу. И увидел его. Золотые волосы, бледная кожа, белесая тога. Прекрасные голубые глаза, полные тревоги. Присутствие Солнца дало ему уверенности. Если это не бред его уставшего мозга, а реальность, он обязан справиться. Даже если это и бред, обязанность остается. Он еще раз бросил взгляд в ту сторону, пересекаясь им с Небом чужих глаз.       Ошибка.       Копье проткнуло плечо насквозь, пригвоздив к земле. Миста вскрикнул, зарычав. Сильные руки обхватили древко, стараясь вытащить копье, но противник только налегал, кажется, собираясь вдавить юношу в потрескавшуюся от раскаленного солнца землю. Негромкий хрип. Публика снова ликует.       Дрожащие руки прикрывают рот. Джорно судорожно дышал, боясь издать лишний звук. Ужас раздирал желудок, впиваясь огромными когтями в плоть. Ноги тоже начали дрожать. Как же хотелось выбежать на арену и помочь бедному воину, но тогда он нарушит правила. Джорно нельзя было сюда приходить. Нужно вести себя тихо и не высовываться. Остается только сидеть на своем месте и бояться за жизнь одного человека, ставшего для него Миром.       Он уже и не помнил, как досмотрел до конца. Хрупкое тело все еще трясло. Джорно думал, как сильно желал того, чтобы Миста сдался. Народ пощадил бы его, в этом нет ни малейшего сомнения. Но гладиатор боролся, и боролся до последнего вздоха. Когда юноша вышел из Колизея, солнце уже садилось за горизонт, обагряя небо кровавыми лучами. Шурша длинными одеждами, он устремился к покоям любимого. Если это место можно было так назвать. Ноги сами срывались на бег.       Последние лучи закатного солнца освещают небольшую комнатушку, в которой, по сути, ничего и нет. Деревянное ложе с одной захудалой подушкой и тонким покрывалом, табурет без спинки, небольшой стол и свеча на нем. Также на полу находилось оружие и предметы для его чистки. Воин сидел спиной к каменному окну, перевязывая мелкие, незначительные на его взгляд ранения. Лекари подлатали сквозную рану, зашив и её, но боли не прекращались ни на секунду. Повязка ужасно кровоточила, а двигаться было практически невозможно. Вот что случается, когда смотришь на Солнце. Лекари пророчили ему не больше двух недель, если рана каким-то волшебным образом не затянется. Миста был готов к смерти только в том случае, если любимый ему человек (в принадлежности к роду людскому он, к слову, тоже сомневался) проведёт с ним последние часы. Тогда Миста сможет наконец почувствовать себя свободным.       Он вздрогнул от неожиданного прикосновения, когда кто-то обнял его со спины. Мягкие прикосновения ладоней к животу сразу дало понять, кто это. Как всегда неслышно подошел. Недавно Миста заметил, что его Солнце ходит совсем без обуви, так, босиком по камням, грязи, пыли, пачкая свои тонкие белесые ступни. Будучи совершенно бескультурным человеком, парень все равно понимал, кто и как ходит по этой грешной земле. Миста считал землю недостойной ног Солнца.       — Я рад, что ты пришел. — Грубая мозолистая рука накрыла утонченную ладонь вечернего посетителя.       Джорно ничего не ответил, лишь стараясь прижать чужое тело к себе, обнимая крепче. Руки сжимали его сильнее в попытке уберечь от всего мира. Юноша уткнулся лбом о спину любимого. Еще немного, и он сорвется.       — Повернись ко мне. — Свободная ладонь проводит выше по торсу, к груди, еще немного выше, касаясь мокрых от крови повязок.       Миста нехотя выбирается из объятий, лениво поворачиваясь, как большой пушистый кот. Ему приятно видеть этот заботливый взгляд, полный любви и тревоги, приятно знать, что есть на земле еще хоть кто-то, кому ты нужен. Взаимно.       Ладони Джорно, теперь обе, плавно скользят по торсу, будто бы изучая, проводят кончиками пальцев по рельефу тела, ключицам, груди, животу. Лишь после небольшого изучения он полностью навалился на любимого, уперев лоб в плечо. Ладонь задержалась на проткнутом плече.       Воин легко приобнимал юношу за талию, позволяя делать тому все, что вздумается. Рука ласково поглаживает спинку в тонких одеждах, чтобы успокоить. Гвидо пришлось закусить губу, лишь бы не показывать, как боль огнем разливается по свежей ране, будто навсегда отпечатывая в нем чувство нескончаемого поражения. Несмотря на то, что победа была за Мистой.       Тонкие плечики начали едва заметно подрагивать. На коже чувствовались горячие следы слез, хрупкими каплями падающими вниз. Слова стали такими ненужными.       Миста не мог видеть лица юноши, но знал, что сейчас оно спокойно. Наверное, немного сведены брови, но не больше. Объятья становятся крепче. Теперь гладиатор зарывается носом в золотистые волосы, аккуратно, почти незаметно распуская косичку. Копна пышных волос рассыпалась на мраморные плечи, укрывая их от любопытного взора. Джорно не был против.       Они упивались обществом друг друга. Как последним глотком воздуха.       Воздух.       Воздух заканчивался, а поцелуй все не прекращался, набирая новые обороты. Миста утянул любимого за собой на ложе так, что теперь Джорно лежал сверху, обнимая смуглого парня за шею. Еще полминуты, и от обоих слышится шумное прерывистое дыхание. Еще секунда, и поцелуй продолжился с новыми силами и желанием.       Кажется, солнечный юноша не переставал плакать даже тогда, когда они просто уютно лежали вместе. Не навзрыд, нет. Хрупкие хрусталики слез мягко стекали вниз, опаляя обнаженную грудь гладиатора. Тогда Миста прижал не менее хрупкое тело к себе, погладив по мягкой гладкой щечке. Такая нежная. Разве он не идеален?       — Пожалуйста, не уходи сегодня. Останься. — Гладиатор поцеловал возлюбленного в макушку, зарываясь пальцами в волосы. В ответ послышался тихий выдох.       — Ты ведь знаешь, я не могу этого сделать. — Выдох прозвучал тоскливее.       — Я люблю тебя, Джорно. — Шепот совсем сошел на нет в самом конце, когда Миста смог назвать имя. Он помнил его. Джорно, услышав это, едва ли не подскочил, упираясь ладонями в чужую грудь.       — Ты только что?.. — Голубые глаза удивленно округлились, смотря в черноту глаз воина. Миста поддался немного вперед, легко целуя бледные губы.       Этой ночью Джорно действительно остался, мирно посапывая на груди юноши. Было так спокойно. Миста проснулся один раз посреди ночи, слушая громкий стрекот цикад. Мирное дыхание рядом помогло уснуть обратно.       К утру Дитя Солнца ушел, оставив после себя теплый поцелуй в лоб и цветок лилии. Чистота и непорочность.       Легкое ощущение покалывания в пальцах от прикосновения к цветку. Довольная улыбка расходится по смуглому лицу. Он точно вернется, и это не прощальный подарок. Впереди долгий сложный день, полный новых сражений и томительного ожидания. Мысль о вечере дает стимул жить.

Вместе с закатом Небу является Солнце.